Находившийся в Лондоне генерал Кениг отдал приказ Внутренним французским войскам (ВФВ): задержать немецкие дивизии к югу от Луары. Сопротивлению удалось задержать продвижение дивизии «Дас Рейх», что стало выдающимся вкладом в успех битвы за Нормандию. Значительную роль сыграла и агентура отдела спецопераций (ОСО): удалось взорвать топливные склады «Дас Рейх» еще до того, как дивизия выступила, по мере движения выходили из строя в результате диверсий машины, взлетали на воздух железнодорожные пути, а на дорогах почти непрерывно устраивались засады. Близ Сульяка в департаменте Дордонь 28 бойцов Сопротивления сумели на двое суток задержать одну из колонн дивизии и почти все погибли, показав замечательный пример самоотверженности. Все эти задержки, а также поток радиосообщений в Лондон позволили Королевским ВВС несколько раз нанести удары по дивизии, особенно удачно в Ангулеме. В итоге дивизия «Дас Рейх» попала на фронт лишь через 17 дней – на 14 дней позднее намеченного срока.
Одно из подразделений американской 1-й пехотной дивизии продвигалось по побережью на восток, на соединение с англичанами у Порт-ан-Бессена, основные же силы неспешно наступали на лежавший к югу Комон. Сопровождавшие пехотинцев танки поливали огнем из пулеметов все подозрительные точки, где могли засесть снайперы.
Их сосед справа, недавно высадившаяся на берег 2-я пехотная дивизия, двигался к лесу Серизи между Сен-Ло и Байе. Командиры обеих дивизий даже не представляли себе, что «фактически перед ними находилась зияющая брешь в немецких позициях – больше 16 км шириной». А командование 17-й дивизии СС и 3-й парашютно-десантной впоследствии отмечало, что американцы упустили возможность овладеть Сен-Ло в первую же неделю вторжения.
Роммеля, однако, не так заботила эта брешь, как угроза, нависшая над Карантаном. Именно оттуда он решил провести контратаку, не допустив соединения американских войск с двух плацдармов. Выставив заслоном против американской 1-й дивизии разведбатальон 17-й дивизии СС, он бросил основные силы «Гетца фон Берлихингена» на Карантан, который удерживали жалкие остатки 6-го парашютного полка Хейдте.
Этот полк, потеряв у Сен-Ком-дю-Мон целый батальон, был вынужден поспешно отступать под угрозой окружения войсками американской 101-й воздушно-десантной дивизии. Многим пришлось вплавь переправляться через реку Дув, чтобы не попасть в окружение. К 10 июня Хейдте держался на северной окраине Карантана – удаленного от морского берега порта с прочными каменными зданиями. В условиях нехватки боеприпасов и отсутствия связи с командиром 84-го корпуса генералом Марксом Хейдте отдал полку приказ: в ночь на 12 июня отходить из Карантана. Отступление должен был прикрывать небольшой арьергард, которому предстояло до утра сдерживать американских десантников.
Вечером, когда отход уже начался, на КП Хейдте прибыл командир «Гетца фон Берлихингена» бригаденфюрер СС Остендорф. Хейдте, сообщил он, отныне подчиняется ему, и они будут удерживать Карантан любой ценой. Хейдте объяснил, что ему не было известно о подходе 17-й дивизии СС и что он отдал приказ об отходе. Разумеется, он не принял бы такого решения, если был бы осведомлен лучше. Остендорфа, рослого и широкоплечего убийцу с открытым лицом и бритой головой, эти известия не обрадовали. Последовала сердитая перепалка, но сделать ничего уже было нельзя, разве что подготовить контратаку, чтобы отбить Карантан на следующий день.
Утром 12 июня, когда 101-я дивизия вступала в Карантан, генерал артиллерии Маркс был убит в своем автомобиле – на дороге к северо-западу от Сен-Ло он попал под удар англо-американских истребителей, шедших на малой высоте. Как раз перед самым отъездом начальник штаба просил командира корпуса не подвергать себя излишнему риску. «Как вы все дрожите за свою жалкую жизнь», – ответил на это Маркс. Кое-кто из ближайшего окружения подозревал, что Маркс потерял всякие надежды на победу и решил умереть в бою, тем более что на фронте погибли уже двое из трех его сыновей. Гибель генерала Маркса и разные другие помехи вынудили отложить контратаку до 13 июня. Англо-американцам это сыграло на руку. Перехваты «Ультра», в том числе просьбы к люфтваффе поддержать с воздуха удар 17-й дивизии, раскрыли союзникам план Роммеля. Брэдли был предупрежден и направил к Карантану из занятого 1-й дивизией района Комона сводную группу 2-й бронетанковой дивизии под командованием бригадного генерала Мориса Роуза.
Накануне сражения бригаденфюрер СС Остендорф прибег к весьма странному способу укрепить боевой дух своих подчиненных. Он предупредил их о том, что противник имеет начиненные фосфором снаряды, которые вызывают страшные ожоги, о том, что бойцы 101-й воздушно-десантной дивизии применяют «самые коварные приемы ведения боевых действий», а затем утешил своих тем, что «американцы лишены настоящего боевого духа».
13 июня в 05:30, в предрассветном тумане, начал атаку 37-й мотопехотный полк СС при поддержке артиллерии. Приблизившись почти вплотную к огневому валу, выпустили красные ракеты – сигнал батареям перенести огонь в глубину. Пока вроде бы все шло по плану, но, подойдя к дороге Карантан – Домвиль, немцы попали под прицельный огонь снайперов. Выяснилось, что американские десантники скрывались в ветвях росших у дороги деревьев. Сопровождавший мотопехоту зенитный взвод стал поливать деревья и кустарник огнем своих счетверенных 20-мм пушек, но на это потребовалось некоторое время. Понеся «умеренные потери», немцы двинулись дальше, а американцы ускользнули обратно, в Карантан.
В 09:00 солдаты Остендорфа достигли юго-западной окраины города, и вдруг на правом фланге продвижение застопорилось. Командир безуспешно просил танковой поддержки. Со стороны противника появились «Шерманы» 2-й бронетанковой дивизии, командовал ими из своего бронетранспортера бригадный генерал Морис Роуз. Немецкая мотопехота, не имевшая для отражения танков даже фаустпатронов, в смятении отступила. А после полудня американцы бросили в атаку все свои силы при поддержке истребителей-бомбардировщиков. Господствующей высотой был холм на южной окраине Карантана. Занимали его подразделения «восточных батальонов», но они бежали, как только погиб их командир-немец. Остендорф пришел в ярость, когда недавно вверенная ему дивизия потерпела такое унизительное поражение. Он ругал люфтваффе, которое не прислало ни единого самолета, а еще больше Хейдте – это же он додумался сдать Карантан!
Подполковника фон дер Хейдте, с его римским профилем и незаурядным умом, немецкие генералы считали слишком независимым, если даже не высокомерным. Он явно не выказывал почтения перед Остендорфом и не скрывал своего убеждения в том, что недавно сформированная дивизия «Гетц фон Берлихинген» больше понимает в эсэсовской идеологии, чем в элементарных принципах ведения боевых действий. Хейдте впоследствии утверждал, что в ходе боя был вынужден отдать приказ своим парашютистам: под угрозой оружия останавливать бегущих эсэсовцев. Остендорф вызвал его в штаб своей дивизии, где подполковника допросил военный следователь – в связи со сдачей Карантана. Но, хотя Остендорф и обвинял его в трусости, Хейдте не попал под трибунал. Его спасло то, что незадолго до всех этих событий он получил Рыцарский крест с дубовыми листьями. Начальник штаба 7-й армии Пемзель не поверил в ту версию событий, которую излагал Хейдте, однако командир 2-го парашютно-десантного корпуса генерал Майндль настоял на освобождении командира полка. В любом случае у немецких генералов хватало более серьезных забот: 14 июня в результате наступления американцев секторы «Юта» и «Омаха» слились в единый плацдарм.
