– Я проснулась, а тебя нет! Ты не поверишь – я и сама себе не верю! – как я за тебя испугалась! А потом… Потом я была так рада, как последняя дура рада, что с тобой ничего не случилось, что ты жив и едешь ко мне… И забыла про телефон…
– Бывает, – философски заметил Кис. – А вот чего я не знаю, это как ты представила Вене необходимость убрать Бориску? Совершенно очевидно, что правды ты ему не сказала: он не подозревал, что ты действительно закрутила расследование по мафиозным делам, из-за которых и связалась с Бориской. Твой компромат в глазах Вени был «легендой» для прикрытия, не более. Иначе бы Веня не был так спокоен, иначе бы он внял моему совету…
– Сказала, что Бориска, эта жирная скотина, пытался меня изнасиловать… А он и вправду ко мне лез! Меня тошнило уже только при виде его огромных мясистых ушей, от всей его жирной хари, но когда он схватил меня на руки, поднял над собой и ткнул свое хлебало мне под юбку, я его сама чуть не застрелила!
– Ага, – сказал Кис, – понимаю: пистолет «макаров» с глушителем тебе тоже Бориска добыл, верно? И в тот день ты как раз пришла за ним. Откуда и «чуть не застрелила»… Ты не однажды приходила к Бориске – потому-то ты так хорошо помнишь дорогу к его дому…
– И что с того?
– Ничего, просто люблю во всем точность. Значит, Веня, ослепленный ревностью и вдохновленный обещанными правами на тебя, счел, что такую мразь и убить не жалко, и одобрил твой план. Для меня же, для «совершенно нечаянно» взятого в заложники детектива, дело, по плану, представлялось таким образом: Бориска пал жертвой мафии, которая охотится за твоим компроматом и за тобой… Мне ведь предстояло вытащить тебя из дерьма, доказать, что ты не виновна! Однако на самом деле этот Кривошеев пришел – поправь меня, если ошибаюсь, – пришел к Бориске от твоего имени за компроматом. Бориска материалы со спокойной душой отдал, ты наверняка его предупредила, что придет от тебя человек… Только этот человек его застрелил. Чтобы создать видимость угроз, он прострелил Бориске ухо – подозреваю, что по твоей личной просьбе: воспоминание об этих «мясистых» ушах под твоей юбкой было невыносимо. Но вышел прокол: Кривошеев прострелил ухо уже мертвецу. Попасть в ухо живому – задачка не из легких, даже если человек столь лопоух, как Бориска, а стрелок столь меток, как Веня или профессиональный киллер. Но, видишь ли, экспертиза легко установила, что ухо было прострелено пост мортем
[25]
. И сей факт сразу же навел на мысль об инсценировке. Ты это не учла.
– Это Кривошеев, козел, не учел!
– Майя, милая, так всегда и бывает: если сам не проколешься, то проколется сообщник или исполнитель… Итак, Кривошеев, застрелив Бориску, преспокойно унес твой компромат и… Куда он его дел?
– Отправил на адрес Гоши, шофера. Гоша должен был держать пакет у себя до моего распоряжения.
– А бедный Веня, на ревности которого ты ловко сыграла, полагает, что никакого компромата не существует, это только для отвода глаз, «легенда»… Скажи ты ему правду, Веня мог бы заподозрить, что ты вовсе не собираешься следовать за ним, как обещала, в Штаты. Если компромат реален, это означает, что ты всерьез собралась заняться делом, которое, с одной стороны, требует много времени и отдачи, а с другой – подставляет тебя под совершенно реальную опасность. Если бы Веня знал все это, он бы не оставил тебя здесь. Он бы просто не уехал! А тебя это никак не устраивало. Правильно?
– Правильно…
– Откуда он взялся, этот киллер? Уж не сам ли Бориска его для тебя нашел?
Майя не ответила.
– Бориска, конечно. Вот почему он так легко впустил его в квартиру… Ты Бориске намекнула, что хочешь избавиться от мужа. Но с мужем ты расправилась домашними средствами – сэкономила на услугах наемного убийцы, они ведь стоят немалые деньги. А киллеру ты поручила убить Бориску и хорошо заплатила за предательство. Бориска ему, думаю, поставлял время от времени клиентуру, и лишиться такого источника для киллера – это дорого стоит. Ты дорого и заплатила. На конверте было написано – пять тысяч, в долларах, конечно. Это был задаток… Сколько ты должна была ему еще доплатить?
Молчание. Майя не подняла головы от рук.
– Много, – заключил Кис. – Иначе бы ты не дала ему свое кольцо в залог… Смерть Бориски, конечно, убеждала меня и всех, что за тобой охотятся, – но одновременно ты избавлялась от него, от похотливого и жадного Бориски, который мог бы потом и тебя шантажировать… Да, ты не назвала ему свою фамилию, но влезла в горячо любимый народом голубой экран, ты, можно сказать, вошла в каждый дом. Бориска с высокой вероятностью видел тебя, а затем прочитал в прессе сообщения и узнал и об убийстве Марка, и кто ты такая. Этот тип достаточно циничен, чтобы быстро сообразить, что твои «мафиозные» расследования – не более чем прикрытие… И вякни Бориска где-нибудь об этом, под тебя начали бы копать. Так что Борискина участь была решена даже раньше, чем участь Марка. Циничный, но недальновидный, он тебе сам нашел киллера, который его же потом и убил. Опять высокий коэффициент полезного действия, аплодисменты… Возрази мне, если я не прав.
Но Майя не ответила. Она молча уставилась на Алексея со странным выражением обреченной нежности…
– Далее, – после некоторой паузы продолжил Алексей, – после убийства Бориски Кривошеев прямиком является в дом к Вене. Естественно, никто ему не сказал: приходи, дорогуша, мы тебя тут пристрелим. Нет, ты должна была его позвать за чем-то другим. За расплатой, например. Да, наверняка! Ты сказала что-нибудь в таком духе: «Я буду вынуждена скрываться, не смогу с тобой встретиться, придется тебе приехать самому за деньгами вот по этому адресу…» Кривошеев адрес запомнил, записочку порвал, но кусочек прилип к жвачке… Тот самый кусочек, где слишком высокая буква «Л» выдавала твой почерк. И киллер, ничего не подозревая, является ночью в Венин дом. Дверь ты ему обещала открыть, чтобы тихо впустить его в дом и рассчитаться с ним. Возможно, он стукнул в окошко, подавая тебе знак, что явился? Ты вышла и… и разыграла сцену покушения на тебя. Вот почему он не убил тебя и не похитил: он просто не понял, что происходит! Ты его предупредила, что в доме не одна, что все надо сделать очень тихо и осторожно, – и вдруг ты же и начала орать как резаная! Он растерялся, он попытался заткнуть тебе рот… Веня должен был тебя «спасти» от киллера, застрелив его. Мне же эту сцену полагалось слышать, а не видеть – я ведь пристегнут наручником к кровати! – и узнать дальнейшее в твоей интерпретации. Меня, свидетеля и будущего благодетеля, эта сцена должна была убедить в твоей невиновности: раз тебя хотят убить, значит, правда все то, что ты рассказала… На деле же я неожиданно для вас явился собственной персоной, и Вене пришлось импровизировать на месте: меня он оглушил, а пока я был без сознания – пристрелил Кривошеева. Несколько поспешно, впрочем. Было вполне понятно, что таким образом он избежал неминуемого допроса с моей стороны, в котором киллер непременно сказал бы: «Вы чего, бля, сами меня вызвали, деньги обещали, а теперь тут пистолетом махаете!..» Пока я был без сознания, Веня выкрал ключи от машины киллера – вряд ли тот приехал на электричке, слишком рискованно. Колечко твое, которое киллер должен был тебе вернуть, ты нарочно на теле оставила? Чтобы я сделал вывод, что это и есть убийца Марка? Или ты его искала, но не нашла? Оно висело на цепочке, и ты его не заметила, а осматривать полностью тело то ли побрезговала, то ли побоялась, да и в голову не пришло…
