«Сделаешь это у себя, – приказала я и продолжала медленно подниматься по лестнице, обливаясь потом. – Если это случится в любом другом месте, то ты сдашь себя с потрохами. Так что надо, прежде всего, добраться до своей комнаты».
Этот внутренний диалог худо-бедно помогал идти. Но только я переступила порог комнаты, как меня стошнило. Доползти до раковины в углу не хватило сил. Мысли затуманились. Мне было так плохо, я едва ли могла думать о бедной горничной, которой завтра придется за мной убирать. В глазах потемнело. Однако прежде чем улечься в постель, я все же сумела стянуть с себя платье, обмотать опухшее бедро шарфом и спрятать ботинки Люси. Наконец в изнеможении рухнула в постель и отдалась во власть сна, больше похожего на тяжкое, лихорадочное забытье.
Ведьмы не болеют – по крайней мере, в нашей семье. Это своего рода сделка с высшими силами. В обмен на короткую жизнь мы никогда не простываем, не подхватываем насморк или любое другое недомогание.
Лихорадка, что приковала меня к постели, имела совсем другую природу – сверхъестественную. Я знала это, но тем не менее удивлялась, что чувствую себя полностью обессиленной, лежа в кровати, потея и одновременно содрогаясь от холода. Пожалуй, только благодаря своему ночному кошмару знала, что эта лихорадка не убьет меня и я смогу ее преодолеть. Так и получилось. Я очнулась и увидела мою мать, которая сидела в кресле рядом с кроватью и встревоженно смотрела на меня.
– Ты проснулась, – вздохнула она, и я удивленно на нее уставилась.
Такой растрепанной я ее никогда не видела. Она была в старом, несвежем платье, нечесаные волосы распущены по плечам. Даже в той тесной, зловонной лачуге, работая прачкой, она старалась выглядеть безупречно. Внешность всегда имела для матери огромное значение, поэтому видеть ее такой было очень непривычно.
– Ты три дня в себя не приходила, – почти обвиняющее произнесла она. – Как ты себя чувствуешь?
Мне было тревожно, сознание еще путалось, голова кружилась. Но я прошептала первое и самое безобидное, что пришло на ум:
– Есть хочется…
– Что с тобой случилось? – она придвинула свое кресло ближе к кровати. – Ты выглядишь… совсем другой…
Сердце в груди сжалось, и тут же я ощутила подергивание в бедре. Магия Тэйна…
– Ничего. Я просто голодна, – голос звучал хрипло, но, к счастью, мать не стала допытываться.
– Хорошо, я сейчас что-нибудь принесу.
Она медленно поднялась, не сводя с меня пристального взгляда, я же старалась сохранить спокойное и отрешенное выражение лица. Только она вышла из комнаты, я задрала подол ночной рубашки, сняла пропитанную потом повязку и, стараясь не обращать внимания на сильное головокружение, принялась внимательно изучать татуировку. Слегка коснулась пальцем воспаленной, припухшей кожи и вздрогнула от боли. Впрочем, меня мало заботило, что рана, казалось, и не думала заживать. Я была счастлива уже тем, что рисунка никто не обнаружил, пока я была без сознания. Этель, одна из наших горничных, похоже, меняла мне простыни, пока я болела, но если она и видела повязку на ноге, то рот держала на замке – тем более что на прошлой неделе я как нельзя лучше растолковала для нее сон.
Я снова осторожно обмотала бедро и поправила ночную рубашку. Необыкновенная сила, исходящая от татуировки, обороняла меня словно щит, в то время как моя магия дремала внутри, оставаясь неприкосновенной. Это было странное ощущение, точно вокруг меня витал чей-то дух, но хотя бы теперь он не причинял мне таких страданий.
Заслышав шаги матери в холле, я быстро расправила рубашку и чинно сложила руки на животе. Она внесла поднос и поставила его на ночной столик, довольно далеко от меня. До еды я не дотягивалась, так что могла лишь видеть клубы пара над чашкой с бульоном. Сама же она снова уселась в кресло.
– Мы вызывали доктора, – сказала она устало. – Он не смог определить, что с тобой. Я и не думала, что ты можешь заболеть. Скажи мне, что все-таки случилось.
Я перевела взгляд с чашки на ее лицо.
– Ничего.
Она покачала головой.
– Нет, что-то случилось. Ты… Томми Томпсон уехал, ведь так?
– Да, – я сглотнула, губы слиплись, а во рту все пересохло. – Две недели назад. Что ж ему еще оставалось делать?
– И ты с тех пор больше не появлялась в доках?
– Нет.
Это была правда. Мне вполне хватало и работы со снами Тэйна. Искать клиентов не было ни сил, ни времени, ни желания. И к тому же без Томми доки утратили для меня привлекательность. Наоборот, все только напоминало о нем, лишний раз заставляя беспокоиться и скучать. Поэтому я избегала там появляться.
– Это не… Тебя никто… – Мать, прищурившись, смотрела на меня.
Я вдруг почувствовала себя вялой и изможденной.
– Я только что очнулась, – я не дала ей договорить, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Может, ты оставишь свои вопросы на потом?
Вместо ответа она поднялась, прошлась по комнате, теребя кончик шарфа.
– Я переживала за тебя!
Возможно, так оно и было, но если она и испытывала облегчение от того, что я пришла в себя, то никак этого не выказывала.
– Ты постоянно пропадала в доках. Я подумала, что, может… Может быть, кто-то причинил тебе вред… – и в ее голосе послышался страх, но я лишь нахмурилась.
– Ты что же, думаешь, что я одна из тех дамочек-недотрог? Я ведь Роу! Никто не причинит мне вреда.
– Нет. – Моя мать остановилась и снова уставилась на меня. – Как раз потому, что ты одна из Роу, я и переживаю.
Она подошла ко мне поближе.
– Мы не такие, как все, Эвери. И каждый на острове знает об этом. Мы гораздо более могущественны, чем они, поэтому нас ненавидят.
В желудке заурчало, и я посмотрела на чашку с бульоном.
– Это неправда.
– Почему? Потому что твоя бабушка так сказала? Они боятся нас. – Она провела пальцами по лицу, коснулась шрама.
– Я думала… думала, с тобой что-то случилось, – произнесла она слабым голосом. – Я думала, тебя кто-нибудь обидел.
Она вновь потрогала свой шрам, и я поняла, что она имела в виду.
– Я не ты, – обронила я тихо.
Она моргнула, словно выйдя из задумчивости.
– Я не собираюсь повторять твои ошибки.
– Ты в этом так уверена? – спросила она. – Ты думаешь, нет ничего страшного в том, чтобы завести отношения с кем-то из них? Так вот, если такое произойдет, беды не миновать!
Перед глазами тотчас возникло лицо Тэйна. Я недоверчиво фыркнула.
– У тебя, может, это и привело к беде, а у меня…
– И у Томми тоже… – прищурилась она.
Мои щеки вспыхнули, в то время как тело, наоборот, будто сковало льдом.
