Изабелла сказала, что, наверное, понимает ее. Такой выбор заслуживает уважения и требует большой силы! Вот она бы так не смогла…
— А ведь это я упросила мужа приехать сюда, — созналась Изабелла. — Мы проделали путь из Перрона только для того, чтобы я могла поговорить с вами. Наверное, это глупо, но я не жалею. Особенно теперь, Жанна, когда узнала вас. Я хочу сказать, что сделаю все, чтобы ваше пребывание в плену, надеюсь — недолгое, стало бы… как можно более легким. Я расскажу о нашем разговоре мужу, и уверена — он поймет меня. Если бы вы оказались моей пленницей — я бы тотчас отпустила вас. Еще бы наградила конем и оружием. — Она улыбнулась. — Вот я и сказала то, что хотела сказать.
— Спасибо, — Жанна растрогалась — молодая герцогиня была прекрасна в своем искреннем выражении дружбы. — За последнее время я не так часто слышу подобные слова. Буду откровенна, мне страшно быть среди чужих людей — тех, кто ненавидит меня. Но вы — другая… Вы — настоящая принцесса, Изабелла. Спасибо вам.
Герцогиня встала, за ней поднялась и Жанна. Изабелла шагнула к девушке и, взяв ее руки в свои, сжала их:
— Крепитесь, Жанна, и да поможет вам Господь!
— А вы… берегите вашего ребенка, милая герцогиня. Я желаю вам счастья.
Они расстались тепло.
12
Это было в Нуайоне. А здесь, в Больё, она в первый раз почувствовала себя пленницей, за которой захлопываются все двери, ведущие в этот мир.
В крепости находилось много солдат — Больё в свое время занял Жан Люксембургский, и бургундцы, осаждавшие крепость, ненавидели французов. Штурм и кровавый бой, незажившие раны и погибшие товарищи еще были в памяти победителей. На Жанну смотрели с ненавистью. По ночам в своей комнате, она слышала хохот тюремщиков — они бранились, проклинали французов. И если в ее адрес проклятий было немного, то лишь потому, что Жан Люксембургский запретил издеваться над пленницей. И все-таки ей было страшно. А вдруг — ворвутся? Забудут, что она — военнопленная? Решат отомстить? Но, может быть, так и надо — и лучше погибнуть, чем быть затравленным зверем? Но об этом она думала лишь в крайнем случае, когда отчаяние целиком овладевало ее сердцем. Но были и светлые минуты — они и спасали ее. К ней милостиво, по разрешению свыше, допускали д’Олона и братьев. Пусть ненадолго, но эти встречи придавали ей силы. Мужчин содержали рядом, на том же этаже. Ей даже выделили прислугу — женщину, которая стирала ее белье, готовила ей и, конечно, во все глаза следила за именитой пленницей.
Так прошел месяц — мучительный месяц пустого ожидания. Самым страшным было то, что ничего не изменялось. Не приходило весточки ни от ее короля, ни даже от Филиппа Бургундского и его вассала — графа Люксембурга. Только два письма от Изабеллы Португальской, с выражением дружбы. Правда, герцогиня просила Жанну не выдавать ее переписку с ней. Видимо, герцогу Филиппу эти отношения были не по вкусу. Девушка могла понять герцога: он, хозяин Бургундии, и она, Дева Жанна, враги до гроба. А посему нечего тормошить его жену и играть на ее чувствах!
Те, от кого зависела ее судьба, молчали. Все были заняты войной — враги и друзья. Где-то под артиллерийским обстрелом погибал Компьен, но сдаваться за так город тоже не хотел — ядра рвались и в бургундском лагере, разметая врагов. Самонадеянный авантюрист Гильом де Флави, комендант крепости, талантливый командир, к тому времени уже потерявший брата, решил биться до конца. Он хорошо знал: бургундцы не спустят жителям Компьена их упорства — прежнего и особенно — нынешнего. А своей участи, ворвись бургундцы в город, он пожелал бы только заклятому врагу.
О надвигающейся трагедии Жанна не ведала, пока в конце июня, во время одного из посещений, Жан д’Олон и д’Арки не поделились с ней новостями. В тот вечер оруженосец и ее братья пришли как обычно, перед сном, поговорить положенные им четверть часа и утешить свою госпожу. Она лежала на кровати, свернувшись клубком, когда сурово скрипнул засов. Стоило Жанне увидеть друзей, как слезы заблестели в ее глазах.
Несколько слов приветствий, горячие объятия. Мужчины переглянулись. Жан д’Арк тяжело вздохнул. Пьер опустил глаза.
— Жанна, — очень тихо проговорил д’Олон, — Компьен, который тебе так дорог, скоро окажется во власти наших врагов.
— Этого не может быть! — Жанна схватила его за руку. — Что случилось? Говори же!
Желая получить объяснения, она требовательно взглянула в глаза д’Олону, но тотчас поняла — ее оруженосцу было не до шуток. Он смотрел так, точно город уже сдался.
— Не может быть… — повторила она. — Не верю.
— Может, сестренка, — кивнул Жан д’Арк. — Господь отворачивается от них…
Терзания о собственной судьбе заслонили от Жанны грозу, нависшую над городом, который еще месяц назад она обещала защищать до последней капли крови. Девушка уставилась в пол и как можно тверже произнесла:
— Все крепости, возвращенные Царем Небесным при моем содействии королю Франции не будут отняты у него! — Она стремительно посмотрела на мужчин. — Слышите, Жан, Пьер, д’Олон! Только бы Карл сумел защитить их! — Жанна отрицательно замотала головой. — Тебя обманули, д’Олон! Тебя обманули…
— Нет, Жанна. Это передал мне знакомый солдат, он сражался с нами на Луаре и под Компьеном. Он один из тех, кто свято верит в тебя. Город погибает от огня — и так продолжается днем и ночью. Не осталось ни одной крепости в округе, свободной от бургундцев и англичан. Недавно они захватили крепость моста, окружили Компьен с юга. Каждый день тысячи ядер и камней перелетают через крепостную стену и разрушают дома, убивают людей… Компьен готов сдаться.
— Не смей говорить так! — Жанна подскочила с кровати. — Не смей… Я обещала жителям Компьена, что в трудную минуту буду с ними! Слышишь?! — обещала!
— Тише, тише! — Жан д’Олон тряхнул ее за плечо. Он заговорил шепотом — быстро. — Они подслушивают нас, Жанна, ты должна остерегаться…
— Я не стану остерегаться бургундцев!
— Опомнись, Жанна! — д’Олон схватил ее руку, но она вырвалась.
— Жаннета… — Жан д’Арк умолял ее.
— Не стану! Я убегу! — в ее голосе прозвучало отчаяние. — Убегу!
— Даже не думай об этом! — вырвалось у Пьера д’Арка. — Милая сестренка…
— Убежишь, но куда? — спросил д’Олон. Оруженосец переглянулся с братьями д’Арк — мужчины были не рады, что затеяли этот разговор. — Скоро все изменится, — теперь д’Олон говорил едва слышно. — Король соберет деньги и выкупит тебя. И тогда мы вернемся под Компьен, и ты выполнишь свое обещание! Надо ждать, надо выждать, Жанна!
— Выждать! — усмехнулась она. — Надо бежать, мой милый д’Олон! Бог подскажет — куда. Он направит нас…
«Я же говорил, Жан, не стоило сообщать ей», — проговорил старший из д’Арков, когда они выходили из ее комнаты. Жан д’Олон только кивнул в ответ.
— Убегу… — прошептала Жанна, когда стража захлопнула двери и задвинула тяжелый засов.
