Были, правда, и такие, кто ощущал, что вот-вот что-то должно произойти. И их не смущало то, что весной уже было несколько ложных тревог. 4 июня оберштурмфюрер
[49]
СС Рудольф фон Риббентроп, сын гитлеровского министра иностранных дел, возвращался с занятий по радиосвязи, проводившихся в 12-й танковой дивизии СС, и на дороге его обстрелял из пулемета истребитель союзников. На следующий день сына Риббентропа навестил в госпитале сотрудник посольства Германии в Париже. Уже прощаясь, дипломат сказал, что вторжение, согласно последним разведсводкам, должно начаться сегодня.
– Очередная ложная тревога, – отозвался Риббентроп.
– Ну, день пятого июня еще не кончился, – возразил ему дипломат.
Подозрения возникли и у немцев в Бретани – в связи с усилением активности местных групп Сопротивления. К северо-востоку от Бреста самолет союзников сбросил оружие для подпольщиков – чуть ли не на крышу штаба 353-й пехотной дивизии. «Охотились на офицеров связи и солдат-одиночек», а командир дивизии генерал Мальман едва не погиб от автоматного огня из засады. Погиб его адъютант, а в машине потом насчитали двадцать четыре пулевые пробоины. 5 июня был убит командир 942-го пехотного полка полковник Корд. Определенную информацию дал и допрос – несомненно, под пыткой – схваченного в начале июня подпольщика. Утверждалось, что задержанный сообщил: «вторжение начнется в ближайшие дни».
Непогода 5 июня не помешала учебным стрельбам на улицах Монтбура на полуострове Котантен, а вот командиры кригсмарине решили, что по такой погоде нет смысла высылать ночью в Ла-Манш патрульные корабли. В результате этого флотилии минных тральщиков союзников сумели незамеченными подойти к берегам Нормандии.
Рано вечером внимание немцев привлекло одно сообщение «Би-би-си», которое на самом деле было шифровкой, адресованной Сопротивлению. В 21:15 штаб Рундштедта передал сигнал тревоги всем войскам, но лишь 15-я армия в районе Па-де-Кале привела свои части в «состояние повышенной боеготовности № 2». В замке Рош-Гюйон генерал Шпейдель и адмирал Руге угощали обедом гостей, среди них и Эрнста Юнгера, ярого националиста, который вступил в оппозицию гитлеровскому режиму. Завершился прием около полуночи. В час ночи Шпейдель уже ложился спать, когда начали поступать первые сообщения о парашютных десантах.
Глава 4
Изолировать районы высадки
Французское движение Сопротивления, выросшее из разрозненных группок в самые мрачные дни оккупации, и теперь оставалось разобщенным и не организованным по военному принципу. Свести воедино группы, столь различные по своим политическим взглядам, оказалось задачей и трудной, и очень опасной. Пытаясь добиться координации между группами Сопротивления, погибли многие храбрецы, самым известным из которых стал Жан Мулен, другие чудом избежали гибели. В феврале 1944 г. удалось добиться некоторой степени единства в рамках Национального совета Сопротивления, главой которого был избран Жан Бидо. Бидо, который впоследствии стал у де Голля министром иностранных дел, оказался приемлемой кандидатурой и для коммунистов, и для представителей других политических сил.
Если свести все к самой простой схеме, то политически французы к весне 1944 г. разделялись на три лагеря, или, как они сами называли друг друга, на петеновцев (вишистов), коммунистов и голлистов. Понятно, что приверженцы этих лагерей сами себя называли чаще всего иначе. Немалая часть Сопротивления работала под руководством де Голля, причем не все эти люди были его политическими сторонниками. ОРА – Армейская организация Сопротивления – подчинялась приказам де Голля, но ее руководители не особенно скрывали, что не очень ему доверяют. ОРА во главе с генералом Ревером
[50]
и несколькими другими офицерами возникла на руинах армии, созданной вишистским режимом после подписания перемирия с Германией, а затем разогнанной немцами, когда в ноябре 1942 г. те заняли «неоккупированную» зону. Коммунисты считали их всего лишь вишистами-перебежчиками, которые норовят втереться в доверие к Сопротивлению. Сами же коммунисты, действуя исподволь, эффективнее всех прочих просачивались в ряды соперников, используя свою классическую тактику «проникновения». Пуская в ход разнообразные приемы, они добивались включения своих представителей (нередко выступавших под чужой маской) в различные комитеты Сопротивления, а затем овладевали этими комитетами изнутри, внешне сохраняя видимость единства различных групп. Пока действовал советско-германский пакт о ненападении, Французская коммунистическая партия (ФКП) находилась в сложнейшем положении, но с момента нападения Германии на Советский Союз радикально настроенные французы и француженки из числа членов ФКП с энтузиазмом пошли в ряды Сопротивления. Огромные жертвы, приносимые воинами Красной армии и партизанами, вдохновляли их на борьбу даже больше, чем верность Сталину в довоенный период. Кое-кто в ФТП
[51]
, вооруженном крыле компартии, считал, что борьба против вишистского режима и немецкой оккупации должна перерасти в политическое восстание и битву за национальное освобождение. Не привыкшие к сталинской дисциплине и лишенные прямых указаний из Москвы, они не догадывались, что меньше всего Кремль хотел, чтобы во Франции, в тылу открытого союзниками второго фронта, вспыхнула революция. Пока Германия не будет разбита окончательно, Сталину была необходима вся возможная американская помощь по ленд-лизу в виде грузовиков, продовольствия, стали. Кроме того, он всерьез опасался, что союзников может привлечь идея сепаратного мира с Германией. В этих условиях его никак не устраивали осложнения со стороны местных компартий, которые могли бы дать американцам предлог для сепаратных переговоров с немцами.
Коммунисты – участники французского Сопротивления ничего обо всем этом не знали, и не только потому, что отсутствовала прямая связь с СССР. В самой Москве международный отдел ЦК ВКП (б), заменивший собою Коминтерн, получал мало указаний сверху – в отношении Франции Сталин умыл руки. Похоже, он не смог простить ей поражения в 1940 г., после чего Советский Союз, вопреки его расчетам, оказался перед угрозой агрессии гитлеровского вермахта.
По оценкам лондонского отдела специальных операций, который поддерживал связь со 137 радиопередатчиками во Франции, весной 1944 г. численность движения Сопротивления достигла примерно 350 000 человек. Из них около 100 000 имели исправное оружие, но лишь у 10 000 боеприпасов хватило бы больше чем на одни сутки боев. Главный свой вклад в успех операции «Оверлорд» Сопротивление внесло не партизанской войной, а ведением разведки и диверсиями, которые способствовали изоляции Нормандии от остальной части Франции.
