— Через много-много дней меня, отощавшего и еле-еле передвигавшегося, обнаружили во время охоты воины одной из деревень новозеландцев. Не зная, кто я и что со мной делать, они предложили своему вождю передать меня в качестве подарка главному вождю племени. Так я попал в эту деревню к вождю Рандоге.
Племена маори ведут беспрестанные войны друг с другом, поэтому у них очень ценятся сильные и смелые воины. И когда меня подкормили, а старуха окончательно залечила мою лодыжку какими-то припарками, Рандога решил сделать меня воином, так как я выделялся среди туземцев и ростом, и физическими данными. А процедура посвящения в воины заключалась в нанесении татуировки на груди, — и он с разрешения Андрея Петровича снял рубаху.
Вся его грудь была покрыта сложными узорами, как ковер.
— Это очень сложная процедура. А так как туземцы делали весь узор за один прием, то и очень болезненная. Поэтому четверо воинов крепко держали меня за руки и ноги. Едкая жидкость жгла раны, как раскаленное железо, и они сейчас же вспухали. Боль была столь нестерпимой, что я, стиснув зубы, еле сдерживал стоны.
Когда же все наконец-то было закончено, я почувствовал прикосновение мягкой влажной тряпочки к груди, смывающей кровь. Открыв глаза, увидел склоненное надо мной лицо девушки. Это была Эшти, дочь вождя, которая со временем стала моей женой.
— Почему же туземцы этого племени так благосклонно отнеслись к вам? — спросил Андрей Петрович.
— Дело в том, что корабли европейцев никогда не заходили в этот залив, и местные маори хоть и слышали о проделках белых, но не придавали этому особого значения. А использовать такого сильного человека, как я, в качестве раба было просто не выгодно.
— Хорошо. Но почему ваш вождь, когда мы прибыли сюда, решился лично сам вести переговоры?
— Конечно, были сомнения, но, во-первых, Рандога человек сам по себе очень смелый и решительный, а, во-вторых, он надеялся на мою помощь как своего родственника, которому он доверяет, и, ко всему прочему, знающему еще и европейский язык.
Он подумал некоторое время, а затем нерешительно спросил, обращаясь к Андрею Петровичу.
— Сэр, я могу задать вам несколько вопросов?
Тот утвердительно кивнул головой:
— Конечно.
— Вы русские? Я несколько раз видел ваш флаг в английских портах.
Андрей Петрович опять утвердительно кивнул.
— Ваш военный флаг отличается от торгового?
— Да. Наш военный Андреевский флаг представляет собой белое прямоугольное полотнище с голубым косым крестом по его углам.
— Но я не видел такого флага!
— Вполне возможно. Но за последние десять лет русские военные моряки совершили несколько кругосветных плаваний, и теперь он известен во всех странах.
Робсон недоверчиво посмотрел на него, но промолчал. А затем, явно смущаясь, но все-таки спросил, не глядя в глаза:
— А зачем вы пришли в Новую Зеландию?
Это был самый главный вопрос, и Робсон, задавая его, просто помог Андрею Петровичу, не подозревая об этом.
— Мы пришли на Южный остров, чтобы обследовать Кентерберийскую долину на пригодность ее для посевов зерновых и развития животноводства.
— А что ее обследовать, когда там черноземы, и растет все, что ни посади, а скот можно пасти круглый год, — буркнул англичанин. И затем уныло продолжил. — Значит, будете захватывать долину или весь остров?
— Вы же, Робсон, прекрасно знаете, что на Северном острове уже появились ваши соотечественники, и число их будет расти с каждым годом. А затем дойдет очередь и до Южного. Ведь англичане уже хозяйничают в Новой Голландии, заселяя ее колонистами из каторжан. То же самое будет и здесь. Ведь не зря же ваш бриг под военно-морским флагом появлялся у этих берегов.
Вы же говорили, что местные туземные племена постоянно враждуют друг с другом. Но много ли навоюешь с копьями и мэрами? А вот когда англичане станут сталкивать их, вооружая ружьями, то маори просто-напросто перебьют друг друга, освобождая земли для колонистов. Не так ли?
Робсон слушал, опустив голову.
— А чем русские лучше англичан? — все-таки решился спросить он, рискуя навлечь на себя гнев собеседника.
Но к его удивлению тот ответил на его явно провокационный вопрос совершенно спокойно:
— В состав Российской империи входят сотни малых народов, и русские стремятся не уничтожать их, а торговать с ними. Это выгоднее.
— Но ведь до России так далеко, — не сдавался англичанин.
— Гораздо ближе, чем до Англии, — и Андрей Петрович расстелил на столе карту, а Робсон жадно впился в нее глазами. — Чтобы приплыть из Англии, нужно пересечь весь Атлантический океан с севера на юг, затем Индийский с запада на восток и, только обогнув Новую Голландию и пройдя еще более тысячи миль, подойти к Новой Зеландии, — Робсон внимательно следил за карандашом в руке Андрея Петровича. — А чтобы добраться сюда из России, нужно всего-навсего пересечь Тихий океан с севера на юг. Ведь и Камчатка, и северо-западные земли Северной Америки уже давно принадлежат России.
Робсон смотрел на карту, как завороженный. У него, оторванного от цивилизации на добрый десяток лет, все, связанное с прошлой жизнью, вызывало мучительные воспоминания чего-то утраченного раз и навсегда. Но карта как сгусток знаний цивилизованного мира вызывала прямо-таки благоговейный трепет. И он, глядя на нее чуть ли не с детским восторгом, пытался восстановить в своей живучей, несмотря ни на что, памяти полузабытые контуры континентов, а также океанов и морей, их омывающих.
— Но ведь все эти земли пустые, там же никого, кроме аборигенов, нет.
— Судно, на котором мы с вами находимся, построено вот здесь, — и Андрей Петрович ткнул карандашом в Новоархангельск.
Пораженный Робсон словно онемел. Он никак не мог представить себе, что Россия, эта огромная и дикая, по представлениям большинства англичан, страна, раскинувшая свою территорию на трех континентах, уже освоила и эти такие далекие земли, которые видели, как он знал, только великие мореплаватели Кук и Лаперуз.
Наступил самый ответственный момент, ради которого, собственно, и был затеян весь этот длинный разговор. Ведь по его ходу Андрею Петровичу приходилось, хоть и в сокращенном виде, переводить сказанное англичанином, чтобы Осип Макарыч не терял нить беседы.
— Мне поручено не только обследовать Кентерберийскую долину, но и установить самые дружеские отношения с маори. Без этого теряется весь смысл нашего предприятия. Ведь мы, русские, как я уже говорил, не намерены воевать с туземцами. Но для этого мне нужен человек, который не только хорошо знает их язык, но и которого бы они знали и уважали.
Поэтому я, начальник экспедиции, официально предлагаю вам, господин Робсон, на время обследования побережья Южного острова стать нашим переводчиком.
