– Ты кончила свои подлые речи?! Ты смеешь равнять мою беспечность со своим преступлением?! Считаешь, что это одно и то же?
Лицо его исказило безумие, и Лаура вновь испугалась. Ей удалось вывернуться и отбежать к креслу возле камина. Там она приготовилась принять все и уже не думала защищаться. Утешительнее всего была для нее мысль, что Жюно убьет ее, и ей показалось, что ничего другого она не хочет. Только достойно встретить конец, молясь о детях…
Но Жюно думал о чем-то своем, расхаживая взад и вперед по комнате. Наконец он остановился напротив нее.
– У вас есть еще что-нибудь от него? – спросил он.
Лаура отрицательно покачала головой, и тогда он прибавил:
– Бояться нечего! Я вам все верну в самом скором времени, но в его крови, что сделает залоги еще драгоценнее.
– Господи боже мой! Да как вы можете даже помышлять о поединке? Вы, что, забыли о своих детях, о матери? Ваша жизнь свелась к сумасшествию страсти? Опомнитесь, Александр! Вспомните о своих бесчисленных пассиях!
И снова в приступе ярости он хватает ее и бросает на пол. Смотрит, наклонившись молча, поднимает и вновь отшвыривает.
– Ты боишься не за меня! Ты не страшишься, что этот человек причинит мне вред, ты боишься, что я убью его! Ты за него боишься, презренная!
Он наклонился, намотал на руку ее длинные распустившиеся волосы, рванул и опустил ее уже почти без чувств в кресло. С дьявольской злобой в голосе Жюно прошипел:
– Прокляни его! Наложи на него проклятие! Скажи, что ненавидишь его!
Гнев вновь перехватил Лауре горло, и она ответила:
– Никогда!
А затем испустила душераздирающий крик. Жюно ударил ее в левую грудь чем-то острым, острие было невелико, вошло неглубоко, но распороло кожу, и показалась кровь. Жюно ударил еще раз и еще. Лаура приготовилась к смерти, но пока еще не потеряла даже сознания и продолжала кричать все громче и громче – ей было больно, она надеялась, что кто-то придет ей на помощь.
– Замолчи! – проревел Жюно, схватив ее за плечи, готовый изломать огромными ручищами.
Кровь текла, но Лаура чувствовала, что раны не смертельны. Она вспомнила о золотых острых ножничках, которые оставила накануне на камине. Вот они-то и сыграли роль кинжала для Жюно… Жюно смотрел на свою жертву сумасшедшими глазами, и по рукам у него текла кровь. Он схватил подушку, бросился на жену и стал душить ее. Лаура про себя попрощалась с жизнью, шепотом произнесла имена детей, еще тише имя Клемента. Она закрыла глаза, чтобы забыть искаженное яростью лицо Жюно. И вот уже у нее из горла рвется предсмертное хрипение. Она… Но муж вдруг ослабил хватку, отпустил ее и, повалившись в кресло, простонал:
– Нет, на такое я не способен…
Не в силах пошевелиться, отодвинуть подушку, которая лежала у нее на лице, мешая смотреть, Лаура полулежала в кресле. Даже во рту она чувствовала вкус крови: недавно она сильно закашлялась, у нее лопнул сосудик, а теперь, видно, снова возобновилось кровотечение…
Жюно резко поднялся с кресла, подошел к секретеру, написал короткое письмо, позвонил и подошел к двери, приоткрыл, передал письмо лакею и сказал:
– Проводите сюда и впустите, не входя.
После этого он снова опустился в кресло и, не глядя на несчастную, закрыл лицо руками.
Прошло немного времени, и в дверь постучали. Жюно открыл, сделал знак лакею удалиться и впустил… княгиню фон Меттерних. Прочитав письма из шкатулки, Жюно узнал, что Лаура стала подругой жены Меттерниха и находится с ней в прекрасных отношениях. Подражая почерку жены, он попросил княгиню приехать по очень срочному, неотложному делу. Особняк Курлянд и улица Шан-Зэлизэ находились по соседству, княгиня наспех оделась и приехала.
Увидев Лауру, неподвижную, едва одетую, бледную, всю в крови, она в ужасе вскрикнула и кинулась к ней:
– Господи! Что с вами?
– Молчите и слушайте! – проскрежетал Жюно, усаживая ее в кресло. – Перед вами моя жена, я любил ее и страстно люблю до сих пор. Муки, которые я испытал, узнав о ее связи с вашим мужем, невозможно сравнить с теми, что разрывали мне сердце, когда я читал их переписку! Фурии вселились в меня. У меня есть право потребовать от вашего мужа ответа за нанесенное мне оскорбление, но, даже если я убью его, буду ли я отомщен за свои мучения? Нет. Я буду отомщен, если он тоже будет несчастен. Убив свою жену, я, возможно, не сделаю его беспредельно несчастным. Убив вас, я, быть может, окажу ему даже услугу. – Тут Жюно усмехнулся дьявольской улыбкой. – Но я знаю средство, чтобы ранить его в самое сердце. Говорят, он хороший отец, и я убью его детей. А вы? Вы теперь знаете правду. Вы можете отомстить своей лживой подруге! Я жаждал отнять у нее жизнь, но руки у меня ослабели… Не знаю, из-за какого малодушия…
Элеонора фон Меттерних слушала безумные речи Жюно со все возрастающим ошеломлением. Наконец она встала, подошла к Лауре, устроила ее поудобнее, нашла салфетку и принялась вытирать кровь.
– Как вы смеете оставлять вашу жену без помощи? – с негодованием заговорила она. – Вы смерти ее хотите? Господин герцог, позвольте мне сообщить вам, что роль Отелло не ваша роль! Она не для мужа, который прославился на всю Францию своими похождениями! Вы не имеете на нее никакого права! Вы можете расстаться со своей женой, но доходить до подобных крайностей вы не смеете! Бедная, бедная Лаура, – прибавила она, целуя ее и вытирая с шеи кровавые следы.
Жюно вне себя заревел:
– Я знал, что вы тоже пропащая!.. В вас говорит вовсе не благородство, а подлое малодушие…
– С меня довольно! Я не намерена выслушивать ваши оскорбления. Я иду за помощью! – Элеонора направилась к двери.
– Прошу вас, никого не зовите, – попросила очнувшаяся Лаура. – Мне хочется одного – умереть.
Она говорила искренне. Все, что она пережила, внушило ей такое отвращение, что ей не хотелось возвращаться к жизни.
Жюно между тем успокоился, подошел, сел возле Лауры и взял ее за руку. Она отняла у него руку.
– Я внушаю тебе ужас? Да?
– Что вам за дело? Мы все равно не будем вместе.
Лаура сказала это на свою беду. Жюно вновь вскинулся и заревел:
– Такого не будет никогда! – Он вскочил и топнул ногой. – Поклянись, что ты никогда меня не оставишь! Клянись немедленно!
Лаура молчала. У нее ни на что не было сил, она хотела одного: чтобы ее оставили в покое.
Жюно в раскаянии ударил себя кулаком в грудь.
– Я чудовище! – кричал он, бегая по комнате. Увидев, что Лаура, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла, бросился вон из комнаты, зовя на помощь Аделину. Она прибежала, пришла в ужас и поспешила за врачом.
Было уже около полуночи, когда к Лауре приехал врач и с помощью Аделины, которая плакала не переставая, оказал необходимую помощь: перевязал многочисленные раны, дал успокаивающее питье и порекомендовал хорошенько выспаться. Он пообещал, что вернется поутру и посмотрит, каким будет самочувствие.
