Акерман был ошеломлен. «На некоторое время я просто потерял дар речи, — рассказывает он. А потом добавляет: — Я ведь сам целых семь лет работал по этой теме, связанной с несанкционированной слежкой. И уже много чего смог раскопать».
Гибсон проинформировала его о диапозитивах PRISM и о секретном постановлении суда, обязывающем Verizon передавать данные телефонных разговоров всех своих американских клиентов. Акерман схватился за голову и закачался. «О господи! Ну и дела!» — бормотал он, прежде чем наконец взял себя в руки.
Он был чрезвычайно взволнован. Его давние подозрения все-таки подтвердились: администрация Барака Обамы тайно продолжала и даже расширила программы массовой слежки, запущенные в эпоху Буша. Акерман спросил у Гибсон, известно ли ей что-нибудь о STELLAR WIND. Естественно, ответила она. «[У меня в голове] запели птички. Бабочки затрепетали крылышками, — вспоминает он словно сладкий сон. — Это было то, чего я добивался долгие семь лет. — И дальше: — Я думал, что этот белый «кит» уже на кончике моего гарпуна. А оказалось, что здесь не одна, а целая масса историй».
Последствия представлялись просто ошеломляющими. Секретное постановление суда в отношении компании Verizon было выпущено 25 апреля 2013 года. В соответствии с ним один из крупнейших поставщиков телекоммуникационных услуг в США обязан был передавать АНБ данные о телефонных звонках миллионов своих американских клиентов. Verizon передавала эти сугубо частные материалы на «постоянной ежедневной основе». Компания сообщала АНБ обо всех звонках и запросах в ее системах, как на территории США, так и за ее пределами. Это было сенсационное доказательство того, что АНБ является своего рода «неводом», который забрасывался в безбрежное море частной информации и наполнялся сведениями о миллионах американских граждан, независимо от того, совершили ли они какое-нибудь преступление и имеют ли хотя бы отдаленное отношение к террористической деятельности…
Этот документ был выпущен секретным Судом по контролю за внешней разведкой США (FISC). Подписанный судьей Роджером Винсоном, он предоставлял американской администрации на 90-дневный период неограниченные полномочия по выкачиванию телефонных метаданных. Этот период завершился 19 июля. «Ничего более захватывающего я в жизни не видел. Это постановление секретного суда FISC не видел никто, — говорит Акерман. — Да я в своих самых пылких и заговорщических снах представить не мог, что они [правительство] пойдут на такое». И был ли этот трехмесячный запрос одноразовым? Существовали ли другие подобные приказы? На это не было ответа. Сноуден предоставил лишь один относительно свежий документ. Но теперь возникли подозрения о том, что АНБ заставляло и других крупных мобильных операторов делиться с ними информацией в аналогичной манере.
В нью-йоркском офисе Guardian Гибсон разработала осторожный план. Он состоял из трех частей: получить исчерпывающую консультацию юриста; выработать стратегию подхода к Белому дому; получить черновую копию материала от репортеров в Гонконге. АНБ, по-видимому, пока не догадывалось о том, какое его ждет «цунами». Как ни странно, Guardian начала действовать как классическая спецслужба — работали втайне, резко ограничили круг посвященных лиц и использовали зашифрованную связь. Никакой переписки по обычной электронной почте и никаких звонков по телефону. Предварительный план Гибсон написала на белой лекционной доске. (Позднее он был назван «Легендой о Фениксе» — по аналогии с хитом французского музыкального электронного дуэта Daft Punk.)
Те, кто знал о Сноудене, представляли собой крошечную группу людей, которым удалось проникнуть в самое сердце американских государственных секретов. Вообще, газетчики по своей природе — неисправимые сплетники. В связи с этим вся информация держалась в строжайшей тайне — как в ленинской партийной ячейке. Большинство сотрудников понятия не имело о том, чем занимаются их коллеги.
Планировалось сначала опубликовать статью о Verizon. Из всех тысяч переданных Сноуденом документов эти были пока наиболее понятными широкой публике. «Это было однозначно, совершенно ясно», — говорит Миллар. Следующей на очереди была история об интернет-проекте под кодовым названием PRISM. Потом — о том, что США вели активную кибервойну. И наконец, если удастся, сведения о системе обработки и визуализации больших массивов данных под названием BOUNDLESS INFORMANT («БЕЗГРАНИЧНЫЙ ИНФОРМАТОР»).
Задача усложнялась тем, что журналисты, работающие над предстоящими разоблачительными публикациями, были разбросаны по всему миру — в Гонконге, в США, в Великобритании. Акермана отправили обратно в Вашингтон. Ему поручили подготовиться к беседе с представителями Verizon. И в нужный момент наладить связь с Белым домом. В Лондоне Алан Расбриджер, главный редактор Guardian, направился в аэропорт вместе с редактором дипломатического отдела Джулианом Боргером. Они собирались сесть в ближайший самолет до Нью-Йорка.
Для Джанин Гибсон, которая раньше была онлайн-редактором сайта guardian.co.uk, наступил весьма напряженный и нервный период. Любая ошибка могла стать непоправимой. Возникло множество проблем. «Никто раньше не видел эти документы. Документы суда FISC были настолько секретными, что их просто не с чем было сравнить», — рассказывает Гибсон. Она с тревогой мысленно спрашивала себя, не является ли текст постановления суда каким-нибудь мошенничеством — уж слишком он был хорош и потому вызывал подозрения.
Одной из самых больших проблем был американский закон о шпионаже. Американский регулирующий режим был более свободным, чем его британская копия. А в лондонской штаб-квартире Guardian обстановка была менее спокойная: британское правительство могло запросто добиться судебного запрета и применить так называемое «правило кляпа».
[17]
Но даже в США, на родине Первой поправки к Конституции, потенциальные последствия публикации сверхсекретного материала АНБ были серьезны. Ведь это была самая крупная утечка.
Представлялось вполне вероятным, что американское правительство может обратиться в суд. И собрать Большое жюри. Целью было бы заставить Guardian раскрыть личность своего источника. Миллар и Гибсон встретились с двумя ведущими адвокатами СМИ — сначала с Дэвидом Корцеником и позднее с Дэвидом Шульцем. Эта парочка правоведов помогла им определиться с дальнейшими действиями.
Закон о шпионаже, принятый во время Первой мировой войны, представлял собой довольно любопытную часть законодательства. Согласно этому закону, «хранение, передача или сообщение» материалов американской разведки иностранному правительству считалось преступлением. Этот законодательный акт был довольно неопределенным. Было не ясно, например, применялся ли закон к журналистам, которые могли опубликовать материалы национальной безопасности. Прецедентное право здесь мало чем могло помочь: было крайне немного случаев судебного преследования такого рода.
Были, правда, некоторые основания для оптимизма. Во-первых, за почти сто лет своего существования закон о шпионаже никогда не использовался против средств массовой информации. Казалось маловероятным, что данная администрация захочет в этом смысле стать первой. Во-вторых, сейчас создавался весьма подходящий политический контекст. Белый дом оказался в центре общественного негодования из-за неоднократного преследования представителей прессы, занимающихся журналистскими расследованиями. Так, министерство юстиции получило данные о телефонных звонках репортеров Associated Press, писавших о неудавшемся заговоре Аль-Каиды. Удивительное вторжение в операцию по сбору новостей! Согласно другой утечке, объектом преследования властей стал репортер канала Fox News. После громкого скандала генеральный прокурор Эрик Холдер заявил конгрессу, что его министерство не будет преследовать журналистов за то, что те занимаются журналистикой…
