2
Вертолет ворэнт-офицера Гиллеспи, провалившийся в воздушную яму, был единственной машиной, которой посчастливилось разбиться, не взорвавшись.
Когда «Навахо» упал, от удара о бетонную дорожку сильно прогнулось днище, разбежалась трещинами хвостовая балка, заглохли турбины. Вертолет был мертв. Но его бездыханное тело сохранилось.
Когда Гиллеспи пришел в сознание, на крыше Главного Корпуса разгоралась стрельба.
Рядом с ним стонали и ворочались раненые. В десантном отсеке вертолета было темно, как в китовой утробе. Пахло горелой изоляцией, где-то слышалось тихое журчание – из разорванной трубы на землю вытекали остатки вертолетного топлива.
Гиллеспи осторожно высвободил руку из-под чьего-то тела.
Так. По крайней мере, правая рука невредима.
Гиллеспи пошевелил пальцами левой. И левая тоже.
Вот с ногами приключилось что-то неладное. На них лежал тяжелый угловатый предмет, в котором ворэнт-офицер, мысленно исследовав чувствуемые ногами выпуклости, опознал тяжелый импульсный огнемет.
«Надо что-то делать», – подумал Гиллеспи, хотя как раз делать ничего не хотелось. Всему на свете он предпочел бы сейчас добрый укол морфия и беспробудный сладкий сон.
«Ага, торможение психики вследствие нервного шока», – подумал он, припоминая лекции в центре психологической подготовки Интерпола.
Гиллеспи разозлился. На себя, на Мак-Интайра, подставившего их под неведомое вихревое оружие русских, и на проклятый огнемет, от которого так болят раздробленные колени…
Через несколько минут ему удалось доползти до десантного люка. Но все попытки открыть его были тщетными.
Только сейчас Гиллеспи вспомнил, что у него на каске должен быть мощный галогеновый фонарь. Гиллеспи щелкнул кнопкой, но ничего не произошло. Ругаться не было сил. Гиллеспи проваливался в пучину полной апатии.
Гиллеспи достал из-за пояса одиннадцатимиллиметровую «Беретту» и выстрелил в свою бесполезную левую ногу. Адская боль немного протрезвила его.
Гиллеспи пополз вперед, в направлении пилотской кабины. Дверь в кабину поддалась на удивление легко. Стекла на кабинах «Навахо» были установлены исключительно для декора. На самом деле вся информация пилотам поступала от разнообразнейших внешних датчиков.
Но сейчас все средства наружного наблюдения были мертвы. В кабине царила кромешная тьма.
Кто-то глухо стонал.
– Эй, – сказал Гиллеспи.
Ему не ответили.
Стоны продолжались. Раненый пилот был без сознания.
Гиллеспи заполз в кабину и, растопырив руки, как ребенок в страшной темной комнате, нащупал шлем пилота. К горлу неожиданно подступила тошнота.
Ворэнт-офицера Гиллеспи вырвало.
Отдышавшись, он прополз вперед еще немного, и его подбородок уткнулся в рычаг управления.
«Интересно, – подумал Гиллеспи, – интересно, как они все-таки управлялись с таким сложным монстром?»
Нащупав ручку, он обнаружил, что на ней имеются несколько кнопок, два переключателя и вращающийся верньер сверху. Большой палец. Гиллеспи повращал верньер вправо-влево. Ничего не произошло.
Это разозлило Гиллеспи.
«Ах ты тварь, не хочешь работать?!»
В дело пошла левая рука. Гиллеспи нащупал панель управления, на которой тоже находились кнопки, переключатели, два массивных рычага и стекла безжизненных мониторов.
Гиллеспи пощелкал тумблерами. Понажимал кнопки. Безрезультатно.
Пилот продолжал стонать. Гиллеспи достал пистолет, отставил руку в сторону и сделал несколько выстрелов в темноту.
Стоны прекратились.
– Очень хорошо, – громко сказал Гиллеспи.
Теперь можно было сосредоточиться.
Все его внимание сконцентрировалось на тумблерах. Как опытный медвежатник былых времен, припадавший ухом к сейфу, чтобы услышать долгожданный щелчок на заветной цифре, Гиллеспи прижался щекой к панели управления и стал методично перебирать комбинации тумблеров. В какой-то момент под панелью послышалось негромкое жужжание. Что-то в этом гробу еще работало.
Оставив в покое панель управления, Гиллеспи вплотную занялся рукоятью. А это что за подозрительная выпуклость? Гиллеспи ногтем поддел ее край, и что-то там такое открылось. Заветное, запретное… Кнопка!
Ну что же. Раз есть кнопка, должен же кто-то ее нажать?
На подкрыльевых пилонах «Навахо» были подвешены две электромагнитные бомбы «Вамп».
Левая вышла из строя при ударе вертолета о бетон. Правая уцелела.
Четвертый резервный контур, активированный ворэнт-офицером Гиллеспи, подал напряжение на электронный взрыватель бомбы.
От проскочившей искры лужа авиационного топлива мгновенно задернулась голубовато-зеленым призрачным огнем. Пламя метнулось ко вбитому в землю вертолету.
Последним, что увидел ворэнт-офицер Гиллеспи, было его собственное отраженное стеклом монитора лицо в свете огненного дерева, вырастающего у него за спиной из десантного отсека.
Однако этим все не кончилось. Активированный после подачи напряжения взрыватель за несколько секунд нагрелся до критической точки и сработал.
Бомба «Вамп» взорвалась. Электромагнитный импульс обрушился на Главный Корпус. На его восемь надземных этажей, которые не представляли для компании ВИН никакого интереса. И на подземные уровни, где, помимо всего прочего, находилась капризная техника, отвечающая за генерацию приватной ВР господина Щюро.
3
Щюро не видел, как взорвался «Навахо», столь сильно попортивший покрытие его излюбленной беговой дорожки.
В это время его аватар находился на восьмом этаже и с интересом наблюдал за действиями киборга Кабаллос. Сын Деппа был сегодня в ударе.
Щюро собрался сделать ему какой-нибудь комплимент, когда почувствовал, что внутри ВР произошло пока неощутимое, но существенное изменение.
Президент ВИН посмотрел на свою левую руку. Тумблер «Защита» дрожал подозрительной мелкой дрожью. Тумблер «Выход» трансформировался в нечто совершенно иное. В не-тумблер.
Щюро судорожно схватился двумя пальцами за стремительно втягивающийся внутрь его тела отросток, но щелкнуть им уже было невозможно. Нельзя было теперь покинуть свою собственную ВР по своему же собственному желанию!
В это время пол под ногами Щюро побежал густой сетью трещин. Дальняя стена исчезла, словно ее никогда не было. Щюро больше не сомневался в том, что с его родными нейрокомпьютерами стряслось что-то не то. Не то.
Впервые за много лет он по-настоящему испугался. Надо было плюнуть на пропаганду и уничтожить проклятую «Пандору» еще в Шереметьево, как и предлагал Пьеро с его куриными мозгами…
