— Я, ваше высокопревосходительство, полностью разделяю вашу точку зрения.
— Это не столько моя точка зрения, сколько один из выводов, сделанных военным министром в своем докладе государю — докладе о ходе вооруженной борьбы на всех театрах военных действий. А посему, учитывая ваш вклад в развитие минного оружия, он подписал указ, согласно которому вам присвоен чин капитана 1-го ранга досрочно.
— Служу Отечеству! — произнес Петр Михайлович, став по стойке «смирно».
— Мало того, этим же указом вы награждены орденом Равноапостольного князя Владимира II степени, — морской министр встал, обошел стол и заранее приготовленным шилом отработанным движением сделал прокол на мундире Петра Михайловича. Затем он открыл коробочку и, вынув из нее серебряную шестиконечную звезду, привинтил к мундиру. Сделав пару шагов назад, министр окинул новоиспеченного капитана 1-го ранга оценивающим взглядом. — Вот теперь совсем другое дело!
— Служу Отечеству! — произнес Петр Михайлович, не ожидавший стольких высочайших милостей.
— Служите, Петр Михайлович, как служили и до сих пор!.. Однако я вызвал вас не только по этому поводу.
Чуркин насторожился.
— Одновременно тем же высочайшим указом лейтенант Макаров, командир военного парохода «Великий князь Константин» произведен в капитан-лейтенанты, а также награжден орденом Святого Георгия IV степени и офицерской морской саблей с золотым эфесом.
— Как я рад, ваше высокопревосходительство! — воскликнул капитан 1-го ранга. — Государь по достоинству оценил вклад Степана Осиповича не только в развитие минного оружия, но и в его боевое применение!
— Нисколько не сомневаюсь в этом, — заметил министр. — А посему вы, господин капитан 1-го ранга, направляетесь в Севастополь для вручения капитан-лейтенанту Макарову, между прочим, вашему протеже, — коротко улыбнулся он, — выписки из высочайшего указа и всех положенных в соответствии с ним регалий.
— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство! — заверил тот адмирала и, четко выполнив поворот «кругом» через левое плечо, покинул кабинет морского министра.
Петр Михайлович ликовал. Он радовался не только за себя, но еще более неожиданной возможности встречи со Степаном Осиповичем, да к тому же с вручением ему заслуженных регалий.
* * *
Разместившись в «адмиральской» каюте «Великого князя Константина» за столом, накрытым по «малой программе», решили в уединении, вдвоем и накоротке отметить встречу.
Петр Михайлович достал из баула небольшой пакет и папку. Макаров завороженно следил за его действиями. Чуркин вынул из папки лист мелованной бумаги с двуглавым орлом в верхней части и протянул командиру. Тот осторожно, как святыню, взял лист в руки и стал внимательно читать. По мере чтения лицо его розовело, а глаза освещались радостью.
— Неужто так бывает, Петр Михайлович?! Так много и все сразу! — воскликнул Макаров и несколько растерянно посмотрел на гостя.
— Стало быть, бывает, Степан Осипович! Заслужили своими ратными делами!
Тот посмотрел на свои погоны и перевел вопросительный взгляд на Петра Михайловича, как бы спрашивая совета: «Как же быть с ними?».
— Я предусмотрел ваши возможные затруднения, — Чуркин рассмеялся и протянул ему пакет.
Развернув пакет, Макаров ахнул: в его руках оказались золотистые погоны с одним «просветом».
— Огромное спасибо за заботу, Петр Михайлович! Выручили!
— В трудную минуту…
— Побольше бы таких «трудных минут», Петр Михайлович! — рассмеялся Макаров и позвонил в колокольчик. — Поменяй-ка мне, Кузьма, погоны на мундире! — приказал он вестовому, тут же появившемуся в дверях каюты, и, протянув ему новые погоны, стал снимать мундир.
— Поздравляю вас, ваше благородие, с чином капитан-лейтенанта! — просиял тот. — Я мигом! — и метнулся с мундиром из каюты…
— Ну что же, Степан Осипович, давайте по старой доброй традиции «обмоем» наши очередные звездочки, — с подъемом произнес Петр Михайлович, когда тот надел принесенный вестовым мундир с новыми погонами, и вдруг осекся. — Хотя обмывать-то, собственно говоря, и нечего, — рассмеялся он: — У вас на плечах погоны безо всяких там звездочек.
Макаров с нескрываемым удовольствием глянул на свои погоны. Он очень хорошо помнил свои переживания в течение четырех долгих лет, ожидая производства в мичманы, после окончания мореходной школы: удастся ли «выбиться в люди», то есть стать флотским офицером с соответствующими перспективами, или всю жизнь прозябать штурманом на купеческих суденышках Дальнего Востока? И только спустя восемь лет после долгожданного производства в мичманы, лишь в прошлом году, он наконец-то надел лейтенантские погоны. А тут, как снег на голову, — досрочный чин капитан-лейтенанта! Было от чего закружиться его голове.
Вообще-то очередной воинский чин у каждого офицера всегда вызывает массу положительных эмоций. Долгожданный первый чин, то есть производство в офицеры, означает относительную свободу и определенное материальное благополучие после нескольких лет жизни под постоянным присмотром в Морском корпусе, где неукоснительно исповедуется основополагающий воспитательный принцип: «Прежде чем командовать, надо научиться подчиняться!». А вот последующие чины придают офицерам уверенности в себе, в своих возможностях дальнейшего продвижения по службе. Ведь не зря же еще великий Наполеон говорил, что плох тот солдат, который не носит в своем ранце маршальского жезла. И это — не карьерные устремления в общепринятом смысле, а побудительный мотив к дальнейшему росту воинского мастерства.
— И у меня, — перебил Петр Михайлович мысли Макарова, — уже капитана 1-го ранга, — те же чистые погоны, правда, с двумя «просветами».
Рассмеялся и Макаров:
— Тогда, Петр Михайлович, предлагаю выпить за «упокой души» наших с вами бывших звездочек!
— Принимается, Степан Осипович! Вам уж никак не откажешь в находчивости, — с удовлетворением отметил Петр Михайлович.
— Так чья школа, Петр Михайлович? — горячо воскликнул тот. — Ведь за два года, проведенных под вашим руководством, вы стали для меня не только уважаемым начальником, но и, если так можно выразиться, духовным наставником!
Петр Михайлович внимательно посмотрел на капитан-лейтенанта:
— Ваши слова отдают некоторым оттенком подобострастия, которое я, к вашему сведению, очень не уважаю. Кроме того, я ведь всего на шесть лет старше вас.
— Никакого подобострастия, и даже намека на него! Только чистосердечное признание! Что чувствую на самом деле и о чем думал не раз. Мне очень повезло в жизни, что судьба свела именно с вами, Петр Михайлович. А разница в возрасте… Вот, к примеру, вы — начальник отдела, но в то же время самый молодой офицер в этом самом отделе! — он коротко улыбнулся, а затем, сделав небольшую паузу, добавил: — И, кроме того, еще неизвестно, кем мне уготовано судьбой стать через шесть лет.
