– На почту.
Она не поняла, зачем, но спрашивать не стала.
Не стала она задавать вопросов и тогда, когда Реми вернулся, – побоялась, глядя в его сумрачное лицо.
– Сволочь, – через некоторое время прорезался Реми, – он в красном списке!
– Леблан? – осторожно уточнила Александра.
– Он, гад.
– А тебе что нужно было?
Реми снова вытащил карту и провел прямую линию ногтем от Авиньона через Ла Барбен. Конец прямой упирался в берег Средиземного моря.
– Может, он и сделал крюк, чтобы показать Ксюше замок Ла Барбен, но куда вероятнее, что он-таки выбрал эту дорогу, потому что она и есть кратчайший путь… Только не в Экс.
– А… куда? – почти прошептала Александра.
– Что находится на берегу моря, Алекс?
– Пляжи… – растерянно проговорила она.
– Пляжи, верно, – кивнул Реми. – Но еще там находятся виллы богатых людей. И успешный адвокат, по логике вещей, должен жить на такой вилле.
– Иными словами… Ты хочешь сказать… Что он повез Ксюшу к себе домой?
– Именно. Но только его адреса нет в справочнике. Он явно в красном списке, мы нигде не найдем его домашних координат…
– А в полиции нам не дадут?
– Конечно, нет. С какой стати? Он известный человек в этих местах, с ним считаются… Попробую через Париж.
Он набирал номер, объяснял, диктовал. Он ждал. Он сжимал бедное пластмассовое тельце телефона так, что побелели костяшки пальцев, – как будто намеревался раздавить его, если не выдаст нужную информацию. Он смотрел на Александру невидящим взглядом, с полуулыбкой вежливости, которая замерзла на его губах с того момента, когда он обратился к собеседнику в телефон.
Наконец голос в ухе снова ожил, и Реми быстро записал адрес. Карта все еще лежала на столе, и Реми уточнил ногтем прямую, ведшую к побережью. Конечной точкой оказался городок, называвшийся Кассис.
Они сорвались с места и через сорок минут уже въезжали в маленький белый приморский город, горделиво смотревшийся в лазурные воды Средиземноморья.
* * *
…Когда из-за очередного поворота дороги, бежавшей меж ночных душистых холмов Прованса, ей открылся вид на замок Ла Барбен, стоявший на скале и подсвеченный прожекторами, Ксюша взвыла от восторга. Это был настоящий сказочный замок, сошедший с иллюстраций к детским книжкам – замок Кота в сапогах, который он хитростью отобрал у Людоеда и подарил своему хозяину! Круглые башни с зубцами вздымались к небу, разноуровневые площадки, взбиравшиеся по горе, вмещали внутренние дворы, террасы, крыши и великолепный сад, созданный архитектором парка самого Версаля, – как прокомментировал Дидье Леблан.
Она не могла сдержать своего восхищения, а адвокат был доволен произведенным впечатлением и с улыбкой рассказывал историю строительства и реконструкции замка, впервые упомянутого в хрониках в самом начале одиннадцатого века. Добрый король Рене был его владельцем в пятнадцатом веке, а затем продал его брату великого Паламеда де Фортена – того самого, который присоединил Прованс к французской короне…
Ксюша не испытывала ничего подобного в замке маркиза де Сада – может, оттого, что там остались одни развалины, может, от цивильности происходящего в них приема Пьера Кардена, но сейчас история обжигающе задышала ей в лицо. У нее даже мочки ушей разгорелись от предвкушения впечатлений.
Когда они проехали настоящий подъемный мост, перекинутый через ров, Ксюша вовсе дышать перестала от потрясения. Разве такое может быть? Разве это существует где-то еще, кроме старых желтых страниц детской книжки?
А вот существует! И не просто существует, а Ксюша сама, собственной персоной, уже идет по немыслимым, многовековым булыжным камням двора, словно она только что выпорхнула из роскошной кареты, а не из адвокатской «Ауди»… Жаль, что юбка коротка – с каким наслаждением она сейчас приподняла бы подол длинного платья, почти уверенная в том, что попала в какой-то там одиннадцатый, двенадцатый и прочие дивные века!
В правой части замка сияли окна. Гард, охранник то есть, проводил их ко входу в хозяйскую половину – другая половина была превращена в музей, и по ней ежедневно толпами ходили туристы и гиды.
Ее поразила ординарная уютность жилья владельца. Мебель была, наверное, антикварной, но все-таки вполне совместимой с понятием двадцать первого века. Во всяком случае, она явно не датировалась двенадцатым веком. И, главное, эта половина была обжитой, не музейной. В ней современность нахально наезжала на историю, лишая последнюю права голоса, как бы заявляя, что кто бы ни жил в этих стенах века назад, теперь тут живет человек двадцать первого века и подчиняет жизнь этих стен своим привычкам: электричество вызывающе угнездилось в рожки люстр, огромный музыкальный центр тихо сиял разноцветными огоньками, да и прочие приметы технических достижений человечества манифестировали свое присутствие.
В большой гостиной, которую уместнее было бы назвать залой, как выражались в старину, имелось приличное количество народа. Народ вел себя ровно так же, как и на любой другой вечеринке любого другого дома, – ел и пил, трепался и танцевал. Ксюша почувствовала укол разочарования: как будто она подспудно ожидала, что сейчас увидит дам в пышных юбках и кавалеров со шпорами. С такими, какие были на сапогах Кота на картинке…
Дидье Леблан представил ее хозяину, и тот, узнав, что Ксения русская и собирается писать эссе о замках, радушно предложил ей показать покои.
Покои, однако, занимали три добрых этажа, плюс экскурсионная половина. И посему хозяин, извинившись, переложил роль гида на мужественные плечи гарда, с которым ей предстояло совершить остаток экскурсии.
Сказать, что Ксюша влюбилась в замок, – это ничего не сказать. Одна кухня – та, нетронутая, музейная – чего стоила! Размер печи из вулканического камня и впрямь наводил на мысли о жившем здесь когда-то великане-людоеде, подтверждаемые небывалым объемом начищенных до одури медных сковород и кастрюль.
«Это потому, что у владельцев замка всегда были гости», – пояснил гард.
Это хорошо, что пояснил, не то сердце у Ксюши прямо-таки упало при мысли, что в таких сковородках великан жарил зазевавшихся маленьких детей…
А эта спальня Полины Боргезе, где до сих пор стояла невероятно старинная, деревянная, резная, укрытая шелками кровать под балдахином! И даже ночной фарфоровый горшок с крышкой, белый с голубыми цветочками под ней! И этот умывальник с серебряным кувшином для воды! И этот древний комод с ящичками для драгоценностей – ух, сколько же их было, если учесть общий объем ящичков! И это дымное зеркало, которое еще хранило в своей побелевшей от древности памяти лики королев и принцесс, смотревшихся в него!
А на площадке перед замком – боже мой, страсти какие! – край площадки венчала полая башня, в бездонные глубины которой когда-то сбрасывали пленных врагов… Там было добрых пять этажей современного дома, в этой полой башне… Учитывая расположение на скале, замок был многоуровневым, и башня уходила своей жестокой страшной глубиной в нижние ярусы скал…
