– Теперь я начинаю думать, что коробка отравленных конфет предназначалась действительно тебе.
Я вскочила. Стул опрокинулся, стол шатнулся, я больно ударила бедро, мой бокал звякнул, падая на тарелку, и разбился. Скатерть расцвела розовым пятном пролившегося вина.
– То, что ты говоришь, – это чудовищно! – кричала я. – Игорь любит меня! Он заботится обо мне! Он мне как муж, даже больше! – заорала я с вызовом.
Джонатан смотрел на расползающееся на скатерти пятно.
– Это просто невозможно… – добавила я, чувствуя, что слезы уже подобрались. – У меня ощущение, будто я смотрю кошмарный триллер…
– Ты забываешь, Оля, – перевел он на меня спокойный взгляд, – что твой Игорь увяз в политике с головой. По твоим же словам, кстати. А политика – это самая страшная вещь, самый чудовищный триллер. Только, к сожалению, не в кино. А в реальной жизни. Да еще и в России.
– Чем тебе Россия не угодила?!
– Не обижайся. То, что там происходит ежедневно, превосходит самую изощренную фантазию голливудских сценаристов.
– Но при чем тут Игорь? Он ко всему этому не имеет никакого отношения! Я его все-таки знаю!
– Правда? – Джонатан с едва заметной иронией приподнял брови. – Тогда расскажи мне поподробнее, чем он занимается и зачем он искал Шерил…
Я ему не ответила. Слезы душили меня. Я закрыла лицо руками – успела подумать о покрасневшем носе на фоне моих, и без того уродливых, пластырей…
– И потом, – отвернулась я к окну, пряча лицо, – ты забыл, что кто-то украл у Шерил фотографии и документы! Даже проездной билет! Зачем, по-твоему, Игорю ее проездной билет?
– Возможно, потому, что там тоже фотография есть…
– А зачем Игорю ее фотографии? Я ведь ему послала несколько отличных снимков! Так что сам видишь: все, что ты тут придумал, никуда не годится!
Джонатан встал, подошел ко мне и легонько взял за плечи.
Я хлюпнула носом.
– Что ты молчишь? – спросила я его. – Я ведь права?
Джонатан лишь развел руками:
– Не знаю. Пока не знаю.
– У тебя нет какой-нибудь другой версии в запасе, не такой ужасной? – спросила я хрипло.
Джонатан лишь осторожно провел рукой по моим волосам и предложил отвезти меня обратно в больницу.
Я почувствовала разочарование.
Не потому, что я хотела остаться у Джонатана, нет; но я была отчего-то уверена, что он сам предложит или хотя бы намекнет…
Но на самом деле это только к лучшему.
В больнице меня поджидал разъяренный комиссар Гренье. Красный от негодования, он на весь коридор отчитал меня за уход из больницы без предупреждения. Мне было велено зарубить на носу, что он не отвечает за мою жизнь, если я буду и впредь вытворять подобное; что я не имею права без разрешения и ведома самого комиссара сделать шаг за ворота; что в больнице за мной будет следовать по пятам приставленный им человек; что у него свинская работа, из-за которой он вынужден нести ответственность за сохранность такого несознательного населения, как я; что он не доживет до пенсии…
Я покивала послушно в ответ, извинилась ангельским голоском, пообещала вести себя впредь хорошо и сознательно и проскользнула в палату.
Две минуты спустя без стука вошел комиссар, широко улыбаясь:
– Напугал я тебя?
– Да не очень, – пожала я плечами. – А я вас?
– Прилично-таки… Ты больше никуда не уходи без разрешения. Но я на тебя наорал не поэтому.
– А почему? – невинно поинтересовалась я.
– На всякий случай. Если в больнице присутствуют заинтересованные личности, надеюсь, что они услышали, что ты под охраной. Я, во всяком случае, старался.
– Не лучше было бы скрыть охрану и попробовать поймать злодея на месте преступления?
– Тебе что, жизнь не дорога? Или боевиков насмотрелась?
– Да нет… Это было бы логично.
– Логично! Тебя ночью удушат подушкой, а я отвечай!
– Ну, если ваша охрана ничего не стоит…
– Кончай героиню строить. Если после моего громогласного сообщения к тебе все-таки кто-то попытается пролезть, то, значит, мы имеем дело с профессионалом… И это, в свою очередь, значит, что ты кому-то очень серьезно мешаешь. Хотел бы я знать кому… И чем. Ты не знаешь?
– Теряюсь в догадках. Может, я забыла вернуть кому-нибудь пять рублей?
– Шутишь. А тебя, между прочим, убить пытались. Это не шуточки. Я тебя не из-за пяти рублей охранять собираюсь!
– Тогда надо и Шерил охранять. Ведь они могли меня принять за Шерил… – сказала я и осеклась. Ведь до сих пор комиссар не знал, что мы похожи.
– То есть? – насторожился комиссар.
Я молчала, пытаясь решить, надо ли мне рассказывать о нашем сходстве, и если нет, то как мне выкрутиться из неосторожно ляпнутой фразы.
Комиссар уселся на стул, всем своим видом давая мне понять, что он ни за что не уйдет, не узнав продолжения.
Видя, что я молчу, он смешно пошевелил толстыми пальцами, словно разминаясь для игры на пианино, и сказал:
– Отступать некуда, Оля. Давай, вперед.
Делать было нечего. Я рассказывала ему о нашем сходстве, о том, как я ее искала и нашла, как мы познакомились, и мучительно решала вопрос: говорить ему про Игоря? Про все то, что мы днем обсуждали с Джонатаном? Пока нет… Или все же да?
Я так и не решила. То, что вывел из всех наших разговоров Джонатан, было слишком тяжело. Игорь, мой Игорь, оказывался, следуя его логике, замешан в поисках Шерил и, что вытекало само по себе, был причастен ко взрыву… И даже к коробке отравленных конфет… Но не мог же Игорь хотеть убить меня? Ведь это невозможно?!
А убить Шерил – возможно? Боже, я сошла с ума! Я подозреваю Игоря в намерении убить! Меня, не меня – какая, в сущности, разница? Никакой! По крайней мере до тех пор, пока мы говорим о намерении… Важно то, что Игорь не убийца, он просто не может оказаться убийцей, нет!
– Интересно, – проговорил комиссар, внимательно глядя на меня. – И что ты сама об этом думаешь?
Взгляд его был прозрачным. Он следил за моим лицом, пока я говорила, и догадался, что ход моей мысли далеко не полностью соответствовал ходу речи.
– Вы же знаете, за Шерил охотились из ДСТ (или: охотилось ДСТ)… – сказала я, чтобы как-то ответить.
– ДСТ тут ни при чем. Они к взрыву не причастны. Их агент следил действительно за Шерил, но это были меры для ее охраны. Ты знаешь, что в Париже было несколько взрывов…
– Знаю, исламисты.
– ДСТ вместе с полицией приняло меры по охране заметных в политическом плане фигур.
– Шерил – из их числа?
