– Вы молодчина, – кривясь от боли, проговорил фон Краузе, – стреляете метко. Но, по-моему, он целился не в меня, а в вас. Чем вы ему, граф, так насолили? Ну да этих «пшеков» черта с два поймешь, загадочный народец, как все славяне… Согласитесь, я очень кстати подставился под пулю.
Между тем эсэсовцы за ноги оттаскивали куда-то труп пана Бубновского.
Да, все выглядело вполне правдоподобно: какой-то спесивый «пшек» хотел убить графа де Круа, а сам штурмбанфюрер СС, рискуя жизнью, прикрыл его. Что ж, это вполне подкрепляло основную «легенду»: журналист де Круа и леди Сазерленд настолько вне всяких подозрений, что даже штурмбанфюрер СС жизни не пожалеет ради них.
И даже «арийца» Слепня они не пожалели! Будет теперь, в отличие от Афанасия, лежать в какой-нибудь безымянной братской могиле для «унтерменшей». Видимо, планы вермахта того стоили.
Подбежавшие санитары положили фон Краузе на носилки, тот мужественно помахал Кате и Юрию рукой. Они поднялись в салон самолета, уже готового к взлету, и через несколько минут были уже в воздухе.
Вскоре сквозь облака стало просвечивать Балтийское море. Еще некоторое время самолет держал курс на север, в сторону Швеции, а потом, как и было задумано, вдруг резко свернул на восток. Пилот выглянул из кабины и сказал на русском языке:
– Поздравляю! Часа через три будем на родине. Не волнуйтесь, там вас встретят.
Юрий узнал его по фотографии. Это был личный пилот генерала Н. Н. Николаева.
Еще через час их настигли два советских МиГа.
– Не волнуйтесь, – снова высунулся пилот. – Генерал Николаев на всякий случай приказал обеспечить конвой. Считайте, мы уже дома.
Лишь тогда Юрий постучал по ящикам, в которых находились Викентий и Полина, и сказал:
– Можете вылезать, детсадовская команда.
Те вылезли, начали отряхиваться от опилок.
Из ящиков, в которых находились пани Каролина и «братишка Ганс», сквозь дырки доносилось только тягостное сопение.
Узнав, что лететь еще часа полтора, Полина предложила перекинуться в картишки, в «дурачка», чтобы скоротать время. Юрий и Катя отказались – в свое время родители привили обоим стойкую нелюбовь к карточным играм; что же касается этой безотцовщины, подумал Юрий, то пускай. Чем бы дитяти не тешились…
Главное осталось позади, и Юрий решил немного вздремнуть. Сквозь дрему он вполуха слышал их разговор. Играли они азартно, спуска друг другу не давали, явно иногда жульничали, видать, школу прошли немалую, она – у своих «невидимок», он – у сухаревских беспризорников.
– А мы вас – вот так! Пикой!
– А мы – козырем!
– Ну а мы… Мы вас – бубновым тузом!
– Откуда у тебя?! Вышел уже бубновый туз!
– Ага, вышел! Как же! Вот он тебе, бубновый туз! И две семерки на погоны!
Нет, не даст уснуть эта чертова детвора со своим тузом бубновым!
Юрий открыл глаза. Однако видел он сейчас не Полину и не Викентия, а этого самого бубнового туза.
И вдруг понял, что уже и раньше видел этого самого туза. И не раз!
…И ему вдруг стало ясно все…
* * *
Самолет приземлился немного восточнее Ржева, возле которого полыхала война. Истребители сопровождения сразу ушли ввысь и исчезли из глаз. Генерал Н. Н. Николаев, почему-то встречавший их самолично, уже направлялся к трапу.
Первой с трапа спрыгнула Полина, бросилась к генералу, обняла за шею. Викентий был более сдержан – лишь крепко пожал Николаеву руку. Катю и Юрия генерал приветствовал более великосветски:
– Миссис Сазерленд… – Он поцеловал ей руку. – Граф де Круа… – Юрий был удостоен сдержанного рукопожатия.
Потом вдруг сгреб их в охапку (а руки у него были, как тиски) и закружил их по поляне, приговаривая:
– Нет, ну вы молодцы, ребята! Нет даже слов сказать, какие вы молодцы! Я всегда в вас верил! Ну что, в Москву? – он кивнул на свой ЗИС. И добавил, как заправский таксист: – Если, конечно, сойдемся в цене.
– Сойдемся, сойдемся! – воскликнула Полина. – У нас там… – И вдруг воскликнула: – Вот гад!..
«Братишка Ганс» улепетывал от самолета в сторону леса с их мешком за плечами! За ним поспешала пани Каролина.
Катя и генерал Николаев одновременно выхватили пистолеты. Юрий знал, что оба они стреляют без промаха, поэтому ударил обоих по рукам, отчего их пули ушли в «молоко».
Труднее было с Полиной. Не имея пистолета, она кинулась вдогонку за «братишкой Гансом», и если бы догнала, то неизвестно, чем бы дело кончилось.
Догнать «невидимку» Юрий, при своей хромоте, не смог бы, поэтому он, выхватив свой парабеллум выстрелил ей в ногу. Девчонка упала и с недоумением посмотрела в его сторону.
Викентий уже вытащил свой солдатский вальтер, но теперь не знал, что с ним делать – то ли палить в «братишку Ганса», то ли в Юрия, оказавшегося, кажется, гадом. Пришлось выбить у него из руки пистолет и дать ему рукой по шее, да так, чтобы не сразу очухался.
Тут Катя и Николаев наконец открыли пальбу, но, видимо, уловив васильцевский «тонкий намек на толстые обстоятельства», стреляли теперь, «как назло», не попадая в удирающего оберлейтенанта.
Ах, как тот неуклюже улепетывал, с мешком в руках, в своем штатском пиджачишке!.. Впрочем, только с виду неуклюже, за этим была видна хорошая подготовка. Генерал Николаев двумя точными попаданиями в подколенные суставы уже обезножил пани Каролину, а вот попасть в «братишку Ганса» не мог никак, ну никак!
«Братишка», убегая, тоже отстреливался. Две пули прошли у Юрия возле самой головы, но он даже не уклонялся. Знал: тот все равно не попадет.
– Стреляйте! Ведь уходит! – крикнула Полина.
– Да-да, девочка, уходит, – согласился генерал Николаев. – Надеюсь, уйдет.
– А с этой как? – спросила Катя, кивнув на пани Каролину.
– Это «невидимка», – заявила Полина, – я по почерку вижу. «Невидимка» – только недоделанная.
– Ну и шут с ней, – отмахнулся генерал Николаев, – пускай с ней теперь «территориалы»
[94]
занимаются. Сейчас, девочка, сейчас… – Он сам начал перевязывать Полине раненую ногу.
– Уйдет же!.. – не от боли, а от обиды едва не плакала она.
– Тише, тише, девочка, – приговаривал генерал. – Ну конечно же, уйдет, обязательно уйдет…
– И все золото унесет…
– Ну это вряд ли, – фыркнул Васильцев. – Может, пара гаек каких-нибудь ему и сгодится, а золото – оно в китайской вазе, так что пускай уходит.
* * *
Top secret!
…В отношении же унтерштурмфюрера СС Фридриха Ланге, полуарийца (немца по отцу и поляка по матери), работавшего в Варшаве под псевдонимом «пан Бубновский», имею честь доложить.
