На следующий же день она уехала в Ренси дожидаться новых вестей от мужа. Де Нарбонн, разумеется, сопровождал ее. Нигде ему не было так хорошо, как в Ренси с Лаурой и ее малышами, они заменяли ему семью, которой у него не было.
Особенно приятно было графу проводить с детишками Лауры Рождество, вспоминая давние семейные традиции. Погода, дороги к концу декабря не вызывали желания путешествовать, и только отважная Полина приехала навестить Лауру вместе со своей фрейлиной госпожой де Барраль и своим незаменимым камергером маркизом де Балинкуром. Меттерних приехал всего лишь раз, чтобы поздравить хозяйку дома с Новым 1808 годом, и пробыл совсем недолго, чем очень огорчил Лауру. Она не ожидала, что огорчится. Но почувствовала, что пламя, вспыхнувшее на миг между ними, погасло, и это причинило ей боль.
Она и сама съездила в Париж на короткое время. Отвезла великолепную корзину свежих цветов, выращенных у нее в оранжерее, Мадам Матери, и вторую императрице Жозефине. Императрица была очень взволнована, поблагодарила с улыбкой на грани слез, которые с трудом удерживала. До нее дошел слух о прекрасной полячке, занявшей место в сердце ее супруга, и она мучительно страдала.
Лауру тронуло ее страдание, и, как только она села в карету, спросила у де Нарбонна, который ее дожидался:
– Чего может опасаться императрица от этой женщины? Она ведь, кажется замужем?
– Да, но ее муж, родовитый дворянин, очень стар. К тому же говорят, что она полюбила своего, так сказать, победителя. Говорят, что она беременна, и, если родит сына, то для бедной Жозефины это будет настоящим ударом. Наполеон, убедившись, что может иметь детей, разведется с ней и женится на иностранной принцессе. Уже начали поговаривать потихоньку о сестре царя Александра I.
– И вы считаете, это хорошо? – задала вопрос Лаура, выразив сомнение улыбкой.
– А вы имеете что-то против?
– Возможно. Мне случается иметь странные предчувствия.
– И что же предчувствие говорит вам на этот раз? Что на трон лучше возвести австрийскую принцессу?
– Ни ту ни другую. Предчувствие говорит мне, что Жозефина, покинув трон, унесет с собой удачу «Кота в сапогах». Мне всегда казалось, что она его счастливая звезда.
– И вы туда же? То же самое болтают между собой солдаты Великой армии. Их можно понять. Они не любят русских, потому что дрались с ними. А еще меньше они любят австрийцев. К тому же среди наших горлопанов осталось немало республиканцев. Мысль, что их «маленький капрал» будет в родстве с Людовиком XVI и Марией-Антуанеттой, вызывает у них зубовный скрежет. От Жюно по-прежнему никаких новостей?
– Нет. Никаких. Если будут, вы узнаете первым.
Вести от Жюно пришли только в начале марта. Всю ночь шел дождь и продолжал идти утром, когда госпожу генеральшу разбудили громкие голоса, ржание лошадей, хлопанье дверей. Лаура вскочила с кровати, сунула ноги в мягкие туфли, запахнула халат и побежала к окну, выходящему на большую террасу. Перед крыльцом стояла большая дорожная берлина, нагруженная сундуками. Слуги перевязывали на одном из сундуков веревки. Лаура поняла, что вернулся Жюно.
Она спросила первого попавшегося ей на глаза слугу, где генерал.
Слуга ответил:
– Госпожа, из Португалии вернулся пока только господин Фиссон!
– А чем вы заняты? И что в этих сундуках?
Секретарь Жюно подошел и поздоровался с Лаурой низким поклоном, вид у него был крайне озабоченный.
– В них, золото, госпожа. Груды золотых монет. Нам удалось удачно перенести два первых сундука, а третий, как мадам сама видит, развязался.
– Золото?
– Ну да, золото. Однако не нужно, чтобы оно слишком долго оставалось под дождем.
– За оградой уже собралась толпа и смотрит, что у нас происходит. Так что разгружайтесь поскорее. Потом отправьте ваших людей на кухню, а сами приходите ко мне. Вы найдете меня в малой библиотеке.
Не прошло и получаса, как Фиссон вошел в библиотеку.
– Что вам подать? – спросила секретаря Лаура. – Кофе? Чай? Шоколад?
– Кофе. Как можно больше кофе! Кипящего! Я продрог до костей. Генерал хотел, чтобы кладь прибыла, не привлекая к себе внимания. И нам это удалось благодаря этой старой колымаге.
– И сколько там золота?
– Больше чем на миллион. Вы даже представить себе не можете, как процветает Португалия с тех пор, как мы правим ею. Она просто набита сокровищами. Кстати, распорядитесь, куда поставить сундуки. Генерал желал, чтобы о них знали как можно меньше.
– Никому не заказано мечтать. А почему не приехал он сам?
– Поверьте, он рвется домой всей душой, но груз его обязанностей так велик… Ему необходимо поддерживать свою популярность. Так что он поручил мне следить за своими богатствами. А кроме этого поручил передать вам подарок, мадам!
Из обширных карманов дорожного костюма английского сукна, придававшего секретарю элегантность, которой он никогда не отличался, Фиссон достал два тщательно завязанных и запечатанных пакета и передал с улыбкой и низким поклоном. Лаура, охваченная любопытством, разрезала ножницами веревки и достала два кожаных футляра. Открыв первый, с восторгом воскликнула:
– Боже мой! Какая красота!
В футляре лежали рубины, красивее которых она не видела никогда в жизни. Какой глубокий ярко-алый цвет! А как они будут мерцать и переливаться, когда она их наденет. Просто представить себе невозможно!
Содержимое второго футляра поставило ее в тупик – там лежали серовато-белые камешки, отливающие иногда слабым светом. Но ломать голову Лауре не пришлось, все объяснила лежащая там записка.
«Это необработанные алмазы, моя Лоретта. Из них для тебя получится великолепный гарнитур. Отнеси их к Фонсье, он отправит их огранить в Амстердам, и ты увидишь, что получится. Рубины ты можешь оправить, как тебе заблагорассудится. Надеюсь, ты уже немного простила мне мою последнюю выходку… Верь, я никогда не переставал тебя любить».
Внизу был еще постскриптум: «Драгоценные камни не какие-нибудь военные трофеи, мне предложили их за весьма разумную цену, и я не устоял…»
– Что вы на это скажете, госпожа?
– А что я могу сказать? Я в восхищении, это очевидно. И какая женщина, если она женщина, не была бы в восхищении? А вот вы буквально падаете с ног от усталости. Допивайте кофе и идите спать. Обо всем поговорим с вами позже.
Фиссон собрался откланяться, но Лаура его удержала.
– Расскажите мне, как там генерал?
– Простите! Он здоров. Во всяком случае, был, когда я уезжал. Головные боли бывают у него по вечерам по-прежнему, но все потому, что он не хочет поберечь себя. Слишком много работает. Сами можете себе представить, на его плечах все обязанности короля, хотя на голове нет короны! У него нет даже кабинета министров. Те, которые не последовали за доном Жуаном за океан, мертвы от страха.
