Отец вскипел: «Ах ты неблагодарный! Я для него все, а он издевается над нами!» Костя едва заметно улыбнулся. Спокойствие мальчика привело отца в бешенство. Он схватил Костю за плечи и прямо в лицо процедил сквозь зубы: «Чего тебе недостает?» Сын смотрел на отца с откровенной усмешкой. «Ты не пяль на меня глаза, лучше в книгу гляди, вот сюда…» И он ткнул сына в раскрытый учебник.
На следующий день Костя после занятий сам отправился в сапожную мастерскую к знакомому дяде Мише и предложил свои услуги: «Хочу к вам учеником, возьмете, а?»
Сапожник неопределенно хмыкнул. Он ловко орудовал поочередно то шилом, то иглой. От него пахло клеем, кожей, резиной. Костя немного постоял у порога, а потом сел. Сел и спросил: «А вы довольны своей жизнью?» И, не дождавшись ответа, продолжал: «А я вот не понимаю, для чего люди живут. Бегают, шумят, суетятся… Вот я хотел бы сказать кому-нибудь правду. Так разве поймут?»
И Костя не заметил, как разоткровенничался: «Нам классный руководитель говорил, что есть такой факультет, где на журналистов учат. Да разве туда поступишь…»
«А отец хочет, чтобы ты учился?» – спросил дядя Миша. «Сейчас не знаю, а раньше очень хотел. А мне теперь все как-то надоело. В общем, я и сам не знаю, чего я хочу. Да и поздно уже. Я все предметы запустил, так что теперь крышка…»
Костя принялся было еще что-то рассказывать, но дядя Миша перебил его: «Эх ты, слабак!..» – «Это почему же?» – насторожился Костя. «Я остался без обеих ног, когда мне еще и двадцати не было. Раскис вроде тебя, даже попрошайничать начал. А меня вот в эту самую будку втащил Акимыч, ты его, наверно, здесь видел, он давно на пенсии, но заходит. Отогрел и усадил вот на это место. Стал обучать. Понимаешь, я летчиком хотел быть… Да что говорить…» Он неторопливо поправил фартук и принялся за второй башмак. Дескать, поговорили, и ладно.
5. Чем сильнее отчаяние, тем острее потребность в дружеском общении, в тактичной поддержке
В подростковом возрасте бывают у ребят иногда периоды своеобразных кризисов, когда многое пересматривается, когда ребенок по-взрослому, с новыми мерками подходит к жизни. Нередко в такие периоды он старается скрыть от других свои мысли и чувства. Будучи в удрученном состоянии, может смеяться, бравировать, прикрываясь маской лихачества, безразличия. Но если прислушаться, нетрудно заметить надлом, неуверенность, резкий спад в настроении. Иногда появляется мнительность, подросток начинает думать о себе невесть что. Не понимая, что с ним происходит, он боится выдать свое смятение и вместе с тем пытается найти какой-нибудь выход, избавиться от гнетущего чувства.
Взрослому человеку такие состояния понятны. В подобных случаях он обращается за помощью к близким людям, а в иных случаях и к врачу. Подросток же находится вдвойне в трудном положении. С одной стороны, у него еще нет навыка говорить о своих переживаниях, нет опыта интимного общения. А с другой стороны, он не знает ни причин своего состояния, ни его характера. Раньше все решалось проще. Скажем, чтобы получить удовольствие (пойти гулять, в кино и т. д.), надо сначала выучить уроки. Или, чтобы чего-то добиться от матери, надо покапризничать, выпросить, настоять. Подросток же от такой примитивной схемы уже далек. Он достиг некоторой самостоятельности, но его запросы становятся все сложнее и многограннее, и он кидается из одной крайности в другую. А мы думаем, что он с нами рядом и что с ним ничего не происходит. Больше того, мы порой возмущаемся его безответственностью, твердим, что он уже большой! А он наши слова пропускает мимо ушей.
В подростковом возрасте бывают у ребят иногда периоды своеобразных кризисов, когда многое пересматривается, когда ребенок по-взрослому, с новыми мерками подходит к жизни. Нередко в такие периоды он старается скрыть от других свои мысли и чувства. Будучи в удрученном состоянии, может смеяться, бравировать, прикрываясь маской лихачества, безразличия.
Что же происходит с Костей Боевым? А то, что бывает со всеми подростками. И девочка ему понравилась, и обидно, что она отвергла его дружбу. И хромоту он свою проклинал, и думал, что все из-за того, что он не такой, как все. Он казался самому себе необычайно несчастным. Завидовал товарищам, у которых, как ему думалось, все так легко получалось. И, разумеется, не знал, что им так же – но каждому по-своему – трудно, что они так же, как и он, скрывают свои тайны, бравируют, острят, ухаживают за девочками и с наигранным безразличием проглатывают горькие пилюли.
Ему сейчас не по себе оттого, что он оказался помимо своей воли неблагодарным, оттого, что он со всех сторон зажат заботой окружающих. Он идет в школу, наперед зная, что там будет. Одни и те же вопросительные знаки на лицах: «Ну, взялся за ум?» Ему не хочется возвращаться домой. Вот если бы от него отстали, думает он, сразу бы все пошло нормально.
В таких случаях действительно надо на какой-то период оставить подростка в покое. Для этого тоже нужен педагогический такт. Оставить, чтобы он сам принял решение, чтобы сам пришел со своим переживанием к взрослому.
Налицо парадокс: мы ждем, когда подросток раскроется, думаем, как вызвать его на откровенный разговор, а он ищет, с кем бы поговорить по душам. И выкладывает наболевшее случайному знакомому. Новому человеку, который посмотрел на подростка свежим взглядом, быстрее удается схватить общее состояние собеседника. Кроме того, такое общение строится на добровольных началах, что придает разговору на трудную тему непринужденный характер. А если этот знакомый скверный человек? В этом отношении Косте Боеву повезло. Хоть он под конец и возмутился тем, что сапожник тоже начал его воспитывать, но дядя Миша вместе с тем помог парню глубже задуматься над своими тревогами.
С тех пор как Костя забросил занятия, нагрубил учителям и ребятам, которые пытались поговорить с ним, он всячески избегал встреч с Владимиром Петровичем. Ему было стыдно перед классным руководителем, который сделал для него так много хорошего. Не только давал книги, рассказывал ему о писателях, об их творчестве, заражал своей любовью к литературе, но самое главное – поверил в него, в его способности. Еще несколько месяцев назад Костя приходил к своему учителю с радостью, просиживал у него часами, беседовал на самые разные темы и уходил, полный надежд, желаний, мыслей. Все это казалось теперь бесконечно далеким.
Налицо парадокс: мы ждем, когда подросток раскроется, думаем, как вызвать его на откровенный разговор, а он ищет, с кем бы поговорить по душам. И выкладывает наболевшее случайному знакомому. Новому человеку, который посмотрел на подростка свежим взглядом, быстрее удается схватить общее состояние собеседника.
Ну а проработки на собраниях Костю раздражали настолько, что он перессорился почти со всем классом.
И все же Костя испытывал острую потребность пойти к Владимиру Петровичу, показать ему свои новые стихи. Эти строки родились почти мгновенно и казались Косте очень и очень стоящими. Здесь были и свежие образы, и неожиданные рифмы, и какое-то новое восприятие. Косте не терпелось почитать их, но только человеку, который мог бы их по достоинству оценить. Неделю он ходил с тетрадкой, не решаясь обратиться к Владимиру Петровичу. А однажды, когда в классе никого не было, сунул тетрадь в портфель классному руководителю и стал с нетерпением ждать следующего дня.
