На старом диване, где Игорь провел ночь, лежало вытертое верблюжье одеяло веселого рыжего цвета. Круглый деревянный стол, когда-то лакированный, древесина в пятнах и белесых кружках от стаканов и чашек; два венских стула, тоже не первой молодости… Старая ненужная мебель, которая вместо помойки нашла себе приют в подвале…
Чего?
Дачи, конечно. И чистый, нетронутый снег – где такое найдешь в городе? Это подвал дачи…
Чьей?
Ему до сих пор не довелось посещать подвалы дач, на которых он бывал. А может, это подвал дачи, на которой он никогда и не бывал…
Но сейчас не это важно. Важно лишь то, что он на даче.
Вместо Парижа.
Как же его вычислили? Когда?
С тех пор, как он отозвал в срочном порядке Сергея из Парижа, прошла неделя. Неделя, в которую он попытался создать видимость бурной деятельности, пытаясь на самом деле лихорадочно придумать, как отвести опасность, нависшую над Олей.
Кто-то за эту неделю догадался, что он темнит.
Кто?
Сережа. Кто же еще!
Он вернулся из Парижа, удивленный своим отзывом, настороженный. Но Игорю он ничего не сказал, вопросов не задавал. Затаился.
Учуял, стало быть, что Игорь ведет двойную игру. Он вполне мог сообразить, он не глуп, Сергей…
И помчался стучать – выслуживаться… Это он тоже вполне мог.
А может, с той стороны сами насторожились. И подъехали к Сергею с расспросами: что это, мол, у вас ничего не двигается в поисках? А уж Сережа рад стараться: все свои подозрения и сомнения разом выложил.
Как бы то ни было, Сережа его предал. Продал.
Что ж, поделом тебе, чистоплюй: не ты ли чувствовал с самого начала, что в мальчике этом что-то порченое? И не ты ли сказал себе: не мое дело? Не мне его воспитанием заниматься?
И вот оно, «не твое дело». Сидишь ты теперь на даче в подвале, за решетками и железными дверьми. И теперь всё – не твое дело, потому что ты уже ничего не можешь сделать…
Хорошо, что хоть он не связан. Сюда его везли с кляпом во рту, с мешком на голове, обвязанного с ног до головы веревками. Он себя сам чувствовал мешком.
Они пришли к нему, когда сумка для Парижа была уже собрана, когда все было готово и продумано для отъезда – и он замешкался лишь на каких-то пять минут, решив на всякий случай оставить в компьютере записку Оле.
Открыв дверь, он даже не успел понять, что случилось и кто к нему пришел: оглушенный ударом по голове, он свалился снопом и очнулся только в машине. С кляпом, мешком и веревками.
Тогда, в машине, он уже не чаял увидеть еще раз восход солнца. Он уже представил себе, как по весне, когда снега начнут сходить, какие-нибудь дачники найдут его разложившийся труп…
Он даже пожалел чьи-то нервы. Он не хотел бы быть на месте этих дачников.
Впрочем, на месте разложившегося трупа он тоже не хотел быть…
Но он оказался в подвале чьей-то дачи.
Что ж, это уже совсем неплохо. И даже намного лучше того места, которое ему представилось в машине…
Загремела дверь.
Не хотелось никого видеть – он еще не готов к разговорам. Но только не он здесь хозяин и не ему решать, когда встречаться и с кем…
Хороший вопрос: с кем? Сейчас как войдут два бугая и… Раз он на даче, так и лес с глубокими сугробами всегда под рукой…
Вошла девушка в десантной форме. Невысокая, темные волосы острижены коротко, глаза цвета спелой вишни взглянули загадочно и непроницаемо, но любопытство все же выдавало короткими проблесками зрачков; пухлая нижняя губка немного оттопырена от важности порученного дела, в руках поднос с едой. Едва она пересекла порог, как кто-то закрыл за ней дверь.
Значит, его еще и охраняют.
Девушка прошла к столу. Пятнистые штаны обволакивали крепкую, увесистую попу, вовсе не десантную, а форменная рубашка вздымалась на буйной неформенной груди.
Она составила с подноса две дымящиеся тарелки, чашку, стакан, бутылку пива и бутылку минеральной воды.
– Спасибо, – сказал Игорь.
Девушка даже не обернулась.
– Меня здесь неплохо принимают, – пошутил он. – Это борщ?
Девушка и ухом не повела. Оставив поднос на столе – придет, стало быть, за посудой скоро, – она направилась к дверям.
– Где здесь туалет? – послал Игорь вдогонку ее спине вопрос. Спина даже не дрогнула, не повернулась. Дверь перед девушкой открылась, и она выскользнула в ее темную щель.
«Туалет, – подумал Игорь, – это, помимо его прямого назначения, еще и способ хоть как-то разведать местность. И надо будет еще попробовать сторговать душ…»
Он подошел к двери и постучал.
– Что нужно? – раздался молодой мужской голос.
– Туалет.
Дверь опять громыхнула, и плечистый парень в такой же десантной форме возник в проеме. «Ого, тут, кажется, частная дачная армия разместилась», – мелькнуло в голове. Парень, однако, никуда не повел Игоря, а, наоборот, вошел к нему в комнату и в одной из стен открыл неприметную в полумраке подвала, такую же белую, как стена, дверь. Игорь оказался в «совместном санузле»: унитаз, раковина, душ. Имелись также туалетная бумага, мыло, паста, зубная щетка и полотенце. Все, что надо цивилизованному человеку для минимального комфорта.
Бугай вышел и запер дверь. «Какая предусмотрительность, – думал Игорь, – комфортабельная тюрьма, специально оборудованная в подвале дачи… Интересно, кто же ее построил?»
Девушка снова возникла в дверях. Глянув на Игоря искоса, она направилась к столу.
– Как вас зовут? – поинтересовался он.
Ни малейшей реакции. Уж не глухонемая ли?
Она стояла спиной к Игорю, составляя тарелки на поднос. Игорь решил проверить свою догадку и посмотреть ей в лицо, когда он с ней заговорит. Но не успел он встать и сделать один шаг в направлении круглой попы, как девушка молниеносно развернулась – и Игорь оказался на полу с вывернутой за спину рукой раньше, чем успел что-либо понять.
Вишневые глаза смотрели на него строго и внимательно.
– Я, собственно, хотел проверить, уж не глухонемая ли вы… – Он попытался улыбнуться, но только поморщился от боли.
– Ну и как, проверил? – разомкнулись пухлые губы.
Голос ее был грудным, красивым, с провинциальным говорком.
