Был приглашен специалист по кладке каминов, который и объяснил Давыдову их современное устройство. Присутствовавший на просветительской лекции Нарсежак задал кучу умных вопросов о трубах, а потом, уже наедине с Денисом рассказал, что раньше существовала модная забава — «говорящая голова». Эта голова, вырезанная из дерева и окрашенная в телесный цвет, устанавливалась на тумбочке. Сквозь тумбочку проходила слуховая труба, чтобы сидящий в соседней комнате или вообще этажом ниже человек слышал задаваемые голове вопросы и придумывал ответы. И до сих пор еще в провинции фокусники нет-нет, да показывают этот трюк.
— Забавно, — заинтересовался Давыдов. — Где бы такого раздобыть? Опять просить Кошко?..
— Зачем же? Аркадий Францевич не обязан знать всех трюкачей в Москве и окрестностях. А я вот съезжу в Марьину Рощу. Там на Масленицу стояли балаганы со всякими чудесами в решете. Думаю, найдется и хозяин «говорящей головы».
— Вряд ли он ее продаст. Она ж его кормилица!
— Да нам-то не покупать, нам бы разглядеть и понять, как вся эта механика действует. Я вот, скажем, в толк не возьму, как может звук петлять по трубе? По моему разумению, он прямо должен лететь, — признался Нарсежак.
— Хорошо, Федор Самуилович, поезжайте. Авось, получится «говорящую голову» отыскать. Хотя…
— Что, Денис Николаевич?
— Нет, ничего…
Давыдову словно нечистая сила мешала рассказать Нарсежаку про подвеску с сердечком. Что-то в этом было неловкое, будто при чужом человеке раздеваться.
* * *
На следующий день Давыдов совершенно случайно повстречал Никишина. Они не виделись с того времени, как Никишин помог отыскать Гольдовского. Агент, выскочив из какой-то подворотни, пытался остановить извозчика-«ваньку», но тот пролетел мимо. Давыдов увидел это с другой стороны улицы, перебежал дорогу, задержал извозчика и стал махать Никишину, чтобы бежал скорее. А потом сел вместе с ним в экипаж.
— Премного вам благодарен, — сказал Никишин. — К Николаевскому вокзалу гони!.. Ну что у меня за судьба треклятая? Кабы не вы, опоздал бы, как пить дать!
— Вам непременно нужно служить в полиции? — спросил Давыдов. — Может, поискать другое место? Вы человек грамотный, толковый…
— Что проку с моей грамотности, когда я невезучий? Вот с утра думал за дровами съездить — у нас дрова кончаются, не рассчитали, — а за мной парнишку присылают: беги, значит, на Николаевский вокзал, замени Сидорова, он потом с тобой рассчитается.
— Ясно. Вы, наверное, из безотказных? — догадался Давыдов.
— Да как же отказать? Не выходит…
— Так, может, и мою просьбу выполните? Я хорошо заплачу.
Отчего-то, глядя на Никишина, Денис вдруг решился начать розыск в Старо-Екатерининской больнице.
— Знаете, сударь, рад бы вам услужить, но мне с напарником велено за одной сомнительной дамочкой присмотреть, — почему-то шепотом сообщил Никишин. — Дамочка такая, что к ней большие люди ездят!
Давыдов вздохнул: опять не получилось…
— Так не бегает ли к ней с черного крыльца всякая шушера, да не ездит ли сама по странным закоулкам, — продолжал Никишин. — Господин Кошко хочет убедиться, что дамочка не воровка… или же воровка! Ну, тогда будет шуму!
— А кто такая?
— Провидица, Денис Николаевич! — с неожиданным возмущением воскликнул Никишин. — Ну что за город! То юродивого при церкви пригреют, а он оклады с образов сбондит, то фальшивый монах с кружкой собирает на погоревший храм Божий, а храм стоит себе целехонек… Теперь вот эта Ефросинья. Сидит дома сиднем, ноги у нее не ходят, и вся Москва к ней туда таскается. Статского советника Королькова, может, знаете? Его супружница с тещей туда ездили, так у тещи сережки прямо из ушей пропали. А там или не там — поди разбери! Она бедным дамам так голову заморочила, что выбрались от нее совсем одуревши.
— Любопытно бы на нее взглянуть, — отметил для себя Давыдов.
Теперь всякое место, куда ездил народ разного звания, казалось ему подозрительным. И он вопросительно уставился на Никишина, словно предлагая: ну, продолжай же!
— Сидит эта Ефросинья на Пречистенской набережной, — с готовностью зачастил тот, — и торчим мы там до трех часов ночи, а ночи-то еще холодные! А потом, пока к себе на Третью Мещанскую доберешься…
— Перст Господень! — неожиданно воскликнул Давыдов. — Слушайте, Никишин, вы там давно живете?
— Родился я там…
— А матушка как, жива? И сестрицы есть?
— Матушка, дай ей Бог здоровья, жива, по хозяйству управляется. Сестриц аж три, младшенькие… — Никишин с любопытством поглядел на Давыдова. — Наташу замуж выдали, а Верочка с Анютой — ох, и говорить неохота…
— А что такое?
— Стыдно мне, Денис Николаевич, — прямо сказал Никишин. — Не могу я сестер прокормить, им трудиться приходится. Стыдно — вот как! Не заладилась у меня служба, сами знаете…
— Ничего я не знаю. Мне ты очень даже хорошо помог!
— Это вам Бог удачи послал, а я…
— Ну так и держись за меня! — совсем по-простому приказал Давыдов. — Поделюсь удачей, только… только по служебной линии. Другой у меня нет.
— Эх, и у меня нет…
— Так что сестры-то?
— Анюта, младшенькая, хочет телефонной барышней быть. Туда же высоких берут, а у нас вся семья долговязая. Вот, ходит, пробуют ее… А Верочка курсы окончила, работает помощницей фельдшерицы в Старо-Екатерининской больнице, в том отделении, что по дамской части…
Никишин вдруг застеснялся.
— Так вот же она, твоя служебная удача! — воскликнул Давыдов. — Вы-то с сестрой мне и нужны!
— Да на что вам? Или у вас сожительница, то есть ваша дамочка… — смутился Никишин.
— Нет, не в сожительнице дело, брат, — доверительно сказал Денис. — А нужно мне туда попасть так, чтобы никто не заметил, и поглядеть на одну пациентку. Это по служебной надобности, но нужно проделать скрытно. Я даже господину Кошко об этом сказать не могу, вот такое дело…
— Я болтать не стану, — пообещал Никишин.
— Я приду к вам в гости. Если соседки станут любопытствовать, скажете: Верочкин кавалер… Во сколько будет прилично?
— Так мне же нужно Верочку с матушкой предупредить. Сегодня, извините, не выйдет. Я с вокзала — Ефросинью караулить… Завтра разве что?
— Можно и завтра. В восемь часов вас устроит?
— Устроит, — не сразу ответил Никишин. Давыдов посмотрел на него озадаченно и вдруг все понял. Агент соображал, во что ему обойдется угощение такого гостя.
— И не вздумайте тратить деньги! — приказал Денис. — Я все сам принесу.
— Нет, ну это уж совсем… что же мы — не в состоянии?.. — пробормотал Никишин.
— В состоянии! Не смейте тратить деньги. Эта встреча — по служебной надобности, я ее и оплачиваю.
