– Девушка эта вляпалась всерьез, она в опасности. Прошлой ночью ее пытались убить, передай Сереге… Теперь она моя клиентка.
– Конечно, Алеша, я понимаю.
– У тебя все в порядке?
– Не волнуйся за меня.
– По Интернету мы больше не сможем связаться, но я позвоню тебе, как только будет возможность…
– Будет – так будет, а не будет – не страшно. Не дергайся. Ты же знаешь, я всегда жду тебя…
…«Любимый», – она хотела добавить «любимый»…
Но не сделала этого.
Кис отключился и невидящим взглядом уставился в компьютер. Сердце его разрывалось на части.
* * *
Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда две горячих ладошки сомкнулись у него на груди. Она действительно ходит бесшумно, эта Майя!
– Не спится? – раздался тихий голос у него за спиной.
Он промолчал.
– Ты меня ждал этой ночью, да?
На это он тоже не ответил.
Ладошки соскользнули ниже. Алексей был вполне строен, но непроизвольно втянул живот – и он себя ненавидел за это, за желание показаться стройнее, чем он есть. За желание понравиться ей.
– Что ты тут выискиваешь, ищейка? – Майя коснулась губами его макушки, где едва начали редеть волосы, и Алексей снова проклял себя, уловив подлый страх, что она заметит этот признак подступающей лысины. – Ты на меня работаешь или против меня?
– Доверяй, но проверяй, – буркнул Кис.
– А я сейчас Веню позову, – сладко пропела она, и ладошки скользнули еще ниже.
– Зови, – сказал он, из последних сил безразлично.
– Он тебя за свой компьютер убьет. Он за него и маму родную убьет, это его идол, он на него молится.
– А мне показалось, что он молится на тебя.
– Тебе всего лишь показалось, – вкрадчиво проговорила Майя, меж тем как ладошки достигли цели.
Алексей замер. Нет, это выше его сил.
Нет, этого он не выдержит.
Нет, пора этому положить конец!
Нет, эта наглая девица, эта рыжая бестия, эта малолетняя путана – она выводит его из себя!!!
Он вдруг распрямился и резко встал.
Майя, отброшенная его рывком, приземлилась на пол. Венин медвежий халат добровольно соскользнул с плеч, обнажив ее до талии, подвязанной пояском. Она комфортно уселась по-турецки прямо у его ног и подняла глаза. Выражения ее глаз он не понял. В них было, кажется, желание? В них было, похоже, обожание?!
Нет, он не собирался вникать! Он стоял, возвышаясь над ней, глядя на нее сверху вниз, не зная, что делать. Впрочем, он знал: надо было уйти. Но выражение ее глаз мешало. Оно было слишком смиренным. Оно было слишком беззащитным. Ну просто собачий преданный взгляд. Уйти – все равно как ударить. Ударить беззащитное животное, доверившееся ему… Черт знает что, одним словом.
Вот он и стоял. Возвышаясь над ней. Вид сверху открывал весьма интересный ракурс на ее грудь.
Она смотрела снизу.
– Ты не веришь, да?
– Чему? – спросил он сухо.
– Что я могу тебя любить.
– С какой стати?
– Ты не поймешь. Ты глупый, ограниченный мент.
– А ты тонкая душа, сложная и непостижимая?
– Примерно.
Надо было уйти. Надо было промолчать. Надо было…
Или просто: не надо было.
– Ты любишь Александру?
– Тебя не касается.
– Это не ответ.
Уйти! Не отвечать!
– Люблю.
– Почему?
– А так бывает: почему? Разве любят – почему? Любят, потому что любят.
– Ты глупый.
– Слушай, детка, шла бы ты…
– Ну ты же меня хочешь. Правда?
– Шла бы ты спать!
– Признайся!
Ну все, хватит! Кис сделал шаг назад.
– Подожди, не уходи! – Она обхватила его ноги и прижалась к ним щекой. – Ты понимаешь, что я люблю тебя ни с какой стати?
Он не ответил.
– Мне от тебя ничего не надо!
– Слава богу, повезло.
– Я тебя люблю просто так. Сама не знаю почему.
– А мужа, стало быть, ты любила не просто так?
– Это только добрый боженька любит нас всех просто так. А человеки любят всегда за что-то. За красоту, за ум, за обаяние, за успех, богатство, власть и прочие составляющие. И ты, ты тоже вряд ли любил бы свою Касьянову, если бы она была укладчицей рельс…
– У меня никаких «составляющих» нет. Ни тех, ни этих. Так что можешь отдыхать.
– В том-то и дело! У тебя их нет, а я в тебя влюбилась!
– Сочувствую. Но ничем не могу помочь.
– Врешь. Ты ко мне неравнодушен.
– Неравнодушен – еще не значит любовь.
– Тоже верно…. Неужели ни капельки?
Молящий взор снизу, руки обвивают его колени. Скажите, пожалуйста, ну как в такой ситуации быть жестоким? Ну никак. Никак невозможно.
– Слушай, девочка… Видишь ли, дело в том, что…
– Сердце твое занято?
– Примерно так.
– А туда никак две женщины не поместятся? Пойми, мне ничего от тебя не нужно. Ничего! Мне не нужно замуж, мне не нужно денег – да у тебя их и нет, – мне не нужно… Ничего, понимаешь? Я просто хочу тебя…
– Майя, давайте закончим этот разговор. Он нас никуда не приведет, все это бессмысленно…
– Пожалуйста, не уходи, ты даже не представляешь… Нет, я сама не понимаю почему, но меня так тянет к тебе… Мне нужно просто, чтобы ты ко мне прикоснулся… Я не знаю, что в тебе такое, что за тяга…
Самым диким во всем этом было то, что похожие слова он уже слышал!
От Александры.
И, повторенные Майей, они вызывали в нем протест – она не имела права говорить и чувствовать так же, как Саша! Она была совсем другая, эта Майя, она была примитивной распущенной девчонкой, она была…
И в то же время, невероятным образом, эти Сашины слова, произнесенные «распущенной девчонкой», открывали потайную дверцу в его душу… Дверцу, которую он считал бронированной!
Она приподнялась, и ее руки заскользили по его брюкам – вверх. Алексей решительно не знал, что делать.
– Умоляю, молчи, ничего не говори, просто молчи и не мешай мне, прошу тебя… – горячечно бормотала она.
Уйти!
Она встала на колени, ее пальцы вцепились в застежку его брюк.
