При виде Голицына Распутин поперхнулся кашей, оттолкнул нимфу с чашей молока и выставил вперед длинный, корявый палец.
— A-а, капитан!.. Опять ты житья честным людям не даешь?
— Не капитан, а подполковник, — холодно поправил Андрей, останавливаясь перед диваном и засунув руки в карманы брюк. — А ты, гляжу, за старое взялся. Юных дев совращаешь?
— На путь истинный наставляю я дщерей сих! — фальцетом возгласил Гришка. — Токмо благодаря заботе моей, девы сии в целомудрии и правде к жизни земной готовятся!..
— А ну, брысь отсюда! — грозно рыкнул на нимфеток Голицын. Кто-то охнул, кто-то взвизгнул, но сбежали все. — А теперь, гнида, поговорим о твоей дальнейшей жизни, — голосом, не обещающим ничего хорошего, продолжил подполковник.
Оглянулся, увидел стул, поставил его перед диваном, но сесть не успел. Сзади раздался утробный рев обиженного медведя — это ушибленный амбал возжелал отомстить обидчику и попытался заключить Андрея в смертельные объятия. Рефлексы, наработанные месяцами тренировок, не подвели. Голицын, используя для верности стул в качестве опоры, провел образцовый фуэте, и «псевдомонах», оглушенный ударом в висок, грохнулся поперек дверей. Его напарник, ворвавшийся следом в кабинет, споткнулся о тело и растянулся у ног Андрея.
— Я бы на твоем месте не вставал, — тихо, но грозно посоветовал Голицын, прижав его шею ботинком к полу. — Ну-с, продолжим, — повернулся к замершему в испуге Распутину. — Итак, вот тебе план дальнейшей жизни. Ешь, пьешь, гуляешь в свое удовольствие и… докладываешь мне подробнейшим образом содержание всех — подчеркиваю, всех! — разговоров с твоими приятелями из министерских, политических, масонских компаний. Дабы у тебя, скотина, не возникло желания меня провести или сбежать из столицы, приставляю к тебе отныне своего человека в качестве… секретаря. Он будет тебя сопровождать повсюду, где возможно, и тоже мне докладывать ежедневно о твоем поведении. Ежели он вдруг пропустит доклад, я сочту это за твое неповиновение и сделаю соответствующие выводы. Имей в виду, у Службы на тебя досье — толще Библии! Дернешься — пропал! Вопросы?..
Гришка шумно сглотнул, завозился на подушках, косясь на распластанного под ногой Голицына телохранителя.
— Надо же… в подполковники прыгнул… Экой шустрый! Небось и начальником большим стал?.. Ништо, найдется и на тебя нонешнего управа! — Распутин все больше распалялся, пытаясь выгнать засевший в сердце страх. — Да я самому Маклакову пожалуюсь. Ужо он тебя…
— Николай Алексеевич — вернейший слуга государев и честнейший человек! И не тебе, мразь, поганить своим ртом его доброе имя! — Голицын едва не потерял контроль, но все же сдержался. — К тому же, чтоб ты знал, именно поручением министра внутренних дел я назначен начальником управления в СОВА. Так что лучше не брыкайся — целее будешь. А пока можешь завтракать дальше. Сейчас к тебе присоединится твой новый секретарь. Он же будет отныне заботиться о твоей шкуре. А этих бугаев уволь — ни черта они тебя не защитят!
Голицын круто развернулся и вышел из кабинета, оставив Распутина в полном раздрае. Он понимал, что «старец», конечно, попробует как-то нагадить, но то, что будет «стучать» на приятелей, не сомневался.
На улице Андрей подошел к настороженному Минакову и с улыбкой похлопал по плечу.
— Молодец, поручик! Хорошо справился с ситуацией. Вот тебе новое задание, не менее важное. С сегодняшнего дня ты становишься личным секретарем и телохранителем «святого мерзавца».
— Ух, ё… Да за что, Андрей Николаевич?! Господин подполковник?!
— Не «за что», а «зачем». Распутин теперь — наш доноситель. Ну, по крайней мере, на время операции. Но тварь он скользкая, потому нужен догляд. Считай это задание едва ли не самым важным в расследовании! Сдюжишь, можешь вертеть новую дырку на погонах!
— Служу Отечеству, — расправил плечи Минаков, вздохнул и добавил: — Не поминайте лихом, ежели что…
— Ну-ка, это ты брось! — посуровел Голицын. — Одного не оставим. Будешь ежедневно встречаться по предварительному звонку с кем-то из наших и докладывать ход дела. Удачи, поручик!
— И вам не хворать…
* * *
В приподнятом настроении Андрей вернулся в бастрыгинский особняк. Там его поджидал с озабоченным видом Харитонов.
— Как дела с допросами? — бодро поинтересовался Голицын, усаживаясь за свой стол — теперь уже свой! — в кабинете Вяземского.
— Пока никаких сенсаций, Андрей Николаевич, — начал докладывать агент. — Возница тюремный действительно оказался подкупленным, позарился аж на тысячу рублей за то, что повезет арестанта не через Кронверкский мост, а через Иоанновский. Охранник, что попал под подозрение, пока помалкивает. Но возница на него сразу указал. Дескать, он к нему и подошел с предложением подзаработать…
— Ясно. Его слово против слова охранника. А что с Керенским? Ты же с него начинал, как я просил?
— Вот с Керенским как раз разговора не получилось!
— Почему?
— Он заявил, что без прокурорского присутствия ни о чем говорить не станет, поскольку является членом Общественной коллегии адвокатов при Государственной думе.
— Ишь ты, какие мы важные?! — нахмурился Голицын. Он терпеть не мог кичливых и заносчивых людей. — А ну-ка, Евгений, пригласи сюда господина адвоката, я с ним сам побеседую!
Керенский вошел, как и ожидал Андрей, с горделиво поднятой головой и надменно поджатыми губами. Молча сел на предложенный стул, закинул ногу на ногу и уставился в пространство над головой Голицына. Руки в наручниках сложил на колене, и теперь лишь еле заметное подрагивание длинных и тонких пальцев выдавало внутреннее напряжение арестованного.
Андрей выдержал долгую паузу, внимательно наблюдая за Керенским исподлобья и листая разложенный перед собой гроссбух из дежурной части.
— Александр Федорович, как же это вы так, а? — неожиданно сочувственным тоном спросил он.
Керенский чуть повел бровью, не меняя позы.
— Такой уважаемый, солидный человек, — как ни в чем не бывало продолжил Голицын, — а связались с какими-то бандитами?
— Вы меня с кем-то путаете, господин капитан…
— …подполковник, Александр Федорович. Уже подполковник!
— Рад за вас… Так вот, я говорил вашему помощнику, что непричастен к инциденту на Кронверкской набережной, потому что оказался там случайно, проезжая по своим делам. И, как юрист, хочу вас сразу предупредить: доказать обратное вам будет очень нелегко, если вообще возможно. А до той поры вы не вправе держать меня под арестом. И никаких показаний я давать более не намерен! — Керенский поднялся. — Извольте отпустить меня немедленно.
— Сядьте, Александр Федорович, — спокойно и терпеливо, как школяру, сказал Голицын. — Не знаю, на что вы рассчитываете, но вместе с вами мы задержали еще двоих, которые опознали вас как организатора бегства из тюрьмы известного британского шпиона Сиднея Рейли. Плюс самое неприятное для вас, если еще не поняли, офицеры Гусев и Громов, с которыми вы имели счастье познакомиться в процессе подготовки побега Рейли, являются нашими штатными агентами. Мы расставили ловушку, господин Керенский, и вы в нее точнехонько угодили. Вместе с вашим помощником, Григорием Котовским по прозвищу Кот. Он, кстати, оказался сговорчивее вас и дал нам необходимые сведения для задержания Рейли, а также подтвердил, что наняли его для организации побега именно вы. Доказательств вполне достаточно, чтобы предъявить вам обвинение согласно разделу третьему «О государственных преступлениях» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных Свода законов Российской империи. Постановление о взятии вас под стражу завтра утром будет вам предъявлено. А пока…
