Потому что весь этот марафон необходимо совершить под градом английских стрел!
Тактика, выработанная капитанами Жанны, была проста — атаковать сплоченно, всей массой, прикрывая своих солдат артиллерийским огнем и прицельной стрельбой лучников и арбалетчиков.
Еще на заре засевшие в Турели англичане увидели большие деревянные щиты, выросшие тут и там вокруг крепости и барбакана. А с первыми лучами солнца эти щиты открылись и обнажили жерла орудий. И тогда, оглушая всю округу страшными взрывами, заговорили бомбарды и кулеврины. Выстрел — и щит падает обратно, вставая вертикально, уже весь оперенный английскими стрелами. Не успел опустить вовремя — и треть артиллерийского наряда уже корчится на земле. Оглушительный грохот канонады заглушал крики капитанов, руководивших битвой. Другие щиты, поменьше, поползли в сторону крепости — за ними группировались арбалетчики. Железные стрелы прицельно летели в одном направлении — в проемы бойниц, откуда лучшие английские лучники Вильяма Гласдейла, ветераны многих кампаний, осыпали густыми тучами стрел нападавших.
Катапульты с обеих враждующих сторон метали тяжелые камни — и те летели с устрашающим свистом: летевшие в строну барбакана — пробивали бревна, разрушали стены, опрокидывали англичан; сминали десятки солдат, плюща латы, превращая их в куски покореженного металла, перемалывая кости, превращая плоть человека в кровавую жижу.
Тут и там падали срезанные стрелами ратники, бежавшие на свой страх и риск с фашинами к первому рву.
Со стороны бастиона на островке Бель-Круа, где был разрушен мост, шел методичный обстрел стен самой Турели. Англичанам приходилось разрываться на два фронта. Едва отпор англичан начинал ослабевать, французы тащили бревна, чтобы перебросить их через пролет, тем самым устроив временный мост для штурма.
А на правом берегу шел штурм бастиона Сен-Лоран, где оборонялись граф Суффолк и лорд Талбот. Но солдатам, штурмовавшим Турель, бой на другом берегу показался бы вялым — для отвода глаз.
Вот только лорд Суффолк и Талбот об этом ничего не знали…
Командование барбаканом взял на себя сам Вильям Гласдейл. Он руководил огнем немногих катапульт и пушек, расположенных в укреплении, он следил за тем, как поддерживаются на огне котлы с кипятком, маслом и смолой, какой участок укрепления стоит пополнить бойцами. И хотя силы англичан тоже таяли — одних лучников разрывал на куски артиллерийский огонь, рушивший стены, других выбивали арбалетчики — Гласдейл держал удар и точно бил по неприятелю.
— Перебейте их всех! — кричал своим лучникам Вильям Гласдейл. — Перебейте всех французов! Они выдыхаются! Осталось немного — и они отступят! Ну же!
Французы уставали, а барбакан держался крепко…
Но вот ров наполнился фашинами, и пушки стихли. Десятки лестниц потащили солдаты к стенам барбакана. Арбалетчики прикрывали своих товарищей — едва английские лучники вырастали стеной в проемах бойниц, как в них летели железные болты.
Капитаны стояли в арьергарде. Орлеанский Бастард ревел, как разгневанный вепрь — он отдавал команды. Посылал офицеров с их отрядами на стены. Одним из этих офицеров был Ковальон — Жанна узнала его. Он улыбнулся девушке и был таков. Покрытые сталью солдаты несли новые лестницы — все бежали в сторону барбакана.
— Я пойду туда! — выкрикнула Жанна. — Я нужна там!
Жиль де Рэ и Ксентрай преградили ей дорогу.
— Первых перебьют! — сказал де Рэ. — Ты не можешь рисковать собой!
— Но… я нужна им!
— Ты нужна всем, и нам в первую очередь, но — живой!
Жанна попыталась оттолкнуть их, но Ксентрай ухватил ее за руку:
— Там Ла Ир, я тоже иду туда! А ты — жди!
От самого вала лестницы ложились на стены. И тотчас, ощетинившись копьями и мечами, оглушая себя воинственными криками, взбирались наверх французы. И тогда в ход шли крючья на длинных шестах — англичане раскачивали и опрокидывали лестницы, крючья вонзались в тела наступавших. С опрокинутых лестниц французы летели в ближний к стене ров, куда уже выливалась раскаленная смола и масло. Крики сваренных заживо были еще страшнее взрывов снарядов.
Энтузиазм французов стихал. Все поле перед барбаканом было усеяно трупами. Мучились в агонии умирающие. Катались и стонали раненые. Многие деревянные щиты, за которыми прятались арбалетчики и те, что прикрывали бомбарды и кулеврины, горели — они были зажжены смоченными в смоле стрелами англичан. Бой с лестниц не приносил большого результата. А ближний к стене ров полнился не столько фашинами, сколько трупами французов.
— Они должны видеть мое знамя, Ксентрай! — девушка рванулась из рук капитана. — Мои солдаты должны видеть, что я с ними!
— Англичане убьют тебя! — рычал тот. — Они охотятся за тобой!
— Знамя, д’Олон, мое знамя! — кричала она.
— Он у Баска! — ответил ординарец.
— Так позови его!
Жан д’Олон стоял бледный, с обнаженным мечом. Потом бросился куда-то и через минуту вернулся со знаменосцем.
— Пусти! — твердо сказала Жанна Ксентраю.
Тот разжал руку в стальной перчатке — лицо Жанны было сейчас страшным.
— Знамя! — сказала она.
Баск протянул ей древко. Девушка сорвала с головы шлем и, взглянув на опешившего, потерявшего дар речи Ксентрая, схватила белый стяг и бросилась вперед — в самую гущу атаковавших — или уже отступавших? — французов.
— Солдаты, кто любит меня, за мной! — закричала она. Белое знамя билось и рвалось над головами охваченных смятением воинов. — Кто любит меня — за мной! — повторяла она на бегу.
Она ветром летела к одной из лестниц…
Туда же устремился Бертран де Пуланжи и Жан де Новелонпон, которым комендант Вокулёра приказал стеречь ее как зеницу ока, Жан д’Олон и знаменосец Баск, оба брата Девы — Жан и Пьер.
Но как было прикрыть ее, когда она была открыта для всех англичан сразу? Как на ладони! Как единственное белое облачко на целое небо! Для сотен английских стрел!
— Ведьма! Ведьма! — кричал Гласдейл, указывая пальцев вниз, на знамя. — Лучники, сюда! Сотню золотых тому, кто подобьет ее! Сотню золотых! Торопитесь же, болваны!
Но Жанну видели и свои — видели белое знамя в ее руках, видели ее лицо, полное гнева, слышали ее голос. Смелость девушки, ее самоотверженность и воля заставили войско встряхнуться и со всей яростью вновь двинуться на барбакан…
Рыцари Девы не успели взять ее в плотное кольцо — у самой лестницы она вырвалась вперед. Солдаты, увидевшие свою героиню под самой крепостной стеной, уже рвались наверх. Гласдейл, ревевший: «Убейте девку! Убейте ее!» — выхватил из ножен меч — кто знает, может быть, и ему придется вступить в бой! Противник напирал — французы потеряли страх! Это все Дева — будь она проклята!
А Жанна, перехватив древко посередине — в правую руку, уже ухватилась рукой за первые ступеньки лестницы…
