Я выдохлась.
Наступила звенящая тишина.
Еще несколько мгновений этого тихого звона – и я сойду с ума.
Зазорина отвела руки. Вид у нее был жалкий, измученный. Тщательно уложенные волосы растрепались под руками и теперь висели беспорядочными прядями перед потемневшими глазами.
– Сядь, – сказала она хриплым, сорванным голосом, будто это ее связки изнемогли от отчаянного крика, а не мои. – И не кричи так, тебя за дверью слышно.
– А нехай слышно. Мне-то бояться нечего.
– Помолчи, пожалуйста!!! Ты можешь вести себя по-человечески?!
– А вы? Вы себя по-человечески?..
– Закрой рот, – вдруг прикрикнула она. – И слушай.
Я затихла.
Раздался осторожный стук в дверь.
– Светлана Ивановна, все в порядке? – произнес голос за дверью.
– Да, да, Зоя, я же сказала, меня не беспокоить!
Зазорина посмотрела мне в глаза:
– Ответь мне вразумительно: ты – моя дочь? Или скажем так: ты считаешь, что ты – моя дочь?
– А что, до сих пор не понятно?
– Да или нет?
– Да.
– Какие у тебя есть для этого основания?
– А какие основания у вас есть? Уж наверное, имеются, раз вы решили…
– У меня – пока никаких. Сходство – не доказательство.
– Ага, поэтому без всяких оснований вы решили нас с Шерил убрать? Или мы грехи не вашей молодости? Или не вам мешает сам факт нашего существования?
– Я никого не собиралась «убирать». Я не понимаю, о чем ты!.. Пожалуйста, перестань ерничать! Объясни, почему ты говоришь, что я хотела убрать вас с Шерил? И кто это – Шерил?
– Вы прикидываетесь?
– Нет, Боже мой, вовсе нет! Я ничего не понимаю!
– Шерил – это моя сестра. Близняшка. И ваша дочь, как и я.
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда.
– Умоляю тебя, отвечай нормально! – В голосе ее слышались слезы. – Ты что-то путаешь! Я вас начала искать, но не нашла… Пока не нашла.
– Ага. Вы не нашли, верно. Для вас это сделали ваши подручные! Сколько вы за нас заплатили Игорю? А Сереже – вы платили отдельно или из гонорара Игоря? Они уж для вас постарались, они все нашли: и где мы, и как нас зовут! Вам только оставалось приготовить денежки для Димы! Во сколько он вам обошелся?! Во сколько вы оценили нашу жизнь?!!!
– Перестань!!! – закричала Зазорина. – Перестань сыпать именами! Бред какой-то! У меня от тебя голова идет кругом! Что это за люди такие, кто эти все Димы и Игори? Ну кто тебе сказал, ну откуда ты знаешь, как зовут моих помощников, чем они занимаются и до какой степени успешно?! Да, я поручила одному человеку разобраться в этом деле! Но у меня не было ни имен, ни фамилий, я не знала, с чего начать, за что зацепиться!..
– Вы хотите сказать, что не знали, кому вы отдаете ваших дочерей? Что вы не получали деньги за одну из них от американки? Или эту операцию для вас тоже провернули ваши подручные? Вы хорошо заплатили Демченко? Или вы с ней поделились долларами от Вирджини?
– Что ты несешь?! Опять ты сыплешь именами! Что за Вирджини? Я никому ничего не поручала! – у Зазориной окончательно сдавали нервы. – И никаких долларов от американок я не получала! – Она выкрикивала слова, глотая слезы. – Я не отдавала никому детей! У меня не было детей! Мне сказали, что у меня мертвый ребенок родился! Мне даже его показали!!!
С последней фразой, с последней истеричной нотой, с последним всхлипом наступила тишина.
Я была растеряна. Я была повержена. Я была обезоружена.
Неужели все мои построения оказались ложными? Неужели все, что мы нагородили с Джонатаном, с дядей Уильямом, все это – не более чем досужие вымыслы? Неужели истина, которая, казалось, наконец прояснится в этом кабинете, снова ускользнула от меня?
Вся моя злость, вся моя ненависть вдруг пропали. Не хотелось верить собственным ушам, не хотелось смириться с тем, что все усилия, весь проделанный долгий путь привели в тупик.
– Как это – мертвый ребенок? – с трудом выговорила я, все еще цепляясь за улетучивающуюся надежду. – А мы… А двойняшки не у вас разве родились?
Кажется, вид мой был жалок. Зазорина, посмотрев на мое расстроенное лицо, встала из-за стола и пересела напротив меня в кресло для посетителей. Достала сигареты, предложила мне жестом.
– У меня свои, – подавленно ответила я и тоже закурила.
Зазорина придвинула мне пепельницу.
И проговорила:
– У меня.
– У вас?! Но как же… Но тогда почему вы говорите… Вы…
Она посмотрела мне прямо в глаза, словно призывая меня верить ее словам, и тихо ответила:
– Я не знала, что у меня родились двойняшки. Я двадцать один год об этом ничего не знала! До тех пор, пока три месяца назад ко мне не пришла одна акушерка… И сказала, что у нее есть секрет, который она хочет мне продать.
– Боже мой, – прошептала я, – вот оно что…
– Ты что-то сказала? – спросила Зазорина.
– Я сказала: и звали ее Елена Петровна Куркина!..
– Ты ее знаешь?!
– Нет…
Я решила не вдаваться сейчас в подробности – всему свой черед.
Зазорина посмотрела на меня внимательно, но спрашивать ничего не стала. Загасив окурок, она встала, сделала несколько шатких шагов по кабинету и остановилась спиной ко мне, опершись руками о стол. Потянулась к графину, налила в стакан воды.
– Тебе дать? – спросила, не оборачиваясь.
– Нет.
Мне показалось, что она достала какую-то таблетку. Выпила воду залпом. И заговорила, все еще стоя спиной ко мне:
– Куркина записалась на прием, как и ты… И, едва переступив порог этого кабинета, сказала, что у нее есть сведения, которые для меня очень ценны. Но только она их мне расскажет в обмен на хорошенькую сумму в три тысячи долларов и на мою помощь в смене квартиры…
Оторвавшись наконец от стола, Зазорина повернулась ко мне, словно желая увидеть, что на моем лице написано.
На моем лице было написано предельное внимание. Еще не остывшее изумление. Проблески понимания.
Ее, кажется, удовлетворил мой вид. Ее лицо стало постепенно смягчаться, остывая от жесткого, истерично-высокомерного выражения.
– Я сначала хотела ее выгнать… – продолжала Светлана Ивановна. – Я думала, она принесла сплетни о ком-то из политических соратников или о противниках. Но она обронила фразу, что эти сведения касаются меня лично и что в моей жизни есть нечто, чего я сама не знаю…
Она меня заинтриговала. Мне захотелось узнать этот секрет. Но три тысячи долларов – сумма очень большая, у меня не было таких денег… Я деньги зарабатываю, а не ворую… О чем я и сказала ей.
