– А что делать мне? – печально спросил он, когда она опустилась на расстеленный плащ. – Как положено в Александрии слушать – стоя или сидя?
Удобно привалясь к теплому боку верблюда, она со смехом ответила:
– Слушателям предоставлено право выбирать самим.
Он опустился на песок и почувствовал, как нежная рука легла ему на шею.
– Я весь внимание, – сказал он.
И она начала свой рассказ.
КАК ПРЕКРАСНАЯ ПРИШЛА НА ЗЕМЛЮ
Ты должен узнать прежде всего, что Исида была – а коли на то пошло, то, может быть, есть и сейчас – самой прекрасной из богинь; так что Осирис, ее муж, несмотря на всю свою мудрость и могущество, порой ревновал ее, ибо в любви боги подобны нам, смертным.
Дворец Божественной супруги был из серебра и венчал собой высочайшую из гор на Луне. Прекрасная часто выходила из него прямо на Солнце, в самой глубине которого, в сердце вечного света, располагался дворец Осириса, сделанный из золота, блеска которого не мог выдержать никто из людей.
Однажды – ибо боги не знают времени, – когда она весело проводила с ним время на плоской крыше золотого дворца, то бросила случайный взгляд вдаль, и там, на самом краю вселенной, узрела она Индру во главе армии обезьян, все они неслись, сидя на спинах летящих орлов. Он, Друг Живых Существ – так с любовью называли Индру, – возвращался с решающей битвы с отвратительным Ракшакасом – возвращался победителем; а вместе с ним возвращались герой Рама
[143]
и его невеста Зита, которая красотой своей лишь немногим уступала самой Исиде. Тогда Исида встала, сняла с себя свой пояс из звезд и помахала им Зите – запомни, именно Зите, – приветствуя ее. И тут же между возвращающимся воинством и двумя супругами на крыше золотого дворца пало нечто вроде ночной тьмы, скрывшей от их взора войско; но это была не ночь – это нахмурил брови Осирис.
Случилось так, что предметом его речей в этот момент было то, о чем они думали; и поднялся он и величественно произнес: «Ступай домой. Я сам все сделаю. Чтобы сотворить совершенно счастливое существо, мне не нужна твоя помощь. Ступай к себе домой».
Глаза у Исиды стали большими, как у священной белой коровы, которая ест сладкую траву из рук верующих в храме, пока те возносят к небу свои молитвы; и глаза эти были такого же цвета и столь же нежные. Она тоже поднялась со своего места и сказала, улыбаясь, так что ее лик стал похож на лик луны на вечернем небе в месяц уборки урожая: «Прощай, мой дорогой господин. Вскоре ты снова призовешь меня к себе. Я это знаю наверняка, потому что без меня ты не сможешь сотворить совершенно счастливое создание, о котором думаешь. Более того, – здесь она помедлила, улыбаясь, потому что знала, сколь справедливы ее слова, – более того, мой господин, ты и сам не сможешь быть совершенно счастлив без меня». – «Мы это увидим», – ответил он.
И она вернулась к себе домой, взяла спицы и кресло и уселась на крыше своего серебряного дворца, держа в руках вязанье и наблюдая.
И такова была сила Осириса, клокотавшая в могучей груди его, что напоминала шум мельниц, которые разом вращают все остальные боги, от звука ее затряслись даже звезды на небе, как горошины в сухом стручке, и многие сорвались со своих мест и пропали. Но даже когда звук этот рос и креп, она все продолжала вязать, не потеряв ни одной петли.
Вскоре в пространстве над солнцем возникла точка; она все росла и росла, пока не стала размером с луну, и тут Прекрасная поняла, что это был создан мир. Когда же, все увеличиваясь и увеличиваясь в размере, он наконец поглотил собой всю ее планету, кроме того места, где находилась она сама, она поняла, сколь велик был его гнев; но все равно продолжала свое вязание, уверенная, что будет так, как она сказала.
Так была сотворена земля, и поначалу она представляла собой просто серую массу, неподвижно висящую в пустоте. Позднее она увидела, как эта масса разделилась: на ней возникли равнины, моря, горы, но все это было однообразного серого цвета, без единого цветного пятна. Вдруг на берегу одной из рек она различила какое-то движение и от удивления даже перестала вязать. Нечто встало с земли и воздело руки к солнцу в знак того, что знает, кто дал ему существование. И этот Первый Человек был прекрасен на вид. Вокруг же него находились создания, которых мы называем природой, – трава, деревья, птицы, звери, а также насекомые и рептилии.
Некоторое время человек был счастлив своей жизнью: даже простому взгляду было ясно, как он доволен. И в утихшем было неистовстве творящей воли Исида услышала презрительный смех и различила слова, несущиеся со стороны солнца: «Вот еще, твоя помощь! Взгляни же на существо, воистину счастливое!»
И Исида продолжила вязание, поскольку она была столь же терпелива, сколь силен был Осирис; и если он мог работать и работать, то она могла ждать и ждать. Так что она и стала ждать, прекрасно зная, что порой целой жизни может не хватить на подобный спор.
Так и случилось. Прошло не так уж много времени, и Божественная Супруга заметила изменения в человеке. Он стал неподвижен, все время проводил на одном и том же месте у реки, почти не поднимал взгляда к небу, и лицо его выражало грусть. Интерес к жизни в нем исчез. И когда она точно удостоверилась в этом и даже сказала себе: «Существо устало от своего существования», то услышала грохот созидающей воли, снова продолжившей свои труды. И тусклое мерцание земли, где все созданное было одного и того же холодного серого цвета, запламенело красками; горы окрасились в пурпур, поросшие травой равнины и деревья покрылись зеленью, моря заиграли голубизной, а облака стали непрерывно менять цвета. И человек вскочил на ноги и захлопал в ладоши от счастья, сразу же выздоровев и став снова счастливым.
Но Исида улыбнулась и продолжала вязать, сказав про себя: «Это было здорово придумано, и еще какое-то время продлится; но новой красоты мира недостаточно для такого существа. Мой господин должен придумать еще что-нибудь».
Едва успела она додумать эту мысль до конца, как гром созидающей воли сотряс луну, и, подняв взгляд, Исида уронила вязанье и захлопала в ладоши; так как до этого момента все на земле, кроме самого человека, оставалось на месте, отведенном им раз и навсегда. Ныне же все живые существа и даже многое из неживого получило дар Движения. Птицы радостно запорхали в воздухе; большие и малые звери пробегали туда и сюда, каждый в свойственной только ему манере; деревья склоняли свои ветви под набегающим ветром; реки катили свои воды к морям; моря же вздымали волны и бросали их на прибрежные скалы, покрывая их пятнами белой пены; а надо всем этим величаво плыли облака, напоминая снявшиеся с якорей корабли.
И человек плясал от радости, как ребенок; и сам Осирис был так рад, что воскликнул: «Ха-ха! Посмотри, как чудесно я все устроил без твоей помощи!»
Но его супруга подняла вязанье и спокойно ответила: «Это здорово придумано, мой господин – даже более чем хорошо – и какое-то время еще поможет продержаться».
