– Вот это полотно достаточно известное. Называется «Семейство Генриха VIII». Генрих на нем сидит, и по полноте его фигуры и лица ясно, что он уже в зрелых летах. Слева стоит его третья жена Джейн Сеймур. Сын и наследник Эдуард – справа. На некотором отдалении справа находится его старшая дочь, Мария, а слева – младшая, Елизавета.
– Но это же не более чем вымысел, – заметил Малоун. – Джейн Сеймур умерла при родах. Видеть Эдуарда в таком возрасте она просто не могла. Ему здесь лет семь или восемь.
– Совершенно верно. Во всех смыслах. Картина была написана, по примерным подсчетам, около тысяча пятьсот сорок пятого года. Где-то за два года до смерти Генриха. При этом она являет собой четкий пример того, как мыслили Тюдоры. Это не что иное, как династическое заявление Генриха, своего рода манифест о престолонаследии. Сын, стоящий поблизости, с отцовой дланью на плече, представляет собой его законного наследника. Давно умершая третья жена – часть его памяти. Ну а остальные две наследницы стоят поодаль. Да, они тоже здесь, и им вроде как причитается, но отнюдь не в первую очередь. Обратите внимание на одежды Елизаветы и Марии. На их украшения, волосы, даже лица. Почти одинаковые, как под копирку. Как будто различать их даже и не важно. А важен наследник-сын, занимающий центральное место рядом с королем.
– Это Галерея с привидением, – оглядевшись, определил Малоун.
– Вам знакомо это место?
– Вон в той стороне вход в часовню, к месту для королевских особ. Когда Екатерину Говард арестовали за адюльтер, она якобы вырвалась из рук стражников и вбежала туда, в часовню, где в это время молился Генрих. Там она бросилась ему в ноги, моля о пощаде, но он остался глух к ее мольбам, а несчастную выволокли оттуда и повели на плаху. Говорят, ее призрак в белом до сих пор разгуливает по залу.
Танни улыбнулась.
– На самом деле это место имело гораздо более прозаичное применение. Здесь имели обыкновение маячить придворные в надежде, что их по дороге в часовню заметит монарх. Но путеводители любят заманивать народ историей о привидении. Лично мне особенно нравится непременный белый наряд призрака. Хотя понятно, что королева Екатерина была отнюдь не эталоном чистоты.
– Нам бы хотелось знать, что с вами обсуждала мисс Мэри, – вежливо напомнил Малоун.
– Признаюсь, ее рассказ меня восхитил. Елизавета от других детей Генриха разительно отличалась. Как известно, никто из них долго на свете не задерживался. У первой его жены, Екатерины Арагонской, до появления на свет Марии несколько раз случались выкидыши. То же самое было у Анны Болейн до рождения Елизаветы. Эдуард, сын Джейн Сеймур, умер в пятнадцать. У Генриха было еще несколько незаконных детей, но из них никто не дотянул и до двадцати.
– А первая, Мария, дожила, кажется, до… сорока? – спросил Малоун.
– Сорока двух. Но всю жизнь была не в ладах со здоровьем. А вот Елизавета скончалась в семьдесят. И была до последних дней крепкой. Здесь, в Хэмптон-Корте, на девятом году царствования она даже перенесла оспу – и ничего, поправилась.
В Галерею с привидением тянулось все больше народа. Танни жестом указала Коттону отойти к окнам, чтобы дать посетителям пройти.
– Честно говоря, очень приятно, что кто-то интересуется такими вопросами. Их обсуждают не сказать чтобы часто.
– Неудивительно, – сказал Малоун. – Тема-то какая… специфическая.
– Если не сказать больше, – вставила Кэтлин.
Танни лишь улыбнулась.
– Расскажите нам, что вам известно, – попросил Коттон.
– Мэри предупреждала, что вы не из терпеливых. Теперь я и сама это вижу.
– А ваша сестра не звонила вам еще раз, позже? – поинтересовался Малоун.
– Да, конечно. Рассказала о том, что там произошло. Кстати, спасибо вам от нее за защиту и заботу. И от меня тоже.
Мимо безостановочно шли люди.
– Мэри у нас застенчивая. На людях ее не увидишь, все свое время проводит в работе… Замуж из нас никто не вышел, хотя предложения, заметьте, поступали не единожды.
– Ваша страсть, видимо, книги? – улыбчиво спросил Малоун.
– Тем магазинчиком мы владеем на пару, – улыбнулась она в ответ.
– А специализируетесь вы, я так понимаю, на Елизавете I?
Танни кивнула.
– Во всех тонкостях. Такое ощущение, будто она мне близкая подруга. И так жаль, что всякие дошедшие до нас письменные свидетельства представляют ее не как женщину, а, как бы это сказать, мужиковатым деспотом… Чему, признаться, были основания. Вы не в курсе? Она нередко говорила о себе как о мужчине, одевалась в манере своего отца или лордов, а не как подобает женщине. Однажды, при крещении французской принцессы, своим поверенным она выбрала мужчину – вещь по тем временам немыслимая. Когда Елизавета умерла, аутопсии не проводилось. Более того, даже прикасаться к ее телу получили доступ лишь сугубо избранные. А при жизни она была тощим, некрасивым, бесконечно одиноким человеком с поистине неистощимой энергией. Полная противоположность своим родным братьям и сестрам.
– А вон там, посмотрите, – Кэтлин указала на одно из полотен, – она смотрится просто юной красавицей.
– Вымысел, – ответила Танни, даже не оборачиваясь. – Для этого полотна никто не позировал. Хрестоматийной внешностью Генриха считается знаменитый портрет Гольбейна, который в те времена висел в Уайтхолле. Как правильно подметил мистер Малоун, Джейн Сеймур на тот момент давно уже не было в живых. Трое его детей не только меж собою не виделись, но и жили в совершенно разных местах. Этот портрет художник писал по памяти или по наброскам или же скопировал с других полотен. До восхождения на трон образ Елизаветы в живописи встречается крайне редко. Никто толком и не знает, как она выглядела до двадцати пяти лет.
Кэтлин вспомнились слова Евы Пазан насчет «маски юности».
– Да и дальнейшая ее внешность по жизни, видимо, тоже под вопросом, – метко вставила она.
– Что верно, то верно. В тысяча пятьсот девяностом году она заявила, что останется навеки молодой. И даже издала специальный декрет. Все ее тогдашние образы были уничтожены. Уцелело лишь несколько.
– Так что, по логике, не исключается возможность, что она могла умереть в юном возрасте? – спросил Малоун. – Как написано у Брэма Стокера?
– Вполне допустимо. За одним лишь исключением: это произошло со всеми ее родными братьями и сестрами. Так что смерть Елизаветы в возрасте двенадцати-тринадцати лет, будь это правдой, никого не удивила бы.
Кэтлин хотелось спросить, что там написал Брэм Стокер (об этом перле Малоун как-то не упомянул), но она вовремя одумалась. Имя известное: автор «Дракулы». Надо будет скинуть эту информацию Мэтьюзу.
Танни жестом указала на выход из Галереи привидения, и они через переход прошли в барочное крыло дворца, построенное, как выяснилось, по заказу Вильгельма и Марии. Декор и пространство сразу стали восприниматься по-иному: как-никак XVII век. Тяжелая тюдорская помпезность сменилась георгианской непринужденностью, с оттенком легкой фривольности. Табличка указывала, что это Камберлендские апартаменты. По углам здесь стояли дорогие кресла с бархатной узорчатой обивкой. Оправа зеркал из позолоченного дерева, канделябры и подсвечники, декоративные столики, изящные секретеры и бюро.
