Упруго сев, он осмотрелся.
Вокруг громоздилась всё та же крепость… Э нет, не совсем та.
Строение выглядело гораздо более целым, новым, что ли, – колонны без щербин, и каменные плиты под ногами не скрывались под напластованиями песка, и статуя занимала свое место, изображая, вероятно, ту самую Танит.
«Куда ж нас опять закинуло?» – устало подумал Олег.
В углу – там, где умер Корнелий, лежал полурассыпавшийся скелет в истлевших обрывках мантии.
– Где мы? – простонал Пончик.
Сухов равнодушно пожал плечами.
Оглянувшись, он увидел Шурку, Ярика и Витьку Акимова.
Все трое медленно поднимались с каменных плит, ошеломленные и подавленные.
– Господи, – вздохнул Олег, – как же мне всё это надоело…
Акимов просеменил к воротам, ощупал теплые камни, словно не верил в их материальность.
Потом торопливо вытащил цилиндрик величиной с шариковую ручку, глянул на шкалу.
– Шикарно… – уныло сказал он.
– Что там? – буркнул Быков.
– Всё, нету больше портала! Коллапсировал, конечно же. Глухо как в танке…
Сухов внимательно оглядел себя.
Куда бы он не попал, хоть во времена фараонов, его просторные, светлые одежды были вне эпох и модных трендов.
Сгодятся в любую пору.
– А где мушкеты? А-а, я же свой бросил…
– И я. Да и толку в нем, незаряженном…
– Шикарно…
– Пошли, – сказал Олег, придерживая палаш в ножнах.
– Куда? Угу… – Туда!
– Ёш-моё… – вздохнул Быков. – И что теперь делать?
– Жить, – буркнул Сухов.
Покинув крепость, он пошагал к Тимгаду.
Атласские горы виднелись вдали, а по сторонам поднимались пологие холмы и скалы, зеленели пшеничные поля.
На горизонте четко очерчивалась аркада водопровода. Цивилизация.
– Будем искать другие порталы, конечно же, – бубнил Акимов.
– А что нам остается? Угу… Олег молчал.
У него внутри будто перегорело всё, даже вроде чадом попахивало.
Сколько можно, в самом-то деле?
Ну почему это гадское время никак не отпустит его?
«Исполнить свое предназначение…» Какое предназначение?
«Свершилось…» Да что свершилось, кто-нибудь может объяснить?
И опять, опять, опять впрягайся, борись, жилы надрывай, лей пот и кровь, свою и чужую, ищи этот чертов портал, соображай, как одолеть века, разделяющие его и Алёну с Натахой…
Хотя тут им в помощь Виктор.
Попал Витюха, как кур в ощип…
Выйдя на дорогу, мощенную каменными плитами, Сухов остановился.
Ему навстречу маршировали римские легионеры.
Самые настоящие – человек восемь взопревших бойцов с копьями и щитами-скутумами, шагали, подчиняясь зычному голосу старшего, которому, видно, всё нипочем.
На шлеме «старшины» имелся поперечный гребень с красным плюмажем – наверное, чтобы бойцам лучше было видно командира в бою.
Начищенный чешуйчатый доспех – лорика сквамата – сиял, поверх него блестели серебряные фалеры – медали с блюдце величиной, штук семь, связанные цепочками.
По всему видать, кентурион.
«Господи, вот занесло-то!»
Отряд двигался налегке – при скутумах и с оружием, но без кирок, топоров, кольев для лагерного частокола, сумок, сундучков для личных вещей и прочего «багажа», который обычно тянет пуда на два точно.
Вовсе не зря легионеров прозывали «мулами»!
Приглядевшись к легионерам, Олег решил, что доблестных воинов среди них от силы двое.
Заматеревшие, мужественные, они выделялись не выправкой даже, а какой-то внутренней сосредоточенностью, алертностью.
Да и достоинства в них было – делиться впору.
А вот остальные – явные новобранцы.
Тироны, как тут говорят.
Кому по двадцать, кому за тридцать, тироны выглядели именно теми, кем и являлись – салагами.
Этих еще учить и учить, гонять и гонять, прежде чем в них проступят черты истинных легионеров.
Все они щеголяли в коротких – до колен – туниках некогда красного цвета, а ныне вылинявших до бледнооранжевого.
Сверху – стеганый поддоспешник и кожаный панцирь, усиленный железными пластинами да двумя полосами-хумералиями, защищавшими плечи.
У правого плеча каждого болтался привязанный за кольцо на верхушке шлем с боковыми щитками-нащечниками – у «дедов» с плюмажем, у тиронов – без оного.
Военный пояс-сингулум удерживал птериги, что-то вроде мини-юбки из кожаных полос, уберегавших бедра.
Интересно, что у легионеров мечи в ножнах висели на правом боку, а у кентуриона – слева.
Зато калиги – прочные воинские сандалии – у всех были одинаковы, а скрипели они так, что о скрытном перемещении и думать не моги.
– Древний Рим? – пробормотал Шурик.
– Ёш-моё! Где ж он древний? Вон гляди, тип в настоящей тоге! «С кровавым подбоем»… – И Быков затейливо выматерился.
Сухов безразлично оглядывал «типа», целеустремленно поспешавшего под эскортом легионеров.
Завидев Олега со товарищи, «старшина» неторопливо, вразвалочку, приблизился к ним.
От всей фигуры кентуриона исходила сила и уверенность. Квадратное лицо, посеченное шрамами, выражало полное бесстрастие.
– Сальве! – бросил он, подойдя.
– Сальве, – ответил Сухов, припоминая латынь.
В бытность его магистром он частенько прибегал к языку Горация – европейские варвары, чьи предки погубили великую империю, пользовались чеканной речью римлян как всеобщим средством общения, понятным и франку, и ломбарду, и какому-нибудь готу.
Олег быстренько оглядел себя и друзей.
Волосы, остриженные на галерах, отросли как раз до нужной длины.
Никто не усат, подбородки бриты (римляне считали длинные волосы и бороды достоянием варваров), так что четверку вполне можно счесть гражданами империи.
– Мы долго пробыли в Ливии, – медленно проговорил Олег, – и отстали от жизни. Кто правит нынче?
Траян?
Кентурион подбоченился.
– Ныне правит император Цезарь Траян Адриан Август, – гордо проговорил он, – Великий Понтифик, Отец Отечества!
– Это какой же год? – спросил, запинаясь, Пончик.
– Второе консульство Торквата и Либона.
– А год, год какой?
