– В таком случае, выносите все компьютеры, – распорядилась Хейверс. – По крайней мере, тот, что стоит в рабочем кабинете пекарни. Возможно, в доме будут и другие. А еще у Каролины есть ноутбук. Если нам нужны слова, можно обратиться прямо к первоисточнику. Посмотрим, куда он приведет нас, кроме ее электронной писанины.
Нката кивнул:
– Да, так и сделаем.
– Правда, на это уйдет уйма времени, Уинни, – предупредила его Барбара. – По крайней мере, не один день и даже не два.
– Можно подумать, у нас есть выбор, – ответил ее коллега. – Знаю, тебе в затылок дышит начальство и требует результатов. Но что еще у нас есть, Барб?
– Как ты сам сказал, ничего. Будем надеяться, что нам повезет с компьютерами.
Фулхэм, Лондон
Линли приехал домой к Рори Стэтем примерно в половине второго, проделав перед этим путь от зоопарка почти через весь Лондон с Арло на пассажирском сиденье. Он не видел Дейдру, да и не ожидал ее увидеть. Когда он позвонил ей, чтобы сказать, что хозяйку пса выписывают из больницы, ветеринар доложила, что ее ждет «зверский» день – зверский во всех отношениях, добавила она с усмешкой: вот-вот должна родить жирафиха, а также зебра. Но она постарается собрать вещички Арло и оставить их у себя в кабинете, а самого пса ему передаст ее ассистентка.
– Нам будет его не хватать, Томми. Он такая лапочка, – сказала Трейхир. – Что опять-таки наводит меня на мысль, что я должна завести собаку. Или что-то еще.
Томас не стал уточнять, что именно. Ему было неприятно думать, что это «что-то еще» означает его самого.
В Фулхэме, как только он свернул на улицу, где жила Стэтем, Арло приподнял на слоновий манер свои висячие уши, что в его собачьем мирке значило ожидание. Пушистый хвост начал отбивать мелкую дробь. Как только Линли, припарковав машину, вышел и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, пес пулей выскочил вон и помчался к нужному дому, добежав до которого взлетел на крыльцо.
Инспектор, неся собачий скарб и кое-что из вещей Рори, пошел следом. Подойдя к двери, он локтем нажал на звонок, хотя одного веселого лая Арло было достаточно, чтобы его хозяйка или ее сестра впустили их в дом. Не успела дверь еще толком открыться, как пес уже юркнул в подъезд и со всех ног бросился вверх по лестнице. Линли вошел вторым и закрыл дверь за собой.
Сверху донеслись радостные звуки взаимных приветствий – смех Виктории, собачий лай и голос Хизер: «Входите, оба!» Когда полицейский поднялся к дверям квартиры, дверь в нее уже была открыта. Рори, хохоча, лежала на полу, а Арло обнюхивал ее, лизал, бегал вокруг нее кругами и снова лизал ей лицо.
Гостиная была уставлена коробками с материалами, которые до этого изъяли эксперты. Сестра хозяйки была занята тем, что возвращала вещи на место – в кухню, в ванную, в спальню. Виктории же было велено сесть на диван и развлекать гостей. Та, правда, была далеко не в восторге от этого предложения. До прибытия Линли она, судя по всему, работала за письменным столом, разбирая накопившуюся почту и приводя все в порядок, и как только Томас вошел, возобновила это занятие.
Инспектор отметил про себя, что окно в гостиной починили. Впрочем, другие признаки бесцеремонного вторжения Барбары Хейверс в квартиру Рори тоже были убраны. Раздвинутые шторы впускали солнечный свет. Как только Арло убедился, что Рори на полу – это та самая Рори, его хозяйка, он подошел к пятну света на ковре. Обойдя его четыре раза, песик придирчиво его обнюхал, после чего с громким вздохом улегся погреть бока.
Поставив собачьи принадлежности на пол, Линли закрыл дверь и извлек из вещей Арло две пачки бумаг, которые захватил с собой из своего кабинета: письма Клэр и стопку фотографий ее последнего отдыха вместе с Фионой. Подойдя к сидевшей за столом Стэтем, Томас вернул ей письма и фото. Женщина посмотрела на них, а затем подняла глаза на него.
Рядом со столом стоял табурет, и гость подтащил его ближе. Из кухни показалась Хизер. Спросив у Линли, не хочет ли он чаю, она покосилась на фото и письма. Томас тотчас же решил, что непременно переговорит с ней. Сестра Виктории кивнула и снова исчезла в кухне, а вскоре крикнула оттуда, что поставила вариться яйца для сандвичей, но ей нужен еще майонез и хлеб, «не говоря уже про салат и помидоры, которые тоже пригодились бы». Так что, если инспектор с Рори не против, она выскочит на пару минут в магазин, сообщила Хизер, и пусть Линли, если он никуда не торопится, дождется ее возвращения.
Когда сестра ушла, хозяйка дома быстро просмотрела снимки. Полицейский уже изучил их, причем не раз, и знал, что она сейчас видит: ее последние дни с Фионой. Рори медленно, одно фото за другим, положила их лицом вниз на стол. Томас ждал. В конце концов женщина придвинула их к письмам Клэр и посмотрела на обе стопки, как будто сравнивала, что говорит каждая из них о ней самой и о ее отношениях с обеими женщинами.
– Я любила Фиону, инспектор, – честно призналась она. – Отношения были непростыми, но я ее любила.
– Я так и думал, – сказал ей Линли. – Я знаю, что все люди разные. Конечно, было бы проще, если б мы были одинаковыми. Люди – они хорошие и плохие, простые и сложные, счастливые и печальные, пугливые и смелые. В них все перемешано. Мы учимся воспринимать человека как совокупность противоречий, ибо они – части единого целого, и именно это целое мы любим в моменты, когда кто-то предстает не таким, каким мы хотели бы его видеть.
Рори пристально посмотрела на него.
– Вы довольно необычный полицейский. Подозреваю, я не первая вам это говорю.
– Смотрю, вы знаете толк в полицейских, – пошутил Томас.
Его собеседница усмехнулась.
– Есть такое.
Она провела пальцем вдоль края конверта, в котором лежали письма Клэр. Их уголки торчали наружу, и, судя по их виду, можно было предположить, что этот жест был для нее привычным, что она делала так и раньше, как будто размышляя о том, что на самом деле они хотят ей сказать.
– Мы расстались на несколько месяцев, – вздохнула она. – Фиона и я. Кстати, так уже бывало. Мы то ссорились, то сходились снова. А потом отправились в Испанию, попробовать залатать наши отношения. Мы… в те последние дни мы были с нею счастливы. – Взгляд Стэтем был устремлен в стол. Судя по ее лицу, произнося эти слова, она перенеслась в те блаженные дни.
Немного помолчав, она заговорила снова:
– Вместо нее я спасла себя. Вряд ли я когда-либо смогу это забыть. Не выпрыгни я из окна, она была бы жива.
Линли задумался о том, что читал и слышал о том случае. То, что сейчас говорила Рори, было естественной реакцией на тот ужас, который она пережила. И она слишком строго судила себя.
– В такие моменты, – сказал ей инспектор, – трудно предвидеть, кто и как поведет себя. Наш жизненный опыт бессилен подсказать нам, как правильно поступить, когда посреди ночи рядом с вашей кроватью возникает кто-то, кто готов напасть на вас. В таких ситуациях не до рассуждений о том, что хорошо, а что дурно. Нами движет инстинкт самосохранения.
