– Рассказывай, девочка моя. Обещаю, что все останется между нами. Слово Нино Мтварадзе!
Мать Терезы звали Марией Мендоса. Пятнадцать лет назад молодая бразильянка из города Байи приехала в Россию учиться на врача. Мария была общительна и любознательна, ей было интересно в незнакомом северном городе все. Она старательно учила русский язык, бегала с друзьями в театры и консерваторию, на выставки и лекции, ездила на экскурсии.
Однажды, когда юная бразильянка, оцепенев от восторга, стояла в Третьяковской галерее перед картиной Врубеля, к ней подошел молодой человек с акварельной папкой под мышкой. Смущаясь, он попросил красавицу негритянку несколько минут попозировать ему для портрета. Возможно, Мария отказалась бы, но юноша обратился к ней на ее родном языке и объяснил, что учится в лингвистическом институте на факультете бразильской литературы. Это решило дело, и через несколько минут молодые люди уже вовсю болтали, а Вадим набрасывал карандашом портрет Марии. Из Третьяковки они ушли вместе. Через три месяца Мария переехала в квартиру Вадима Аскольского. Через год у них родилась дочь Тереза.
Молодая семья жила в небольшой квартире, в тихом переулке возле Третьяковки. Мария училась в институте, Вадим оканчивал аспирантуру, подрабатывая переводами с английского и португальского, а заодно продавая картины и скульптуры. Он всерьез интересовался искусством черного населения Бразилии, и жена охотно рассказывала ему о богах ориша, капоэйре и макумбе. Вадим Аскольский не оканчивал художественного училища, был самоучкой, но среди знатоков его работы были широко известны и хорошо продавались. Особенно популярным был его цикл «Боги кандомбле», для которого позировали Мария и ее друзья из института. А на знаменитую деревянную статуэтку «Барон Самди беседует со своей женой» знатоки приходили посмотреть, как в музей. Вадиму обещали за скульптурную группу огромные деньги, но он неизменно отказывался.
– Это была самая любимая вещь мамы! – рассказывала Тереза. – Барон Самди и Мама Бриджит сидели на поваленном дереве, пили ром и разговаривали. И все, кто их видел, говорили, что это настоящий шедевр! Папа всегда шутил, что, когда придет черный день, он ее, может быть, и продаст, но не раньше.
Но черный день все-таки пришел. Маленькой Терезе было три года, когда из Бразилии пришла отчаянная телеграмма: родители Марии попали в автокатастрофу и погибли. Мария срочно собралась домой. Именно тогда Вадим Аскольский по просьбе жены разделил свою знаменитую скульптурную группу на две части.
«Я возьму Барона с собой! – пояснила заплаканная Мария. – Он захочет вернуться к своей жене и поможет мне вернуться тоже. Я люблю тебя и Терезу. Скоро я снова буду здесь».
Вадим не смог проводить Марию в аэропорт: у маленькой дочки, напуганной разлукой с матерью, подскочила температура. В Шереметьево с Марией поехала ее лучшая подруга Роза Сентейрос.
В Москву мать Терезы больше не вернулась. Через два месяца из Бразилии пришло письмо от ее брата. Мария погибла, оказавшись в рейсовом автобусе Байя – Сан-Паулу, сорвавшемся с моста в реку. Не выжил ни один пассажир. Так Вадим Аскольский остался один с трехлетней дочерью на руках.
– Папа говорил, что без Розы он бы тогда просто пропал! – горячо рассказывала Тереза. – Ему надо было работать, оканчивать аспирантуру, растить меня… Я была совсем маленькая, плакала без мамы, все время болела, в детский сад ходить не хотела! Это Роза посоветовала тогда продать квартиру в центре и купить другую, поменьше. Чтобы были деньги на первое время. Роза тогда поселилась у нас, возилась со мной, папу утешала, готовила, стирала, все делала… Она на самом деле очень хорошая! И она осталась в России. Выучилась на фармацевта, но работы не нашла. Начала преподавать португальский… ну и… оказывать другие услуги.
– Роза – колдунья? – в упор спросила Полундра. Тереза, помявшись, кивнула.
– Она вообще-то не любит об этом говорить. Но… да, она умеет. К ней приходят люди, которым надо погадать или помочь… или вылечиться от чего-то… Тем более что за уроки португальского платят мало, а снимать квартиру – дорого. Она до сих пор живет не здесь, а в Апрелевке, там квартиры дешевле.
– У Розы есть семья, дети? – спросила Нино Вахтанговна.
Тереза улыбнулась:
– Нет. Она не захотела выйти замуж. Она говорит, что ее семья – это мой папа и я. У меня ближе ее никого нет.
Годы шли. Тереза росла, училась. Отец настоял на том, чтобы она изучала иностранные языки. Роза устроила девочку на курсы капоэйры, а позже отвела ее и в театральную студию при Бразильском культурном центре. У Терезы обнаружились недурные актерские способности. Вадим Аскольский работал, продавал картины и скульптуры. Жениться во второй раз он не захотел, объяснив подрастающей дочери, что ни одну женщину не любил так, как ее маму. Портрет Марии – большой, написанный маслом, – все эти годы висел на стене в спальне Терезы. Черная Мама Бриджит, оставшаяся без супруга, безмолвно грустила на письменном столе. Роза Сентейрос занималась воспитанием Терезы, проверяла ее уроки, помогала писать доклады для школы, учила готовить, гладить и шить костюмы для спектаклей, зубрила с ней роли, играла рядом с ней на сцене. Иногда Роза рассказывала Терезе о кандомбле – древней силе неба и земли, силе богов ориша, которые ссорились, мирились, обижались и любили, как люди, и поэтому всегда готовы были помочь. Тереза, уже прочитавшая о вуду все, что можно было найти в книгах и Интернете, не раз просила Розу научить ее общаться с ориша. Но тут госпожа Сентейрос была непреклонна. За все эти годы Терезе даже не удалось ни разу побывать в той комнате, где Мама Бриджит принимала клиентов.
– То есть ты всерьез веришь в это?! – переспросила пораженная Полундра.
– А ты веришь в то, что зимой снег идет? – спокойно поинтересовалась Тереза. – И что он белый?
– Это же и так все знают!
– Про магию тоже все знают. Кто хочет знать. Это… есть. Веришь ты в это или нет, как хочешь, – но это есть, – убежденно сказала Тереза. Юлька сочла за нужное промолчать.
Безумие началось месяц назад, в конце осени. Тереза мчалась на репетицию, радуясь летящему с неба первому снегу и стараясь не поскользнуться. Внезапно она увидела стоящую на остановке автобуса чернокожую женщину. Та пристально смотрела на Терезу. Изумленная девочка замедлила шаг… и чуть не выронила сумку с костюмом. Женщина была как две капли воды похожа на портрет ее матери! Тереза застыла как громом пораженная. Женщина отвернулась, быстро пошла прочь и скоро скрылась в снежной пелене. Растерянная девочка долго стояла, не двигаясь. Затем медленно пошла дальше.
Репетиция отвлекла Терезу, и к вечеру она напрочь забыла о странной встрече. Наверное, она больше никогда и не вспомнила бы о женщине, похожей на ее мать, если бы через несколько дней та не встретилась Терезе опять. На этот раз красивая негритянка ждала ее возле школы, прячась за углом. Встретившись взглядом с Терезой, она снова быстро отвернулась и ушла: девочка даже не успела окликнуть ее. Когда же черная женщина попалась ей у самых дверей бразильского центра, Тереза перепугалась окончательно. И кинулась к Розе Сентейрос.
