Во время разговора император деликатно заглянул под белый муслин, которым Лаура окутала шею, плечи и грудь, прикрыв декольте своего темно-красного кашемирового платья.
– Не ищите следов, сир, мой брат, – заметила Полина. – Они были, но исчезли, и госпожа герцогиня д’Абрантес смогла показать восхищенным зрителям свои безупречные плечи. У меня есть чудодейственная мазь, и…
– Сир, – прервала ее Лаура, – ваше величество позволит обратиться к нему с просьбой?
– Говорите, с какой.
– Я просила бы, чтобы император позволил мне сопровождать моего мужа в Испанию. Я не подвергнусь большей опасности, чем другие, но за это время для сплетен и дурных слухов найдутся другие лица.
Наполеон ответил не сразу, он подошел к Лауре, отвел немного в сторону и поглядел прямо в глаза.
– Ты что, любишь этого Меттерниха?
– По правде сказать… не знаю. Он открыл мне, что женщина не редут, который необходимо атаковать, и что нежность может творить чудеса. Я не жалею о тех минутах, которые провела в его обществе. Но вы сами сказали, сир, что в любви предпочтительнее всего бегство. Прося разрешить мне путешествие в Испанию, я следую вашему совету.
– Позаботься там о себе, чертенок, и не заставляй меня сожалеть о том, что я тебя отпустил…
Часть третья
Обманутые мечты
Глава 10
Испанские «каникулы»
Когда, много позже, Лаура мысленно возвращалась в прошлое и вспоминала свое долгое пребывание в Испании, то перед ней начинал крутиться пестрый калейдоскоп, в котором ужасы смешивались с забавами, чудеса – с уродствами, смеющиеся лица – с мрачными, трагедии – с фарсами. Летом в Испании погода была переменчива: сначала глаза слепило безжалостное солнце, а следом обрушивался грозовой ливень и текли потоки грязи.
Зато зимнее солнце было в Испании очень ласковым, а в Париже в это время камни трескались от холода. А еще у этой страны была необыкновенная история, которая не могла не пленить живой ум Лауры. Но, к несчастью, там шла война. Война, развязанная честолюбием гения, который возмечтал, чтобы его империей стала вся Европа.
Путешествие в Испанию Лаура задумала как покаянное паломничество за сладостные грехи, совершенные с Меттернихом, но оно открыло ей многое, о чем она никогда не думала и чего не ждала. Жизнь на чужбине не изменила ее сердца, но заставила посмотреть на многое другими глазами: окружающая ее бедность и суровая жизнь мужчин, занятых отнюдь не писанием мадригалов, помешали ей сожалеть о прошлогодних сладостных утехах в Фоли-Сент-Джеймс. Она почувствовала себя нужной здесь и была рада, что не занята с утра до ночи изобретением нарядов, которые привлекли бы внимание пресыщенного императорского двора. И еще случилось то, что она считала для себя невозможным, – она перестала бояться мужа и видеть в нем безжалостное чудовище, которое, пренебрегая ее криками, продолжает вонзать и вонзать в нее ножницы…
Конечно, прежняя любовь не вернулась, но Лаура не препятствовала жалости, постепенно заместившей животный страх, который, надо сказать, не одна она испытывала к Жюно.
Прощаясь накануне отъезда с подругой, безрассудная и обаятельная Полина горько плакала, целуя ее. Потом повернулась к Жюно и сурово сказала:
– Не смейте обижать нашу Лоретту! В моем кругу вас за нее не простят!
– Я знаю, ваше высочество, – отвечал Жюно. – Император лично сказал мне то же самое.
– Вы меня успокоили, Жюно!..
Увозя с собой приказ быть в Бургосе 15 февраля, большая дорожная берлина вновь после Ла-Рошели пустилась в дорогу. Чета Жюно вместе с Фиссоном и Аделиной ехала в ней быстро и удобно, коротая время за шахматами… Чудесные шахматы из серебра и лазурита были присланы накануне отъезда Каролиной с «наилучшими» пожеланиями доброго пути от короля и королевы Неаполя. Подарок напоминал о недавней драме и привел Жюно в бешеную ярость. Он собирался немедленно отослать его обратно со злобным письмом, какие научился писать в совершенстве. Лаура с большим трудом отговорила его.
– Ни в коем случае! Шахматы просто чудо! Дорогая Каролина дорого заплатила за них, потому что не сомневалась, что получит обратно. Ты же знаешь, какая она скупая! Но шахматы нам очень нужны. Они скрасят нам долгую дорогу, отвлекут внимание… Сколько страшного нас ждет впереди! Говорят, что местные жители, ожесточенные войной, не хоронят французов из злобы и злорадства.
Чем ближе подъезжали они к Бургосу, тем больше возрастало беспокойство Жюно. Что их ждет в этом Бургосе, где за главного сейчас генерал Тьебо, начальник главного штаба, их с Лаурой друг?.. Но вот, наконец, и Бургос. Чета Жюно не поверила своим глазам. Столица Кастилии дорого досталась французам, но Тьебо сумел похоронить всех погибших, очистить дома и улицы. Он открыл госпиталь, раздавал жителям суп и сумел даже поладить с бывшими городскими властями. Но дело было не только в том, что генерал любил порядок, у него была и другая еще более веская причина: с ним рядом была его жена баронесса, по-домашнему Зозот, воистину женщина-ребенок, и он хотел, чтобы она чувствовала себя счастливой даже в стране, разоренной войной.
Герцогу д’Абрантесу не приходили в голову такие тонкости. Он искренне обрадовался, узнав, что Лаура едет с ним, и поклялся всеми богами, что никогда не причинит ей ничего дурного, но он уже не был таким, каким был прежде, и им все чаще овладевала не свойственная ему раньше мрачность. Переехав границу, Лаура вопреки своему глубинному желанию вернула мужу супружеские права и допустила к супружеской постели. Жюно не слишком надеялся на это, выразил свой восторг, но был почти так же груб, как и в страшную ночь с ножницами. Так что Лаура обрадовалась вдвойне, когда по прибытии в Бургос объявила мужу, что беременна.
Числа были на виду, ребенок не мог быть подарком Меттерниха, и Александр выразил жене благодарность. Поскольку командующий восьмым армейским корпусом Массена разместился в Вальядолиде, Жюно тоже приехали туда, и Александр поместил жену в старинном дворце Карла V, где она могла блистать своими талантами хозяйки и искусством принимать гостей. Они даже пропели Te Deum в соборе в честь бракосочетания императора с эрцгерцогиней Марией-Луизой, а потом дали великолепный бал, который всех привел в восторг.
Король Жозеф собирался приехать из Мадрида на праздник, но в последний миг не смог этого сделать. Испания и Португалия вновь были охвачены мятежом против французов. Основанием послужила папская булла. Папа отлучил Наполеона от церкви за то, что тот посмел развестись и заключить новый брак. Наполеон не остался в долгу, он вывез папу из Рима и заключил его в тюрьму. В католической Испании как будто разорвалась бомба. Снова вспыхнула война и еще яростнее, чем раньше.
Страна полыхала, и Ней с Массена вынуждены были приступить к своим обязанностям. Они тоже обосновались в Вальядолиде, и госпожа д’Абрантес так подружилась с Массена, что задумала выдать свою старшую дочь Жозефину, которой сейчас было девять лет, за сына Массена, которому исполнилось восемнадцать. Пока Жозефина была всего лишь очаровательным ребенком, но…
