– Хм… Адрес, говорите? Продиктуйте мне!
– Нам придется пересмотреть наш договор, Евгений Валентинович, имейте в виду! Если я вам еще помогаю их найти – это стоит отдельных денег! Кроме того, мне сказали, что это стоит несколько миллионов! Причем евро, а не долларов!!!
– Имейте совесть! Я и так вам пообещал немало!
– Мало пообещали, мало! Речь идет о миллионах!
– Клавдия Семеновна, миллионы – это когда молекула будет запущена в производство! Пока что на уровне изобретения, еще ничем не доказанного, цена ему та, что я назвал! И это отнюдь не маленькие деньги!
– Вот именно, что «пообещали»! То, что вы пообещали, – это когда еще будет, с вашими-то «профессионалами»! А пока что заплатите мне за помощь в их нахождении! Можете вычесть ее из гонорара вашим бездарям!
– Ну что вы, право, так… – Мужчина говорил мягко, но мягкость была до зубовного скрежета фальшивой.
– Вы хотите мужнино изобретение или нет? – напирала Клавдия.
– Ну.
– Без «ну»!
– Ну, хочу. Вы же знаете.
– Тогда не мелочитесь! Оно принесет вам бешеные бабки, сами сказали. Вы мне должны куда больше, чем пообещали! А сейчас мелочитесь из-за какой-то тысячи долларов!
– Тысячи долларов?
– Это мой гонорар за справку.
– Я вам сто тысяч обещал, а вы из-за какой-то тысячи торгуетесь!
– Это вы торгуетесь! Нынче информация – дорогой товар, так-то! И потом, что такое сто тысяч – от миллионов евро, которые стоит изобретение моего мужа?!!
– Кто это вам сказал?
– Кто надо! У меня свои источники!
Мужчина сделал секундную паузу и проговорил затем холодно:
– Вот и продавайте тогда патент мужа своему источнику. Успехов.
Кис тихо фыркнул, услышав эту фразу, – «источником» был он и не далее, как во вчерашнем телефонном разговоре!
На этот раз замолчала Клавдия, не ожидавшая такого хода.
– Вы же знаете, – заговорила она наконец, стараясь скрыть растерянность, – что я… Я свое слово держу! – нашлась Клавдия. – Я вам обещала и слово держу! А за информацию вы мне все-таки тысячу дайте!
– Погодите, я еще не знаю, сумеют ли они извлечь пользу из этого адреса…
– А мне-то что, сумеют – не сумеют? Я информацию дала? Дала! Теперь это их дело, как они ею распорядятся! Не сумеют – так их вообще надо платы лишить! – Она уже вполне справилась с собой и говорила в своем обычном тоне с бульдозерным напором.
– Я вами восхищаюсь, Клавдия Семеновна, – сладко сказал голос, с едва заметной усмешкой, с едва слышной угрозой.
– А я вами – нет! – Клавдия не расслышала ни насмешки, ни угрозы… – Завтра жду от вас сообщений. И деньги приготовьте! А насчет конечной суммы – нам еще надо переговорить!
На этом запись закончилась.
– Евгений Валентинович – это Звонарев, весьма известный владелец нескольких фармацевтических фабрик в России, – прокомментировал Кис в наступившей гробовой тишине. – В Москве уже установили наблюдение… Ну, они с вами свяжутся, господин комиссар, я ваш телефон дал. Теперь это уже не мое дело. Хотя… C вашего позволения, поделюсь соображением.
– Делитесь-делитесь, – охотно откликнулся комиссар. – Они у вас прелюбопытные, соображения ваши!
– У вас есть средства давления на арестованных? – спросил Кис. – Вряд ли у вас тут используют незаконные методы… Или используют?
– Что вы имеете в виду? – сдержанно поинтересовался комиссар.
Кис понял, что эту тему лучше не развивать.
– C моей точки зрения, их нужно вынудить позвонить заказчику с сообщением, что заказ выполнен. Как нам их заставить позвонить?
Комиссар поразмыслил. Затем спросил, в какой тюрьме бандиты предпочли бы сидеть: во французской или в русской?
– Во французской, – не задумываясь, ответил Кис.
– Ну что ж, это послужит нам базой для сделки. А цель какова?
– Пока у нас есть только запись разговора, достаточно обтекаемого. Звонарев наймет лучших российских адвокатов, можете не сомневаться. Если же заставить бандитов позвонить заказчику в Москву с сообщением, что работа выполнена, то будет проще доказать, что в основании всей пирамиды лежит комбинация по убийству господина Левикова и переходу его изобретения к русскому фармацевтическому магнату, вы согласны? Он немедленно предпримет шаги по оформлению сделки с госпожой Левиковой… Они даже не станут ждать формальностей по ее вступлению в права наследования. Она, несомненно, потребует деньги сразу, а нужную дату проставят задним числом…
– Вы знаете, в чем ваша сила, месье Кисанов? – усмехнулся комиссар. – В том, что вы прилично знаете психологию ваших соотечественников. Скажу вам честно: мне бы и в голову не пришло, что они тут же побегут заключать сделку.
– Побегут, господин комиссар, побегут… Вы просто не видели мадам Левикову. Не то бы нисколько в этом не усомнились… А насчет «соотечественников» – это вы погорячились… Не стоит обобщать. Вряд ли вы согласитесь, что мэтр Леблан представляет всех французов и всех адвокатов?
Михаил был серого цементного цвета. Он избегал смотреть на остальных, как если бы ему было стыдно за человеческую низость… Он чувствовал не возмущение, не злость а стыд. Неизвестно почему, это ощущение не поддавалось ни логике, ни объяснениям. Оно просто было ему присуще – это глобальное чувство ответственности за все, что происходит рядом…
Ксюша взяла его руку и погладила. Левиков просто кивнул, не поднимая глаз, – кивнул, выражая благодарность и одновременно останавливая ее жест: сочувствие бессмысленно. Женщина, с которой он прожил двадцать шесть лет, продавала его жизнь, с лихостью заправской торговки требуя лишнюю тысячу, как будто речь шла о лишнем килограмме колбасы…
– Я понимаю, – шепнула Ксюша, – у вас шок от такого предательства…
– Предательства? – вскинул голову Левиков. – Нет, Ксюша, нет, детка, тут никакого предательства нет. Клава… Она на самом деле всегда была такая. Это я – я не хотел ее такой видеть. Я закрылся от нее, жил в собственном мире, который выстроил внутри семьи, – лишь бы не трогали…. Кто-то рядом ходит – и ладно. Я сделал ошибку, связав свою жизнь с ней, но не нашел ничего лучшего, как зарыться внутри этой ошибки, окопать себе маленькое пространство внутренней свободы… Это я, Ксюша, виноват в ее предательстве. Я и вправду был никчемным мужем. Я сразу понял, что не люблю ее, но не посмел ничего изменить… И она решила меня продать, чтобы хоть какой-то толк был… Как, помните, мультфильм такой есть, где кот Матроскин хочет Шарика продать, потому что он бесполезный? И вместо него корову купить…
– Вас? Как Шарика? Бесполезный? – изумилась Ксюша. – Но, подождите, она же не кот Матроскин! Это же не мультик! Она же человек, у нее же должны быть какие-то понятия о…
