Человек, если можно так выразиться, движим двумя энергиями: энергией биологических и духовных начал. Здесь животная, недуховная часть души бессознательно формирует потребности и мотивы поведения, желания, страсти и руководство интересами. И второй вид энергии, порождаемой духовным сознанием, человеческим разумом, где властвуют высшие ценности Любви, Свободы, Красоты, Добра, Истины, к которым стремится человек. Эта энергия творит культуру, образование, общие коллективные нормы жизни, формы борьбы за выживание.
– Очевидно, есть еще и третий вид энергии, – сказала Виктория. – Это сила иррационального движения духа. Тот же Вышеславцев абсолютно точно заметил, что разум и сознание не есть самое высшее в человеке. Самым высшим является иррациональная сущность человека. Причем эта мысль, основываясь на соотношении 5 % реализованного духа и разума и 95 % всего потенциального богатства личности, пребывающего в иррациональных ее глубинах, подтверждается здравым смыслом, орущим на всех перекрестках об огромных возможностях человека. Мы постоянно говорим о том, что эти возможности безграничны, что образование, культура, воспитание, индивидуальное самосозидание в силу разных обстоятельств не реализуются. Но весь пафос всех существующих идеологий, мировоззрений и философий о назначении человека, его жизни и деятельности состоит в утверждении этих вселенских возможностей. Казалось бы, простенькая идея – «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» – показывает и утверждает мощь иррациональных глубин человеческого бытия. И тем не менее эта иррациональная сторона не только не признается современными философией и психологией, идеологией и обыденным сознанием, но и всячески клеймится, – дескать, это чистая мистика, непознаваемость, химера.
Итак, человек в своих возможностях неисчерпаем, как Вселенная. И это признает каждый мало-мальски грамотный и оптимистически настроенный ученый.
Человек, как могучий Марс, глядит в печальные очи жаждущей истины своей Венеры, а в ее глазах страх и ужас, так как ее душа наполнена как раз теми отвратительными химерными ограничениями, которые созданы коллективно-бессознательными началами лжекультуры, лжечеловечества!
Итак, человек в своих возможностях неисчерпаем, как Вселенная. И это признает каждый мало-мальски грамотный и оптимистически настроенный ученый.
Человек космичен именно потому, что в нем кладези бесконечного множества духовных и физических богатств, которыми по разным причинам он не может распорядиться.
И самое поразительное то, что эта иррациональность держится на Любви и Свободе, беспредельных по своей сути, несущих в себе высшую духовность земного и космического разума, духа, творчества.
Венера и Марс богоподобны, но и от них скрыт до конца не познанный иррациональный смысл бытия, ибо и сама божественность, иррациональная в своей основе, бесконечна и вариативна в своем загадочном развитии.
– Три вида энергии – биологическая, духовная и иррационально-космическая – это наше с тобой открытие! – захлопала в ладоши Виктория. – Три вида энергии, которые должны приоткрыть нам тайну Любви Венеры, Духовность и силу духа Марса, определяющих смысл и назначение человеческого бытия. Вот во имя чего мы должны работать, жить и надеяться. И ни в коем случае не надо бояться придуманных людьми слов, ограничений, параграфов, авторитарных заклинаний типа: «Сюда не лезь – это иррациональность! Отсюда отойди – здесь мистика! Это не трогай – опасно для жизни!».
– Эти три вида энергии и есть методологическая основа нового воспитания, нового самосозидания человеческого Я. И поверь мне, нас поддержат дети, ибо их души рвутся именно к такой возвышенной триаде. Педагоги отшатнутся от нас, а ученые от педагогики будут клеймить и проклинать нас, наклеивая на наши спины и рожи разные ярлыки: мистики, оккультисты и даже – безбожники!
И я рассказывал Виктории о своих многолетних опытах соединения на практике этих трех энергий.
– Когда я учительствовал в сельской глуши Архангельской области, я был поражен скованной мощной силой юных северян. В школе они казались неуклюжими увальнями, железобетон в мозгах, полная нераскрытость и приторможенность всего того, что мы называем потенциальными возможностями. А в лесу, на охоте, скажем, они преображались: их тела становились гибкими и ловкими, их сила бесконечной, а ум и выдумка ошеломительными. Я понял: я должен для них стать такой же могучей, безнасильственной мощью, как лес, река, небо, живительный воздух. И я вместе с ними набросал некоторое содержание нашей новой, тайной жизни, где определенно были три вида развития, или, как мы с тобой сейчас говорим, три вида энергии: биологической, духовной и иррационально-космической.
Мы сделали попытку взять на вооружение все то, что может помочь преодолеть нашу ограниченность. «Пробиться к небу, которое не только там где-то вверху, но и в нас самих» – вот что стало нашей целью и целью каждого.
По первому виду были начертаны спортивные занятия: бокс, борьба, бег, спортивные и народные игры, обмывания, растирания и даже массаж.
По второму и третьему видам – индивидуальные программы «по НЕВОЗМОЖНОМУ». Здесь были сверхзадачи, сверхусилия, сверхдерзания. Мы сделали попытку взять на вооружение все то, что может помочь преодолеть нашу ограниченность. «Пробиться к небу, которое не только там где-то вверху, но и в нас самих» – вот что стало нашей целью и целью каждого. Сегодня, читая наших отечественных мыслителей и отвергая всю оккультистскую направленность восточной и западной культур, я вижу, как совпадает моя практическая работа с детьми с теми дальновидными философскими суждениями наших отечественных мыслителей о бесконечных возможностях человека, его тела, духа и разума. Мне запомнилась такая мысль: «Мы подобны детям, которые играют на берегу камешками, в то время когда перед ними бушует океан непознанных и неразгаданных истин». Человек бесконечно удален от так необходимых для его жизни различных форм дерзания, попыток познать огромные возможности своего тела, духа, разума.
– Вот это и должно стать нашей программой деятельности. И мы выиграем, – сказала, тайно улыбаясь, Виктория, – если немножко схитрим.
– Как это?
– Все дело в словах. Если мы будем говорить о расширении человеческих возможностей в области тела, разума и духовного бытия детей, нас поймут и будут приветствовать все, что мы будем делать в этих трех областях. Но если мы станем даже не говорить, а намекать, что все то, что мы делаем, в какой-то мере является иррациональным содержанием наших программ, нас заклеймят, обзовут мистиками, лжеучеными и шарлатанами.
– Такого рода маленькие хитрости допустимы, – согласился я.
– Это даже не хитрость, – стала разъяснять Виктория. – Это вопросы тактики. Мы будем показывать технологии отдельных видов занятий, результаты детских и педагогических достижений, но обнародование обобщений и окончательных выводов оставим на потом, когда хоть на 70–80 % будет завершена наша работа.
– И когда это будет? – спросил я.
– Не раньше чем через десять лет, – серьезно сказала Виктория. – И давай договоримся: об этом нашем замысле никому ни слова.
