– Я старался как мог.
– Тебя никто не винит. Хотя кое-кто здесь, я уверен, попытается это сделать. Все было несколько надуманным, и для того чтобы оно срослось, надо было быть гением.
– Боюсь, мне пора, – сказал со вздохом Антрим, намечая план первоочередных для себя действий.
– Ты там давай без суеты. Не пори горячку, действуй обдуманно. И смотри не убивайся слишком уж.
Такого снисхождения Антрим, признаться, даже не ожидал.
– Жаль, что все так складывается. Я б еще повоевал, – похорохорился он для вида.
– Ничего, со всяким бывает. Когда того подонка выдадут с рук на руки, ощущение будет идиотское. Ну а куда деваться: теперь только утереться осталось…
На этом разговор закончился.
Операция «Ложь короля» была, таким образом, завершена. Сначала надо будет отпустить восвояси тех двоих агентов, затем передать все, что на складе, «Обществу Дедала». Ну а затем получить остаток суммы. К той поре, глядишь, уже успеет трагически погибнуть Коттон Малоун. На него, Блейка Антрима, ничто не указывает, так что Гэри естественным образом потянется к нему.
Они сойдутся. Обязательно должны.
Сблизятся, станут как единое целое.
Отец и сын.
В кои-то веки.
Подумалось о Пэм Малоун.
Да ну ее, эту суку.
* * *
Малоун дожидался, когда загрузится мобильник. Его он намеренно отключил во избежание слежки; таким образом, на следующие несколько минут он делал себя уязвимым. Но ему необходимо было переговорить со Стефани Нелл. До отъезда из «Черчилля» Малоун не только зашел в бизнес-центр отеля, но и позвонил ей в Атланту (понятное дело, разбудил ни свет ни заря). Пускай агентом «Магеллана» – одним из двенадцати – он уже не состоял, но какую-никакую услугу американскому правительству все же оказывал, так что во время вчерашнего ночного разговора об Антриме Стефани сказала ему, чтобы он ей в случае чего звонил.
Телефон активировался; оказалось, что двадцать минут назад Стефани уже звонила сама. Оставалось сделать еще один звонок.
– Ты где? – спросила она вместо «здрасте».
– Мучаюсь в ожидании, дурак я или гений.
– Теперь мучаюсь и я: а что бы это значило?
– Что выяснила насчет Кэтлин Ричардс?
– Она из АБОП. Десятилетний стаж. Следователь хороший, но сорвиголова: может выкинуть все что вздумается. Такой у нее стиль: слушаться только себя. Идет напролом, позади оставляя обломки. Короче, вы оба в самый раз друг другу подходите.
– Меня больше волнует, чего ей нужно здесь со мной.
– Ты знаешь, вопрос хороший. Особенно с учетом того, что она сейчас временно отстранена от должности в связи с инцидентом месячной давности. Мне сказали, сейчас даже готовятся бумаги насчет ее увольнения.
– Есть какая-то связь с МИ-6?
За разговором Малоун отступил в угол галереи, затесавшись среди шумной толпы. Говорил вполголоса, стоя вполоборота к стене, и вполглаза поглядывал вокруг.
– Ничегошеньки не известно. Но ты сам понимаешь, такие вопросы приходится задавать с оглядкой.
В галерею все втекал народ, направляясь из тюдоровских покоев в георгианские апартаменты.
– А ведь ты так и не сказал: дурак ты или гений? – c любопытством напомнила Стефани.
– Пока не определилось.
– Тут у нас есть одна проблемка…
Это слово Малоун терпеть не мог. Проблемка. Вежливый эвфемизм Стефани насчет какой-нибудь конкретной, явной, полной непрухи.
– Мне тут недавно позвонили из ЦРУ…
Поглядывая вокруг, Коттон выслушал ее описание текущих событий: какую-то операцию «Ложь короля», проходящую сейчас в Лондоне, которой заправляет как раз Блейк Антрим. Затем насчет Абдель Бассета аль-Меграхи, которого упекли пожизненно за взрыв самолета над Локерби, а теперь вот шотландское правительство решило отпустить этого террориста домой в Ливию, спокойно умереть там от рака в последней стадии.
– Решение получило огласку буквально несколько часов назад, – сказала Стефани. – А до этого выдача преступника, похоже, с год обсуждалась. Вне нашего поля зрения. «Ложь короля» была запущена как раз для того, чтобы ее застопорить.
– Что, судя по всему, не удалось.
– А потому по операции дан сигнал «стоп». Но они спросили, не мог бы ты напоследок нанести один решительный удар. Так сказать, для шлифовки.
– Это еще по кому?
– А вот ты послушай. Та флэшка, что у тебя, содержит информацию, которая погибла вместе с тем человеком в метро. Он был аналитиком ЦРУ, приписанным к той самой операции. В Лэнгли известно, что та флэшка у тебя: Антрим сообщил. Они хотят понять, ведет ли та информация в тупик или все-таки куда-нибудь еще.
В то, что он такое слышит, Малоуну просто не верилось.
– Но я даже не знаю, что они ищут. Откуда я пойму, нашел я что-то или нет?
– Я спросила их о том же самом. Их ответ: флэшка сама все объяснит. Если нет, значит, там ничего и не было.
– Наверное, там какая-нибудь проблема у самого Антрима? У него, между прочим, сейчас Гэри и Иэн Данн…
– Насчет этого я не слышала. Понятно лишь, что он со своей операцией потерпел фиаско и они теперь хотят, чтобы ты напоследок копнул. Выдача того террориста при всей шумихе, которая за этим поднимется, для нас откровенная пощечина.
Тут уж к гадалке не ходи. Страшно досадно. Безусловно, тот сучий потрох должен догнивать в тюрьме, а не на родине.
В направлении облюбованного Малоуном угла медленно, шаг за шагом, дрейфовала туристическая группа. Используя ее как прикрытие, Коттон зорко следил за входом-выходом из Камберлендских апартаментов.
Ага, а вон и Кэтлин Ричардс… Постояла, секунду помялась, оглядываясь, и, убедившись, что всё вроде как в порядке, с успокоенным видом нырнула вперед, на выход.
– Хочешь ответ? – тихо произнес Малоун в трубку. – Я гений.
– В смысле?
– В смысле что я был прав насчет этой абоповки.
Со Стефани они не виделись пять месяцев, считая от того июньского случая во Франции, когда он ее здорово выручил. Настолько, что она тогда перед отъездом сказала, что с нее причитается услуга. Но и ее предупреждение Малоун тоже помнил: «Пользуйся этим с умом».
– Если я займусь этим, значит ли, что с тебя причитается уже две услуги?
– Конкретно эта уже не моя, – заметила Стефани со смешком. – Я просто передатчица. Но если у тебя получится не допустить выдачу того убийцы, то услуга будет причитаться уже со всех.
– Понял. Свяжемся.
– Да, и последнее, Коттон. Антриму об этой просьбе ничего не известно, так что никакой огласки.
