— Поздравляю вас, Матвей Степанович, с успешной сдачей экзамена! Вы прошли нелегкое испытание, а главное — не подвели Андрея Петровича, возлагавшего на вас большие надежды.
— Спасибо, господин академик! — Матвей был явно смущен вниманием к нему известного ученого. — А Андрея Петровича я никак не мог подвести. Ведь он не просто мой учитель, он путеводная звезда всей моей жизни!
— Поэтично излагаете, Матвей Степанович, — улыбнулся Григорий Иванович, не скрывая удовлетворения. — С этих пор можете обращаться ко мне уже по имени и отчеству.
— Спасибо, Григорий Иванович! А что касается поэтичности выражения, то, как говорится, с кем поведешься — от того и наберешься, — улыбнулся и Матвей, благодарно глянув на Андрея Петровича.
Тот только усмехнулся и пригласил:
— Покорнейше прошу вас, господа, продолжить дискуссию в моем доме. Ксения Александровна уже истомилась, ожидая известий о результатах экзамена.
* * *
— Матвей Степанович сегодня с достоинством выдержал трудное испытание, по заслугам получив свидетельство об окончании лучшего высшего учебного заведения России. За вас, Матвей Степанович! — и Андрей Петрович чокнулся своим бокалом с бокалом виновника торжества.
После поздравлений наступила тишина, нарушаемая лишь перестуком столовых приборов. Нарушила всеобщее молчание хозяйка этого гостеприимного дома:
— Не смогли бы вы, Григорий Иванович, хотя бы в общих чертах рассказать о ходе экзамена? Удовлетворите мое женское любопытство, — с милой улыбкой попросила Ксения. — Ведь я единственная, кто не присутствовал при этом важном событии.
— С удовольствием удовлетворю ваше естественное любопытство, — галантно ответил академик, поддержанный понимающими улыбками мужчин. — Матвей Степанович неплохо, на мой взгляд, справился с вопросами членов экзаменационной комиссии. Особо хотел бы отметить его успехи в овладении иностранными языками, за что, честно признаюсь, побаивался. Ведь мы же, потомственные дворяне, с пеленок привыкли к общению на них, в то время как Матвей Степанович, в силу своего происхождения, был лишен такой возможности.
— Выходит, не зря Андрей Петрович установил порядок, по которому мы в нашем доме через день последовательно общались только на русском, французском, немецком и английском языках? — обрадованно прервала его Ксения, признательно глянув на супруга.
— Теперь-то понятно, откуда у Матвея Степановича за столь короткий срок появились навыки разговорной речи на иностранных языках, — удовлетворенно продолжил ученый. — А чему, собственно говоря, удивляться, если Андрей Петрович обладает превосходными методическими знаниями, являясь профессором университета?
Тот снисходительно улыбнулся:
— Это только необходимые условия, Григорий Иванович, но недостаточные. Ведь обучаемый должен обладать и соответствующими способностями.
Матвей смущенно покраснел.
— Это аксиома, Андрей Петрович. И эти способности Матвея Степановича наиболее ярко проявились, когда он вместо ответа на вопрос о представителях антарктической фауны прочел членам экзаменационной комиссии развернутую лекцию, пересыпая ее латинскими терминами. Собственно говоря, это и решило исход дела.
— А вы не припомните, Григорий Иванович, кто же это, извините за выражение, «подкинул» этот столь выигрышный для испытуемого вопрос? — хитро улыбнувшись, спросил Андрей Петрович.
Академик смиренно признался:
— Каюсь, взял грех на душу… — и тут же гневно блеснул глазами: — А кто же еще, по-вашему, должен был прийти на помощь протеже моего старинного товарища?!
Ксения, сидевшая рядом, привстала со своего места и поцеловала его в щеку.
— Вот, господа, — воскликнул Григорий Иванович, — истинная оценка моего поступка! Правильно говорят, что женское сердце не обманешь!
— За мудрость академика Лангсдорфа! — горячо поддержал его Андрей Петрович, поднимая бокал.
Когда оживленный обмен мнениями приутих, Андрей Петрович обратился к Матвею:
— Теперь, имея свидетельство об окончании университета, ты можешь претендовать и на чин коллежского асессора. Дальнейшее продвижение по службе будет зависеть только от тебя самого.
— За будущее Матвея Степановича! — провозгласил тост Григорий Иванович. — России, как считал Петр Великий, и ее науке нужна свежая кровь. — За вас, Матвей Степанович!
* * *
В кабинет степенно вошла с приветливой улыбкой на лице пригашенная им Ксения Александровна.
Андрей Петрович тоже улыбнулся. «А ведь, наверное, заглядываются на нее мужчины? — самодовольно подумал он, любуясь статью жены. — Повезло же, однако, дураку…» — самокритично дополнил он свою шальную мысль, ухмыльнувшись про себя.
Ксения присела в кресло напротив него, уверенная, что предстоит серьезный разговор. Уж так повелось в их семье: не за чашкой кофе, не в постели, расслабленно отдыхая после нежных ласк, а именно здесь, в кабинете с медвежьей шкурой на полу, они обсуждали самые важные вопросы их жизни.
— Как мне кажется, ты, Андрюша, хотел бы поговорить со мной о замужестве Лизы? — она изучающе посмотрела на него и мягко улыбнулась: — Я не ошиблась?
За почти четверть века совместной жизни они научились угадывать не только настроение, но и мысли друг друга.
— Ты, как всегда, права, Ксюша, — ничуть не удивился ее прозорливости Андрей Петрович. — Наша дочь уже выросла — невеста, да и только! — вздохнул он. — Пришло время озаботиться ее будущим.
— Да тут озабочивайся, не озабочивайся, Андрюша, но при виде Михаила Ивановича Лизонька прямо-таки вся расцветает, — с долей ревности заметила Ксения.
— Вспомни себя, когда я захаживал в гости в ваш дом, — рассмеялся он.
— Ты хочешь сказать, что все передается по наследству? — чуть порозовев, игриво спросила Ксения, вспомнив годы юности.
— Дай бог, чтобы не все, — вздохнул Андрей Петрович.
Ксения прикусила губу. Не дай бог, чтобы ее горячо любимой дочке пришлось пережить все то, что пережила она сама в ожидании ребенка. Причем, как к тому же оказалось, единственного…
Андрей Петрович все-таки, несмотря ни на что, надеялся дождаться наследника. Однако, видя внутренние страдания любимой женщины, уже пожалел о том, что с его губ нечаянно сорвалось наболевшее.
— Чего загрустила, Ксюша? — участливо спросил он. — У меня, честно говоря, есть ощущение, что наша с тобой печальная история не должна повториться.
Ксения с благодарностью посмотрела на него.
— Я верю тебе, Андрюша, — чуть слышно произнесла она и тут же задорно рассмеялась, уцепившись, как утопающий за соломинку: — Ведь не зря же Фаддей Фаддеевич называет тебя вещуном!
— И не только он, — многозначительно заметил тот, вспомнив о давних признаниях Ивана Александровича Кускова, ближайшего помощника и советника Баранова, главного правителя Русской Америки… — А как ты думаешь, Ксюша, Михаил Иванович Чуркин будет действительно достойной партией для нашей Лизы?
