Одно из моих самых сильных переживаний прощения связано с тем моментом, когда я наконец перестала убегать от горя, которое испытала во время развода моих родителей, и начала предпринимать шаги к прощению. Этот процесс привел к одной из самых сложных, но важных «смертей» в моей жизни. Мне пришлось похоронить идеализированный образ своих родителей и посмотреть на них как на людей с проблемами и трудностями, с их собственными историями проб и ошибок и сложными переживаниями. Будучи старшим ребенком в семье, я пыталась защитить своих братьев и сестер, не допуская их на передовую семейного кризиса, а сама рассматривала все вблизи и видела тогда лишь гнев и вину. Это сейчас я понимаю, какую боль, а также страх и стыд скрывали мои родители под своей злостью и взаимными обвинениями.
Тогда мои родители не могли никуда обратиться и ничего сделать с этими негативными эмоциями. Никто не говорил в то время о подобных вещах. Не было никаких фильмов, телевизионных передач или разговоров о том, что на самом деле происходит в семьях. Я не могу себе представить груз, которым обернулись для них страх все потерять и попытки сохранить семью из шести человек без поддержки или возможности бояться и быть уязвимыми. Мои родители выросли в семьях, где разговор об эмоциях был в самом низу списка того, что необходимо для выживания. В той жизни не было места для разговоров об эмоциях, вместо этого надо было молчать… стараться… делать…
Смерть идеализированных представлений о родителях, учителях, наставниках – это всегда страшно, потому что означает ответственность за свой собственный опыт и рост. Но смерть – это еще и благо, потому что она открывает место для новых отношений, более честных связей между настоящими людьми, которые делают все возможное. Конечно, эти новые связи требуют эмоциональной и физической безопасности. Мы не можем позволить себе быть уязвимыми и открытыми с людьми, которые делают нам больно.
Рождение таких новых отношений с моими родителями также заставило меня похоронить мысль о том, что если вы достаточно умны или талантливы, то можете оградить свою семью от боли. Если вы испытываете трудности, то вашей второй половинке и детям тоже трудно. И будет правильно, если мы признаем боль и при этом сможем обеспечить каждому безопасное пространство, в котором можно говорить об этом и не делать вид, что мы можем убить боль. Борьба происходит. Мы делаем своим детям подарок, когда учим их тому, что падения неизбежны, и позволяем им принимать участие в процессе подъема, в котором есть поддержка и любовь.
Разбираемся с состраданием и сопереживанием
То, что Клодия рассказала мне о важности взгляда на мир «с пола арены», занимает центральное место в концепции сострадания. Определение сострадания, которое наиболее точно отражает данные моего исследования, дала буддийская монахиня Пема Чодрон в своей книге The Places That Scare You («Там, где страшно»):
Практикуя сострадание, мы встречаемся со своим страхом боли. Эта практика требует мужества, потому что мы должны научиться бесстрашно приближаться к тому, что нас пугает… Для развития сострадания важно использовать весь спектр своего жизненного опыта: свои страдания и сопереживания, свою жестокость и страхи, потому что сострадание подразумевает не отношения между раненым и целителем, а отношения между равными. Мы не сможем принять темную сторону других людей, пока хорошо не узнаем свою. Сострадание возможно только тогда, когда мы осознаем родство и общность со всеми.
Хотя Клодия пока еще не до конца разобралась со своими переживаниями, она сказала мне, что ее опыт помогает ей быть более сострадательной к себе и учиться сопереживать другим. Она узнает свою темную сторону, и это помогает ей принимать темную сторону других людей и сочувствовать им. Среди людей, с которыми я встречалась и общалась, самыми участливыми и отзывчивыми оказались те, что не просто очутились на арене лицом вниз, но и нашли в себе храбрость открыть глаза на страдания других, лежащих рядом с ними.
Вокруг различий между состраданием, сопереживанием и симпатией много дискуссий. Полученные мною данные привели меня к следующим выводам:
Сострадание. Когда мы признаем темное и светлое в нашей человеческой общности, мы обязуемся практиковать любовь и доброту по отношению к себе и окружающим перед лицом страдания.
Сопереживание (сочувствие). Это самый мощный инструмент сострадания; это эмоциональный навык, который позволяет нам реагировать на других людей с заботой и вниманием. Сочувствие – это умение понять, что испытывает другой человек, и продемонстрировать это понимание. Важно отметить, что сопереживание – это именно понимание того, что чувствует другой человек. Если кто-то чувствует себя одиноким, сопереживание не требует того, чтобы мы тоже испытывали чувство одиночества; для сочувствия достаточно вспомнить собственный опыт, чтобы понять другого человека и поддержать его. Можно симулировать сочувствие, но, когда мы так поступаем, это не приносит нам ни исцеления, ни внутренней связи с тем, кто страдает. Условием для реального сочувствия является сострадание. Мы можем реагировать с сочувствием, только если готовы разделить боль другого человека. Сочувствие – противоядие от стыда и сердце взаимоотношений.
Симпатия. Симпатия возникла в моих исследованиях в качестве формы разобщения, а вовсе не в качестве инструмента для установления связей. Симпатия говорит об отстраненности. Когда кто-то произносит фразы вроде «Мне жаль…» или «Должно быть, это ужасно…», он на самом деле стоит на безопасном расстоянии. Вместо того чтобы использовать мощный инструмент сочувствия, который подсказывает: «И мне тоже!»; симпатия дает понять: «Не со мной!», а затем добавляет: «Но мне тебя жаль». Симпатия скорее причина стыда, чем средство исцеления от него.
Переворот
Надеюсь, что Клодия в процессе раскрытия своих неприятностей и в поиске своей дельты и новых знаний будет помнить, что выбор в пользу любопытства и внутренней связи вместо отстраненности или закрытости означает выбор в пользу мужества. И пусть ей будет больно, но это путь к состраданию и прощению. Люди с разбитым сердцем поистине самые храбрые среди нас, потому что они осмелились любить и решились простить.
Клайв Льюис очень красиво сказал об этом в эссе о видах любви и христианском ее понимании (и это одна из моих любимых цитат):
Любить – всегда означает быть уязвимым. Кого бы и что бы вы ни полюбили, ваше сердце будет похоже на выжатый лимон и, возможно, разорвется на кусочки. Если вы хотите сохранить его целым, вам ни в коем случае нельзя никому дарить свое сердце, даже животному. Заприте его в шкатулке, сделанной из хобби и поверхностных развлечений, избегайте вовлеченности. После аккуратно поместите его в непробиваемый саркофаг эгоизма. Только есть одно но… В таком надежном, недвижимом и чахлом гробу ваше сердце изменится… Нет, оно не остановится и не разобьется. Оно станет небьющимся, непроницаемым и безнадежным. Любить означает быть уязвимым…
[13]
Глава восьмая
«Доверчивый человек»
Разбираемся с потребностью, отношениями, суждениями, чувством собственного достоинства, привилегией и просьбой о помощи
Отношения не существуют без того, чтобы давать и получать. мы нуждаемся в том, чтобы давать, и нуждаемся в том, чтобы нуждаться.
