Джо, не знавшему, что такое ностальгия, всегда казалось, что эти фотографии отвечают страстному желанию Диона вернуть себе мир, который он едва помнил, мир, исчезнувший раньше, чем он успел почувствовать его вкус и вдохнуть полной грудью его запах. Когда его увезли из Италии, ему было четыре года, и он в лучшем случае лишь уловил его отголосок, однако этот отголосок звучал в его ушах всю жизнь. Он стал почти домом для того мальчика, которым Дион почти был.
Джо пожал Рико руку и уселся на диван рядом с ним. Рико указал на одну из фотографий:
– Как думаешь, этот старикан со своим ослом каждый день поднимается на холм?
– Ну, не знаю, сейчас война и все такое.
Рико посмотрел на фотографию:
– Могу поспорить, он даже сейчас это делает. Он как мой старик – с головой уходит в работу. Даже если… Нет, особенно если на голову валятся бомбы. Очень может быть, что этот старик и его осел погибли под бомбами. Но он все равно делал то, что делал всю жизнь.
– И что же он делал?
– Судя по снимку, каждый день водил этого паршивого осла на холм.
Джо засмеялся. Он уже и забыл, какой Рико шутник. Когда Джо отказался от услуг личного телохранителя, чтобы Рико мог сделать более достойную карьеру, то больше всего скучал по его шуткам.
Они оба поглядели на дубовую дверь, за которой находился кабинет Диона.
– У него кто-то есть?
– Мой брат, – кивнул Рико.
Джо медленно выдохнул:
– Что все-таки произошло?
Рико пожал плечами и переложил шляпу с одного колена на другое.
– Двое парней Фредди столкнулись с Монтусом на Десятой улице…
– Белые парни на Десятой улице?
– Угу. Кермит…
– У нас теперь работают парни с именем Кермит?
Рико пожал плечами:
– Ничего не попишешь. Половина итальянцев – за океаном, сам знаешь.
Джо закрыл глаза, ущипнул себя за кончик носа, вздохнул:
– Значит, этот Кермит с приятелем… Два белых парня в десять вечера гуляли по Браун-тауну?
Рико на это лишь мягко улыбнулся и снова пожал плечами.
– Как бы то ни было, они что-то там не поделили. Большой Негр выхватил пушку и начал палить. А потом выпустил парочку пуль в грудь Уайетту Петтигрю.
– Петтигрю? Такой маленький парнишка с Третьей авеню, где «Монгольская бакалея»?
– Джо, он уже не маленький. Черт, теперь он вообще никакой. Впрочем, сколько ему было, двадцать один? Только что стал отцом.
– Господи.
Джо помнил, как брал контрабандный виски у мальчишки на углу Третьей и Шестой. Мальчишка был торговцем так себе, но очень смешно разговаривал, словно горох сыпал, и мог за минуту отбарабанить все самые важные новости из утренних газет.
– Да, сейчас он лежит в ритуальном зале у Блейка, – кивнул Рико, – две пули в грудь, одна в голову. Дочке три дня от роду. Я бы сказал, трагедия.
Они одновременно посмотрели на часы, которые висели над дверью: прошло уже десять минут от назначенного часа. Еще одна примета правления Диона: встречи никогда не начинались вовремя.
– Значит, Монтус уложил двоих наших, – продолжал Джо. – И что с ним?
– Ну, он-то до сих пор ходит по земле. Хотя не уверен, что это надолго, учитывая горячность Фредди.
– И ты с этим согласен? – спросил Джо.
Рико слегка поежился и громко вздохнул:
– А что мне делать? Это все равно как иметь несносного ребенка – ты ведь не можешь перестать быть его отцом. Слушай, Фредди – придурок. Мы оба это знаем. Он ступил на территорию Монтуса, заявил, что забирает все под свой контроль, и Монтус ответил, как настоящий парень. Сказал: «Да пошел ты!» Если честно, я виню себя.
– Почему?
– Я позволил делу зайти так далеко. Если бы я вмешался несколько месяцев назад, до того как каша по-настоящему заварилась, до кипения так и не дошло бы. Но я не вмешался. И вот теперь Монтус убил двоих парней Фредди, а это значит, что он убил двоих наших. Разве такое может сойти с рук?
Джо кивнул, затем покачал головой, потом снова кивнул.
– Не знаю, не знаю. Это же Фредди попросту наехал на него. Так чту оставалось делать Монтусу?
Рико развел руками, понимающе и скорбно:
– Не убивать двух белых парней.
Джо только головой покачал.
Рико окинул взглядом его костюм:
– Куда-то ездил?
Джо кивнул:
– Что, настолько заметно?
– Обычно у тебя пиджак как с иголочки, а сейчас ты будто в нем спал.
– Спасибо. А что с волосами?
– С волосами все в порядке. Галстук не помешало бы поправить. Где был?
Джо принялся поправлять галстук, рассказывая Рико про свою поездку в Рейфорд и Терезу, которая предрекала ему скорую смерть.
– Заказали? Тебя? – Рико громко засмеялся. – Джо, это же чушь!
– Именно так я и сказал.
– Всех доказательств у тебя – слова этой дамочки, у которой съехала крыша от страха?
– Именно. Хотя в ее случае страх имеет под собой основания.
– Само собой. Работать на Короля Люциуса то же, что на Вельзевула. У него все строится на страхе. – Рико потер гладкий острый подбородок. – Но слова-то ее не идут у тебя из головы, верно? Мысль, что рядом кто-то собирается тебя подстрелить, навязчива.
– Да, хотя это и глупо.
– Станешь тут глупым, когда тебе говорят, что кто-то бросил в шляпу бумажку с твоим именем. – Рико посмотрел на него широко раскрытыми глазами. – Но, Джо, все же это ерунда. Ты-то должен понимать?
Джо кивнул.
– В смысле, такого не может быть, – сказал Рико. – Черт, да один твой список судей стоит дороже, чем все бордели в Тампе, вместе взятые. – Он засмеялся. – Ты же гусыня, несущая золотые яйца.
– Тогда почему же я не чувствую себя в безопасности? – спросил Джо.
– Потому что она заразила тебя страхом. Все дело в этом.
– Отлично. С какой целью?
Рико раскрыл рот, снова закрыл. Он мгновение смотрел куда-то в пустоту, после чего глуповато улыбнулся Джо:
– Разрази меня гром, если я знаю. – Он помотал головой. – Хотя звучит как полная дичь.
– Вот ты сам попробуй, – сказал Джо, – ложась спать, думать о том, что тебя заказали.
– Помнишь, Клаудио Фречетти когда-то решил, что я сплю с его женой? – спросил Рико.
– Так ты спал с его женой.
– Только он не мог этого доказать. А потом решил, что может. И сказал, что убьет меня. Тогда никто за меня не вступился, потому что в те времена меня еще не приняли в Семью и я был никто, а он приносил Семье кучу денег. Господи, да я полтора месяца был в бегах, не спал на одном месте две ночи подряд. Сменил больше постелей, чем плохая актриса. А потом наткнулся на самого Клаудио, когда тот выходил из аптеки «Рексол», под глазами у него были мешки, плечи подергивались, потому что он узнал, что его кто-то заказал. И оказалось, все это время ему было не до меня. Я полтора месяца прятался, а его волновала лишь пуля с нацарапанным на ней его именем.
