– Откуда ты знаешь? – резко спросил синеглазый. Его насмешливая улыбка разом пропала, и Дэну показалось, что его сейчас попросту будут бить. Он невольно отодвинулся вместе со стулом. Снова заговорил, глотая слова:
– Нина сама мне рассказывала! Она очень радовалась! Говорила, что у нее все получилось, что Тереза ходит сама не своя, что у нее все время мокрые глаза… Аскольская несколько раз плакала в гримерке. И я, и другие это видели! На репетициях спрашиваешь ее о чем-то – а она даже не оборачивается! Смотрит в одну точку и не слышит ничего! Это Нина сделала, она вызывает ориша, и они ей помогают…
– Ты сам-то в это веришь? – озабоченно, как у больного, спросил кавказец. Дэн беспомощно пожал плечами.
– Но ведь это есть! Я же вижу! Я знаю, что Нина… – некоторое время он молчал. Затем медленно, сквозь зубы выговорил: – Нина всерьез на вуду завязана. Она же со мной начала встречаться только потому, что у меня отец из Бенина! Там очень сильные колдуны вуду! Она думала, что я много об этом знаю, смогу ей помочь…
– А ты не знаешь?
– Нет!!! Клянусь! Отец двадцать лет в России живет, в строительной фирме работает! И ни в какое вуду вообще не верит! Пять лет назад в православие покрестился, чтобы с мамой обвенчаться, она его просила! Я Нине этого не говорил, боялся, что… что тогда она меня бросит, а я… – он умолк на полуслове, снова отвернулся. Руки у него дрожали.
Парни переглянулись. Затем синеглазый медленно сказал:
– Вот что, дорогой… Нравится тебе у твоей Нинки тряпочкой под сапогами быть – будь на здоровье. У нас страна свободная, каждый сам себе удовольствие выбирает. Но упаси тебя ваш Олодумарэ еще хоть что-то сделать Аскольской! Не забывай – тебе восемнадцать лет. Уголовную ответственность уже несешь. И мы про тебя все знаем. И всюду тебя найдем.
– Это точно, дорогой! – спокойно подтвердил кавказец, словно случайно опуская на стол пудовые кулаки.
– Но… кто вы такие? – беспомощно спросил Дэн.
– Мы? – синеглазый обернулся уже с порога. – Мы – личная гвардия Барона Самди! Адьос, команданте!
– Чья-чья мы гвардия, генацвале?.. – ошалело спросил Тенгиз Мтварадзе, когда они с братом Полундры уже сидели в белой «Волге», несущейся к Таганке. – Я ва-абще ничего не понял! Натэла звонит на подстанцию, кричит, – срочно приезжай, человека хотят убить, без тебя у нас ничего не выйдет! Чего ради я опять бандита изображал?!
– А у тебя хорошо получается! – отозвался Пашка, лихо «подрезая» огромный джип и под отчаянное гудение всей улицы сворачивая налево. – Я один бы точно не справился: физия не та. А на тебя только посмотришь – и уже в туалет по-маленькому хочется… Ты еще и побриться не успел со смены! Видал, как у этого слизня коленки тряслись?
– Не смотрел, противно было, – поморщился Тенгиз. – Ты прав – слизень… Знает, что девчонка его не любит, – и ТАКОЕ для нее творит!
– А чуть мы его прижали – он эту Нину сдал со всеми потрохами! – усмехнулся Пашка. – Тьфу, откуда только такие берутся?..
– Но думаешь, он больше не опасен?
– Думаю, нет. – Пашка вдруг рассмеялся. – Ему твоя мафиозная рожа теперь до лета сниться будет! К тому ж он не понимает, откуда мы все про него знаем! И кто мы Терезе на самом деле! Вот и пусть теперь думает и трясется!
– С тебя, между прочим, причитается! – объявил Тенгиз. – Слушай, приезжай завтра, наладь мне Интернет, да? Вторую неделю подсоединить не могу! Не провайдер, а… как ты сказал?.. одноклеточное! Может, ему шнура какого-то не хватает?..
– Какой разговор! – ухмыльнулся Пашка, останавливая машину у метро. – Чуть свет – и я у ваших ног! Со всеми шнурами! Татьяне привет от меня с Сонькой передай!
– Она тебе тоже всегда передает. – Тенгиз вышел из машины и зашагал к метро. Пашка проводил его долгим гудком и дал задний ход, выбираясь на заснеженную дорогу.
Во второй раз белая «Волга» генерала Полторецкого появилась на Таганке два часа спустя, за несколько минут до полуночи. Было тихо, темно. Машина вползла в длинную подворотню и остановилась. В ней зажегся свет.
– Это здесь, – тихо сказал Пашка, показывая на старый трехэтажный дом. – Второй этаж. Кажется, ее окно и светится. Соня, ты уверена, что все сработает?
– Не уверена, – отрезала Соня. – Но если у тебя есть другой вариант, я тебя внимательно слушаю!
Пашка предпочел промолчать. Сидящие на заднем сиденье Юлька, Атаманов и Батон вообще не влезали в спор. Их согласились взять только после долгих уговоров, воплей и клятв, что они ни во что не будут вмешиваться, хоть на кладбище макумба начнись! К тому же время было позднее, и к делу пришлось подключить бабушку Натэлы. Нино Вахтанговна сама позвонила матерям мальчишек и заверила, что их сыновья сидят у нее в гостях «и что-то там готовят к Новому году». Актрису Мтварадзе в доме уважали, и вопросов у родителей не возникло.
– Соня, но Садовская может от всего отпереться! Даже если мы ее застукаем с поличным! Уголовной ответственности за колдовство у нас в стране нет! Да она еще и несовершеннолетняя! Если эта Нина не совсем дура, она попросту пошлет нас в…
– Тихо! – прошептала Соня, и Пашка умолк. Дверь подъезда со скрипом отворилась. На снег упала полоса света. Из образовавшейся щели выскользнула закутанная в белый платок фигура. Оглядевшись, она быстро пошла через пустой двор, за ней потянулась цепочка следов. Соня выскочила из машины. На ней было длинное черное, наглухо застегнутое пальто. Из-под пальто виднелся высокий ворот черной же водолазки. На длинные распущенные волосы садились снежинки. Пашка восхищенно вздохнул, за что получил сердитый взгляд.
– Я иду за ней, а вы – за мной! – шепотом скомандовала Соня. – Только не сразу, а то спугнем. По следам легко найдете!
– Век живи, век учись, – проворчал Пашка, когда легкая Сонина фигурка скрылась в подворотне вслед за Садовской. – Кто бы мог подумать…
Полундра переглянулась с мальчишками и промолчала. Ей тоже и в голову не могло прийти, что Соня Гринберг, которая боялась всего на свете и вечно тряслась над младшей сестрой, сможет вот так, среди ночи, тайком бежать за кем-то по темным улицам.
– А Белке небось не разрешила! – наконец буркнула она. В самом деле, как ни упрашивала младшая сестра, Соня так и не позволила ей участвовать в операции «Снятие порчи». Натэла из солидарности с Белкой тоже осталась дома. И сейчас Полундра старалась запомнить все в подробностях, чтобы после рассказать подругам.
Сердце останавливалось в груди, когда они с пацанами и Пашкой молча, едва дыша, шли по чуть заметному следу под светом редких фонарей. Подворотня увела их к пустынному двору с покосившимся грибом над песочницей. Затем следы Нины и Сони спустились по тротуару к низенькому заборчику, в котором зияла дыра. Пашка первым решительно протиснулся в нее, за ним полезли парни. Юлька замыкала процессию, и когда она выбралась из дыры, то чудом не плюхнулась на снег.
– Блин, это ж кладбище!.. – охнул рядом Атаманов. Юлька невольно передернула плечами. Единственный фонарь тускло освещал ряды оград и крестов. По узенькой тропинке уходила двойная цепочка следов. Полундра почувствовала, что ей становится совсем уж жутко, и, чтобы скрыть это, глубоко вдохнула морозный воздух.
