А когда со стороны близлежащего леса показалась группа «неприятеля» и стала быстро приближаться, распахнулись крепостные ворота, из которых прямо-таки вылетела команда защитников, предназначенная для организации вылазок, которые с ружьями наперевес с примкнутыми штыками и криками «ура!» бросилась в контратаку, да так стремительно, что ряды атакующих дрогнули и смешались. А с крепостных стен неслось многоголосое и победное «ура!» в поддержку контратакующих.
Андрею Петровичу, выполняющему обязанности посредника с белой повязкой на левой руке, еле удалось предотвратить рукопашную схватку двух групп только выстрелом из пистолета в воздух. Бойцы остановились, ошалело глядя друг на друга, и, остывая от боевого азарта и внутреннего напряжения, дружно рассмеялись, похлопывая товарищей по спинам. А затем единодушно признались, что чувствовали себя, как в настоящем бою.
Наконец раздались подряд два выстрела из пушек. Все, учение закончилось…
Поселенцы усердно чистили ружья, а затем потянулись к арсеналу сдавать боевое снаряжение. Кусков, все еще находившийся под впечатлением только что закончившейся баталии, дал указание зарезать быка, заколоть двух свиней и вынести два бочонка рома, чтобы достойно всем миром отметить это потрясшее не только его событие. Андрей Петрович с помощью писарей подсчитывал количество попаданий в мишени по секторам. А мальчишки бойко шастали вокруг крепости, собирая пушечные ядра, за каждое из которых хозяйственный правитель селения обещал заплатить по полушке
[41]
.
После всех этих хлопот поселенцы, приведя себя в порядок и приодевшись, расселись за длиннющими столами, установленными на площади в виде буквы «П». Дымящееся мясо, прочая изобилующая закуска и конечно же емкости с ромом вызывали всеобщее оживление. При этом мужчины группировались уже сплотившимися командами вокруг своих командиров, как правило, бывших унтер-офицеров. А на дальнем конце стола женщины, исполнявшие во время учений обязанности сестер милосердия, как курочки вокруг петушка, сгрудились около отставного полкового лекаря.
Андрей Петрович, напрягая голосовые связки, сделал краткий разбор учения, закончив его словами:
— Сия потешная баталия показала, что испанцам делать у стен нашей крепости нечего!
Все дружно вскочили со своих мест с восторженными криками «ура!» и обнимали друг друга, поздравляя с победой. Но когда со своим неизменным серебряным кубком в руке встал Иван Александрович, все сразу же притихли.
— Нашему славному коменданту крепости поручику гвардии Андрею Петровичу Шувалову виват! — взволнованно почти прокричал он.
— Виват! Виват!.. — громогласно поддержали его защитники крепости, а когда сквозь мужские голоса прорезался женский дискант «виват!», все, как по команде, притихли, и вдруг грохнул такой взрыв хохота, что собаки, вертевшиеся вокруг столов, в испуге поджали свои хвосты. Затем, истово перекрестясь, осушили свои чарки.
И еще долго, до самой полуночи окрестности оглашались здравницами, гулом голосов и разудалыми песнями. Защитники крепости отмечали свой триумф, окончательно убедившись в ее неприступности для неприятеля.
* * *
Неожиданно в крепость прискакал конный испанец и передал Кускову пакет. После его вскрытия лицо Ивана Александровича помрачнело. Затем он упавшим голосом сообщил Андрею Петровичу, что его вызывает к себе для дачи каких-то объяснений некий лейтенант Коцебу, начальник кругосветной экспедиции, прибывшей из Кронштадта на бриге «Рюрик». В настоящее время бриг стоит на якоре у испанской президии в заливе Святого Франциска.
Заметив, что при упоминании фамилии этого лейтенанта Андрей Петрович как-то неопределенно усмехнулся, Кусков попросил разъяснить ему, в чем дело. Оказалось, что Андрей Петрович знал Коцебу еще пятнадцатилетним кадетом Морского корпуса во время плавания на шлюпе «Надежда» под командой Крузенштерна, и тот уже тогда отличался своенравным и строптивым характером. Лицо Ивана Александровича несколько просветлело, и он попросил сопровождать его в поездке к Коцебу, на что Андрей Петрович с большим удовольствием согласился.
Решили, по предложению Андрея Петровича, добираться до президии Сан-Франциско не сухим путем, а морем на баркасе «Екатерины», по-прежнему стоявшей в гавани залива Малая Бодега, команда которой, кстати, участвовала в учении, имитируя группу неприятеля, нападавшую на крепость из-за леса. Это, по его мнению, во-первых, избавляло от необходимости трястись довольно долгое время в седле, а во-вторых, представляло делегацию Росса в более выгодном свете, так как у испанцев не только в президии Сан-Франциско, но и в Монтерее не было ни одной гребной шлюпки, а тем более парусной да еще таких больших размеров при двух мачтах.
Поколебавшись некоторое время, Андрей Петрович решился все-таки ехать в эту ответственную и к тому же официальную поездку в форме гвардейского поручика, которую всегда возил с собой, но ни разу не надевал в Русской Америке. И когда Иван Александрович увидел его в щеголеватой гвардейской форме, в треуголке, с начищенными до блеска сапогами и со шпагой у пояса, то прямо-таки остолбенел от удивления, не сразу и признав своего коменданта. Да и другие поселенцы высказывали не меньшее восхищение, а женщины, узнав сногсшибательную новость, так и шастали туда-сюда, любуясь на красавца гвардейца. Правильность же решения Андрея Петровича Кусков в полной мере оценил только по прибытии на бриг «Рюрик».
Поднявшись по трапу, Андрей Петрович отдал честь Андреевскому флагу, слабо колыхавшемуся на кормовом флагштоке, и вместе с Кусковым, но в полушаге сзади от него, подчеркивая тем самым свою подчиненность. В сопровождении мичмана, дежурного офицера, встречавшего их у трапа, представители Росса направились на шканцы. Коцебу, стоявший в окружении офицеров президии и какого-то испанского чиновника, прибывшего, наверное, из Монтерея, несколько смешался, увидев русского офицера в форме поручика лейб-гвардии Преображенского полка.
Честно говоря, он всегда побаивался гвардейских офицеров и в Петербурге, так как прекрасно знал, что, опираясь именно на гвардию, были совершены государственные перевороты, приведшие на императорский трон и Екатерину I, и Елизавету Петровну, и Екатерину II, и, наконец, самого Александра I, а посему имевших большой вес в придворных кругах. Поэтому присутствие здесь гвардейского офицера никак не входило в его планы, тем более, что по Табели о рангах офицеры гвардии получали старшинство в два чина перед армейскими и флотскими офицерами, и, таким образом, тот был на одну ступень выше его по званию. А когда узнал в этом самом гвардейском офицере Андрея Петровича, то совсем поскучнел.
Тем не менее, когда представители русского поселения приблизились, он, стараясь не ударить в грязь лицом перед испанцами, повелительным тоном спросил:
— На каком основании вы, господин Кусков, заняли сии земли в Калифорнии? — и, сделав многозначительную паузу, добавил: — Мне надобно будет дать об этом отчет в Петербурге!
