– Если хотите.
– С чего начнем?
– Сейчас разберемся… Вы не видели, где месье Дор держит свои бумаги?
– Признаться, нет. Я не…
Максим хотел сказать: «Я не шарю по чужим ящикам, меня еще в детстве научили, что это неприлично», но удержался от ненужной колкости и закончил:
– …не подумал, что нужно поискать его бумаги.
Реми бросил на Максима косой взгляд, будто услышал непроизнесенную фразу, и начал обходить гостиную, перебирая и рассматривая различные безделушки, стоявшие на буфете и на полках, – подарки, призы, сувениры, привезенные из поездок…
– Здесь все ваши вещи? – донесся спустя некоторое время его голос из комнаты, которую занимал Максим.
– Да, – сказал, входя в комнату, Максим. – Только на верхней полке шкафа какие-то коробки, я в них не заглядывал.
Реми заглянул. Там было несколько пар обуви, лыжные ботинки, толстые шерстяные носки и прочая горнолыжная атрибутика; в последней коробке находилось несколько пар перчаток. Ничем особенно не заинтересовавшись, Реми деликатно, но внимательно осмотрел остальное пространство шкафа, частично занятое вещами Максима, перешел к кровати, покрутил в руках книжку с русским названием, которая лежала на тумбочке у изголовья, и то ли спросил, то ли констатировал:
– Детективы любите…
– Люблю, когда время есть. Меня это разряжает, – ответил Максим.
– Это хорошо…
Что тут особенно было хорошего, Максим не понял.
– А вы по-русски читаете? – спросил он.
– А разве тут надо что-либо читать? – удивился глупому вопросу Реми.
Вопрос и впрямь был глупый: красочная и безвкусная обложка с пистолетом и полуодетой девицей говорила сама за себя.
Сунув свой нос на прощание в тумбочку, Реми направился в спальню Арно.
– Как был одет ваш дядя, когда уходил со съемок?
– На нем была спортивная куртка. Темно-синяя в сочетании с малиновым.
– Что еще?
– Я не разглядел среди деревьев. Видимо, он ушел в том костюме, в котором снимался. Старые черные брюки и рваный серый свитер на голое тело… Должно быть, он собирался переодеться и разгримироваться дома.
– Когда вы пришли, вы видели где-нибудь эту одежду?
– Вот это да… Как же я об этом не подумал! Одежды не было!
Реми переворошил вещи в шкафу Арно, затем изучил содержимое корзины для грязного белья в ванной, вешалки в прихожей.
– И похоже, что нет, – сообщил он Максиму. – Ни куртки, ни костюма, в котором он снимался.
– Значит, – сказал Максим, – он не приходил домой. Иначе бы он переоделся.
– То-то и оно.
– Он мог переодеться и даже разгримироваться в машине. Я, например, в машине даже бреюсь иногда. Или он мог переодеться в том месте, куда он поехал.
– Или куда его отвезли, – подытожил Реми. – Надо узнать, в какой одежде он на съемки приезжал и где она находится.
Реми набрал номер Вадима и задал вопрос. Вадим обещал выяснить и перезвонить, так как сам он не видел – они с Максимом подъехали в тот момент, когда Арно уже сменил свою одежду на полагающийся по роли костюм.
– Что значит «разгримироваться»? – спросил Реми.
– Снять грим, – удивился Максим.
– Нет, я имею в виду – как грим снимают?
– Салфетками, ватными тампонами. Есть для этого всякие жидкости и кремы.
– Вы не видели эти салфетки или тампоны с остатками макияжа? – Реми заглянул в пустое мусорное ведро в ванной комнате.
– Нет, – дошло наконец до Максима. – Но, может, не заметил?
– Тогда, если допустить, что они здесь были, кто их выбросил? Никто не приходил убирать?
– Нет.
– Вы уверены? – Реми с сомнением разглядывал мусорное ведро, на этот раз кухонное, так же пустое и подозрительно чистое.
– Приходил! – вдруг воскликнул Максим. – В этом ведре был мусор, но мой мусор, никаких следов от макияжа… И я утром чашку оставил в мойке! И тарелку! А теперь их нет.
– В детективы вы не годитесь, – усмехнулся Реми. – Если к месье Дору приходит женщина убирать, то она непременно должна была прийти в понедельник, после выходных всегда есть работа… И значит, у нее есть ключи.
Закончив осмотр комнат, шкафов, карманов одежды и даже обуви, Реми вернулся в гостиную. Указав на библиотеку, Реми сказал Максиму:
– Смотрите на полках. Вы ищете листки бумаги, на которых что-то написано. От руки или на машинке, в конверте или без. Письма, записки, пометки. Вы ищете поверх книжек и между ними. В общем, вы поняли.
– Понял, – ответил Максим и принялся за работу.
Сам Реми занялся небольшим секретером, встроенным в книжные стеллажи. Он выудил оттуда пачки писем, среди которых были и письма от Максима, но отложил их в сторону, рассматривая в первую очередь маленькие листочки и бумажки и пытаясь найти записную книжку. Оба погрузились в работу, и прошел, наверное, час, прежде чем Реми спросил:
– У вас есть что-нибудь интересное?
Максим протянул ему свой улов: несколько конвертов с фотографиями, газетные вырезки, старый счет за электричество. На фотографиях по большей части была Соня, иногда сам Арно с Соней и Пьером. Несколько фотографий изображали незнакомую молодую женщину на пляже и где-то в горах, с длинными, выгоревшими на солнце волосами и серыми умными глазами. Ее нельзя было назвать красивой, но у нее была незаурядная, запоминающаяся внешность, выдававшая характер и волю. В кино такая ценится больше, чем «красивость»… Впрочем, смотря в каком кино. Почти на всех фото рядом с ней находились два мальчика-близнеца лет двух с половиной и иногда присутствовал мужчина, видимо, муж.
– Мадлен? – вопросительно произнес Реми.
– Наверное, – ответил Максим. – Я ее никогда не видел.
На обороте фотографий были комментарии типа: «Деревня Сен-Поль», «Каньон реки Вердон» – и даты этого лета. Фотографии Сони не были подписаны.
– А у вас? – спросил Максим.
Реми пожал плечами. Несколько открыток с видами от Сони из Италии и от Мадлен с юга; ежедневник с короткими нерегулярными записями, касающимися расписания съемок или встреч с врачом, массажистом или с Соней. Адресной книжки не было. Документов тоже. Ничего из того, что обычно носят при себе. Все это было у Арно, с Арно, там, где был он сам… Только вот где?
– А здесь что? – спросил Реми, указывая на туалетный столик.
– Ничего особенного… Я туда заглядывал из любопытства, – начал несколько смущенно Максим, – там очки, часы…
Но Реми уже открыл ящички. В одном из них он нашел старые часы на кожаном ремне, старые очки с болтающейся дужкой, золотую цепочку, мужской потемневший серебряный браслет, бирку «Эр Франс», какие-то разрозненные ключики…
