Но это был сбитый «мессер». А спустя некоторое время Александру Ивановичу удалось полетать на точно таком же, но доставшемся невредимым. Вот что он написал по этому поводу: «За несколько дней в зоне я отрабатывал простой и сложный пилотаж и стал уверенно управлять «мессершмиттом». Надо отдать должное — самолет был хорош. Имел ряд положительных качеств по сравнению с нашими истребителями. В частности, на Me-109 стояла отличная радиостанция, переднее бронестекло было бронировано, колпак фонаря сбрасывался. Об этом мы пока только мечтали. Но были серьезные недостатки у Ме-109. Пикирующие качества хуже, чем у «мига». Об этом я знал еще на фронте, когда на разведке приходилось отрываться от преследующих «мессершмиттов». Он медленнее переходил из крутого пикирования на восходящие вертикальные маневры. Эти недостатки я зафиксировал, решил, что буду учитывать их, строя маневры в воздушном бою».
Герой Советского Союза И. А. Вишняков, также изучавший и летавший на «мессере», в своих мемуарах пишет: «Перевод винта с малого шага на большой и обратно, управление шасси, масляным и водяным радиаторами, а также оружием производились в отличие от наших самолетов с помощью электричества. «Мессершмитт» имел регулируемый стабилизатор, рычаг управления которым находился в кабине летчика, на левом борту. Фонарь кабины, имевший металлические переплеты, откидывался вправо; в прозрачности и удобстве пользования он уступал фонарям наших машин». Наконец Иван Алексеевич взлетел. Он вспоминает: «Я познавал чужую технику в сравнении со своей, и потому особенно чутко реагировал на необычайные проявления в ее работе. Например, еще на взлете ощутил неудобство ручного регулирования стабилизатора, заметил, что и фонарь кабины менее удобен, чем наш, для обзора воздушного пространства».
Не менее интересно мнение сталинских соколов о «мессершмитте» непосредственно в бою. На разных машинах они накапливали практический опыт, который шел в общее дело. Нюансов же было великое множество. Так, командир эскадрильи 2-го гвардейского полка капитан А. Некрылов в «Сталинском соколе» 30 января 1942 г. подробно поделился своим собственным опытом на МиГ-3: «... Прежде всего немцы по-прежнему строго держатся тактики превосходства в численности и в бой с равными силами, а тем более с превосходящими их не вступают. Атака немецких истребителей рассчитана на внезапность. Если же этого нельзя достичь, немцы принимают оборону, становясь в вираж. Неохотно идут они на повторные атаки, стремятся уйти на бреющий полет, независимо от того, удалась первая атака или нет. Став в круг, выжидают, когда наши самолеты начнут уходить, и тогда атакуют сзади, особенно стремятся подловить одиночек, отбить наш самолет от группы. Если это удается, берут такой самолет в «вилку»: два сковывают с боков, а третий, идя с превышением, расстреливает свою жертву. Немцы умело используют солнце и облачность для внезапного удара.
Для нас борьба с воздушным противником усложнялась тем, что мы ходили на штурмовки. Когда наши самолеты снижались, немцы получили превосходство в высоте. Таким образом враг почти всегда находился в более выгодном положении. На примере двух воздушных боев попытаемся показать вражескую тактику и приемы борьбы наших летчиков. Однажды звено под командой старшего лейтенанта Болотного атаковали семь Ме-109. Атака была неожиданная, из-за облачности. Ведомые Болотного, видя превосходство врага, поспешно ушли в облака. Командир же не заметил начала атаки и неожиданно оказался в вилке. Он пытался уйти вниз, но ничего не вышло. Немцы не отставали, и Болотный стал их жертвой.
Как же надо противодействовать этим приемам немцев?
В паре с летчиком Козиным мне довелось вступить в бой с четырьмя Ме-109. Осмотрительность помогла нам своевременно обнаружить врага, когда тот изготовился атаковать нас. Не теряя времени, я развернулся и пошел в лобовую атаку, чего страшно не любят немцы. И на этот раз они не выдержали, рассыпались. Разбив строй врага, мы взяли инициативу боя в свои руки.
Но тут, к несчастью у Козина подбили мотор, и он вынужден был выйти из боя. Помня, что это могло привести к гибели ведомого, я прикрыл его отход, не дал немцам осуществить их излюбленную «вилку», а затем вернулся на поле боя.
К этому времени фашисты уже опомнились и вновь собрались в плотный строй. Несмотря на четырехкратное превосходство, я вступил в бой, стремясь по-прежнему вести его на встречных курсах. Немцы продолжали делать попытки зайти в хвост. Когда это им не удалось, они стали в круг над моим самолетом. Горючее у меня было на исходе, я очутился в критическом положении. Уйти невозможно, того только и ждут враги, чтобы поймать меня в «вилку». Не прельщал и бой на вираже одному против четырех маневренных самолетов. Видя мою медлительность, немцы увеличили радиус виража, тем самым стремясь заманить меня в круг.
Это и в самом деле помогло мне принять решение. Будучи ярым противником боя на вираже, при данных условиях, помня, что стоит мне выйти в круг, как сразу на хвосте нависнут враги, я все же решился на последнее.
Но расчет был такой, чтобы долго не задерживаться в карусели. Другого выхода не было.
Набрав скорость, я направил свой самолет в круг. Еще на вираже выбрал цель и открыл огонь. После короткой атаки переложил машину в обратный вираж и вышел в лоб тому из немцев, который стремился зайти мне в хвост, тут же атаковал и его. В результате один самолет задымил и пошел вниз. Круг был разбит, но затем вновь сошелся над моим самолетом. Теперь немцев было трое. Избрав лесной массив, я подвел врагов к нему, затем вновь повторил атаку заходом в круг, а когда фашисты рассеялись, воспользовался этим для выхода из боя; спикировав, перешел на бреющий полет и благополучно прибыл на свою базу..»
Следует отметить, что созданный в 1940 г. МиГ-3 по тому времени был лучшим по скорости истребителем (640 км/ч). Кроме того, он был самый высотный из всех. Выигрывал и по вооружению. Пять огневых точек не могли не превосходить три-четыре у «мессершмитта». Однако с началом войны оказалось, что немецкие летчики на истребителях этой марки, обладавших меньшей высотностью, не хотели вести бой на тех высотах, где были слабее «мигов». Они стремились завязать все бои на малой высоте, где более тяжелый «миг» проигрывал в маневре. При этом на малых высотах «миг» не мог развить большую скорость, а продолжительность полета была недостаточной. Интересно, что, выступая на технической конференции в Ровеньках в 1941 г., А. И. Покрышкин высказал свое мнение о преимуществах «мига» в скорости полета и при бое на вертикальном маневре. Вместе с тем он указал на его слабое вооружение и отсутствие радиостанции.
Вскоре производство «мигов» было прекращено. А с 1942 г. их передавали в части ПВО. В феврале 1943 г. в «Сталинском Соколе» со статьей выступил командир 9-го гвардейского ИАП Л.J1. Шестаков. В ней он вспоминал сталинградское небо. «Перед нашим гвардейским подразделением была поставлена задача — доказать, что на наших отечественных машинах можно стать хозяевами боя, сбить немцев с высоты и самим овладеть этим преимуществом. Это была нелегкая задача. В течение месяца боевые опытные летчики занимались самой настоящей учебой. Учились воздушному бою, целью которого было драться за овладение высотой, а не гнаться за тем, чтобы зайти друг другу в хвост.
