«Другой контингент испанцев, которые находились в СССР, не будучи политическими изгнанниками, состоял из пилотов, или, лучше сказать, курсантов-пилотов… Около 200 юношей в возрасте от 18 до 24 лет находились в СССР на последнем этапе испанской войны. […]
С разгромом Республики у курсантов прекратились занятия, поскольку советские не принимали иностранцев в ряды своей армии…
В этой ситуации неизвестности и несмотря на хорошее обращение с курсантами, многие из них написали необычные просьбы: раз нельзя вернуться в Испанию, они просят послать их в Китай, страну, воюющую с японцами, где уже сражаются несколько лет коммунисты…(С. 46) К этому прошению присоединились и те, кто не был в восторге от советского режима. Другие же пытались поступить в советскую авиацию.
Оба вида прошений были отклонены, и затем им ясно дали понять, что они должны включиться в советскую гражданскую жизнь. У большей части пилотов это предложение не вызвало восторга. Монклюс вспоминает, что уже в момент, когда он узнал о разгроме Республики, многие ощутили бешенство, потерю иллюзий, осознание, что они теряют свободу. […]
Никто из пилотов не мог вернуться в Испанию, но только 25 были с самого начала согласны остаться в СССР, другие ориентировались на Мексику, Чили, Аргентину, Францию, Соединенные Штаты и Австралию. Диего Томас Лаэнсина, вспоминает, что "только 30 из 180 курсантов хотели остаться в СССР". Некоторые хотели соединиться со своими родными в изгнании, а другие – просто уехать из СССР.
Через пару месяцев в домах отдыха советских профсоюзов, вблизи Харькова, представители власти встретились с испанскими изгнанниками, которые прибыли в СССР, и попытались уговорить авиаторов остаться в стране. Было много встреч, и уговорили многих. Висенте Монклюс объясняет, что они подвергались постоянной пропаганде, упрямцам выдвигались всё новые предложения, "и всегда просили, чтобы мы сохраняли всё в секрете".
После лекции Энрике Листера 18 августа 1939 г. капитулировали еще 15 из тех, кто все еще настаивал на том, чтобы покинуть СССР; осталось только 38 человек, которые оставались непоколебимыми. Поскольку в сентябре (С. 47) началась война в Европе, их стали убеждать, что по этой причине они не могут выехать из страны. Росло напряжение в группе инакомыслящих, их исключили из школы и направили в дом отдыха в Монино, вблизи Москвы. Сначала обращение с ними было хорошим, но когда они не забрали обратно своих заявлений о выезде, оно стало ухудшаться. Представители несогласных авиаторов посетили Молотова 23 января 1940 г. Он разговаривал с ними любезно, но ничего не сделал в ответ на их петиции. 25 января были репрессированы восемь самых неуступчивых: Хосе Хиронес (из Реуса), Луис Милья (Мадрид), Хосе Гуасот (Барселона), Хоан Салут (Барселона), Франсиско
Таррес (Барселона), Франсиско Пас (Барселона), Висенте Монклюс (Уэска) и Хоан Наварро (Барселона). Им сообщили, что их отправят из страны, но отправили в Бутырскую тюрьму, вблизи Москвы, где они провели восемь месяцев и встретились с коммунистами из многих стран, которые также были там в заключении. Монклюс пишет, что они страдали от плохого обращения, бесконечных допросов, пребывания в тесных камерах… и даже пятнадцать дней были в камере смертников. После Бутырской тюрьмы они восемь лет провели в трудовых лагерях в Арктике, Сибири и на Севере европейской России.
Остальные курсанты вместе с другими испанцами адаптировались к жизни в СССР. В бедности, в которой жило русское население, всё же удовлетворялись первейшие жизненные потребности, поскольку Государство обеспечивало их работой и жильем».
Остановимся здесь на выявленных нами архивных материалах, так или иначе касающихся судеб испанских моряков.
В ходе испанской гражданской войны испанские моряки, прибывавшие в советские порты, получали определенную поддержку, которая осуществлялась через ВЦСПС. В январе 1938 г. ВЦСПС утвердил отчет Одесского Главного морского агентства «Инфлота» о расходах по отправке в Москву команд пароходов Испанской республики «Армуру» и «Мегельянес» в сумме 11911 рублей
[135]
. Секретным постановлением №СО 3386с секретариата ВЦСПС от 2 октября 1937 г. по предложению СНК СССР от 1 октября 1937 г. была утверждена смета расходов в 83550 рублей для встречи и организации отправки в Испанию команды моряков испанских пароходов в количестве 90 человек. Еще раньше, в феврале 1937 г., Одесскому совфлоту и Ленинградскому интерклубу было отпущено по 20 тыс. рублей для обслуживания испанских моряков
[136]
. Но уже письмом в Наркоминдел Литвинову от 8 апреля 1939 г. и.о. зам. председателя Одесского исполкома Р. Булдович просил разъяснить, «как разрешить вопрос с группой матросов 6-ти испанских судов, находящихся в г. Одессе, из которых часть просит оформить их оставление в СССР, а другая группа требует визы на выезд за границу». Литвинов ответил, что «препятствовать выезду испанских матросов из СССР нет оснований и поэтому им должны быть выданы визы на выезд». Разрешение же остаться в СССР должно быть дано исключительно НКВД
[137]
.
А письмо заместителя наркома Деканозова наркому Молотову (входящий № 258 от 23 января 1940 г.) с резолюцией последнего проясняет то, как была решена судьба испанских летчиков и моряков: «Решениями ЦК ВКП(б) от 10/IV -1939 (протокол № 3/159) и от 1/VII (протокол № 4/126) был разрешен выезд из СССР испанским морякам и летчикам, пожелавшим выехать из СССР в страны Латинской Америки. В настоящее время ожидают выезда из СССР 67 испанских летчиков, обучавшихся в Кировабаде, и 64 испанских моряка, проживающих в г. Одессе. В июле месяце НКИД поручил полпреду СССР во Франции т. Суриц получить через мексиканского посла визы на въезд указанных испанцев в Мексику и затем предполагалось оформить в американском посольстве в Москве их транзит через США. В связи с событиями на Западе эта попытка не увенчалась успехом. После этого полпреду СССР в США тов. Уманскому было поручено снестись с мексиканским послом в США и попытаться получить въездные мексиканские визы, чтобы затем направить испанцев на одном из пароходов, курсировавших между портами скандинавских стран и Мексикой без захода в порты США, так как к этому времени было ясно, что американское правительство не разрешит указанным испанцам транзитного проезда через США. Тов. Уманский на днях сообщил, что мексиканский посол отказался выдать визы для въезда испанцев в Мексику. Таким образом НКИД исчерпал все возможные пути получения въездных мексиканских виз на указанных испанцев. Между тем, вопрос о дальнейшей судьбе указанных испанцев требует срочного урегулирования. Моряки в Одессе проживают в общежитии НК Морфлота и питаются за счет Черноморского пароходства. Среди них имеются неустойчивые и даже вредные элементы. Неопределенность их положения ведет к дальнейшему разложению. По сообщению НКВД, испанские моряки собираются направить к Вам делегацию по вопросу ускорения их выезда в Мексику. Кроме того, представители группы 30–35 испанских летчиков неоднократно обращались в 1– й Западный отдел НКИД, добиваясь получения из НКИД своих национальных паспортов, так как указанные лица, по-видимому, имеют договоренность с каким-нибудь из иностранных посольств о въезде в страну, представляемую посольством. Предлагаю следующее. Поручить тт. Берия, Швернику и Дукельскому заняться дальнейшей судьбой указанных испанцев и в первую очередь принять меры к размещению, по возможности, всех указанных испанцев на работе в СССР». На письме резолюция Молотова: «т. Берия. Не может ли НКВД разобраться в этом деле? 28/1»
[138]
. Как разобрался Берия в этом деле, нам известно из книги Xуана Бласко Кобо.
