Нужно всего одно мгновение, чтобы что-то изменить.
Медсестры обитают там же, где наши бабушки, дедушки и ангелы-хранители. Они преданы слабым, растерянным, сломленным телом, разумом и духом. Они не станут ругаться, если тебя стошнит на их одежду, если ты промахнешься мимо утки или посреди ночи нажмешь кнопку вызова просто потому, что тебе страшно и ты не хочешь оставаться в одиночестве. Они будут сражаться вместо тебя с болезнью, преследовать докторов, вытаскивая их с полей для гольфа, не спать допоздна, чтобы еще разок проверить, как у тебя дела. И они делают все это – одно драгоценное мгновение за другим.
Ох, с чем только им не приходится мириться! Чего стоят одни только оскорбления из уст родственничков в духе шоу Джерри Спрингера
[8]
. Они контрабандой проносят в палаты пиво и вручают диабетикам пончики, а потом требуют еще инсулина и грозятся подать в суд, если его не назначат. Они путают больницу с отелем, а медсестру – с горничной.
На медсестер орут, плюют, им дают пощечины, их щиплют, пинают и сексуально домогаются люди в разных стадиях психических заболеваний, интоксикаций и вульгарного высокомерия. Их зарплата не покрывает и десятой части бесконечных миль, которые медсестры проходят пешком, пропущенных завтраков, обедов и ужинов, отпусков, в которые они не могут поехать вместе с семьей. Они выстаивают 12-часовые смены на ногах, смывая кровь и выковыривая осколки стекла из жертвы автомобильной аварии, стабилизируют сломанные шеи, учат молодую мать кормить новорожденного, спасают ногу диабетика, помогают успокоиться пациенту хосписа.
Медсестры рассказывали мне о родственниках, которые начинали с ними драться, отвязывали от коек ограниченных в движении пациентов, тыкали пальцем в огнестрельные раны, приносили с собой младенцев и позволяли им ползать по полу в палатах, заказывали пиццу и оставляли после себя кучи мусора.
Люди выбирают профессию медсестры не потому, что обожают бумажную работу или назойливых пациентов, родственников и врачей. Они идут в эту профессию, чтобы помогать людям. Это не работа. Это призвание. Ежеминутное, ежесекундное призвание.
Медсестры показали мне, что нужно всего одно мгновение, чтобы что-то изменить, чтобы обрадовать мать новорожденного – и утешить мать мертворожденного.
Нужно всего одно мгновение, чтобы помочь бездомным и одиноким почувствовать себя в этом мире, как дома. Чтобы внушить девочке-подростку, больной раком, уверенность в том, что ей хватит сил показаться на выпускном балу без волос на голове. Чтобы вернуть пожилым людям их достоинство, когда приходится пользоваться уткой, катетером или подгузником.
Нужно всего одно мгновение, чтобы заставить женщину, которая только что лишилась обеих грудей, поверить, что она по-прежнему цельная личность. Чтобы дать почувствовать пациенту, перенесшему инсульт и больше не способному говорить, что его понимают. Чтобы вытереть слезы, протянуть руку или сказать сыну, что мать простила его перед тем, как в последний раз закрыла глаза.
Каждый из нас может быть светом, даже если мы сияем всего одно мгновение.
Медсестры помогают новорожденным делать первый вдох, а умирающим – последний. А между этими двумя судьбоносными дыханиями медсестры помогают перепуганным детям почувствовать себя в безопасности, а людям, покрытым шрамами, ощутить себя красивыми. Они исполняют свое жизненное предназначение всякий раз, прибегая на звонок вызова.
Они постоянно напоминают мне, что каждый из нас может быть светом, даже если мы сияем всего одно мгновение.
Урок 17
Когда все рушится, на самом деле может оказаться, что все встает на свои места
Есть старая пословица: «Одни годы задают вопросы, другие на них отвечают». Большинство из нас предпочли бы жить в те годы, которые отвечают на вопросы.
Иногда бывает, что месяцы или годы тянутся в неуверенности, когда кажется, что все внешнее погрязло в непроходимом застое. Как будто ты застрял в зиме, и никакого роста не видно. А когда оглядываешься на эти периоды времени, видишь, что отращивал корни.
Бывают годы, когда замечаешь результаты своего труда, цветешь, даешь ростки, мир видит этот букет – и радуется ему. «Корешковые годы» не настолько привлекательны. В них нечем похвастаться, и только гораздо позже сознаешь, что это были самые важные годы в твоей жизни.
Я задумалась об этом, когда узнала о Мэри Энн Корриган-Дэвис. У нее была работа-мечта, потом она лишилась ее и нашла для себя более совершенную мечту. Она окончила колледж как специалист по французскому языку и планировала заняться международным бизнесом. Она получила степень MBA в Западном резервном университете Кейза и сразу по окончании учебы рассчитывала на прекрасную работу.
Ей потребовался год собеседований, чтобы найти работу менеджера по продажам в American Greetings, компании по производству открыток. Она не собиралась долго задерживаться на этом месте, ей хотелось найти работу своей мечты. А в результате она проработала в этой компании 27 лет. Она добралась до должности главы отдела розничной торговли, под началом у нее было 440 магазинов в 40 штатах, она работала в Австралии и поднялась по карьерной лестнице до позиции старшего вице-президента по бизнес-инновациям. И на этом ее карьера застопорилась.
Ее понизили в должности. Потом умер ее отец, а потом она заболела раком груди.
Все – в один год.
Она сказала: «Господь, я вся – внимание. Что ты хочешь, чтобы я делала?»
В тот момент ее жизнь напоминала грязный неухоженный сад, но при взгляде в прошлое становится ясно, для чего было нужно это время.
Она должна была находиться рядом с отцом в его последние дни.
Она должна была лечиться и сделать выздоровление своей основной работой.
Она должна была укрепить свою веру, проходя через химиотерапию и радиолечение, ту веру, которая глубоко укрепилась в ней за годы, проведенные в Академии св. Иосифа, католической высшей школе для девочек.
Пережив эту бурю, Мэри Энн увидела над собой огромную радугу. Она получила работу своей мечты, ту, которой не существовало, пока ее не понизили в должности. Ныне она – президент Академии св. Иосифа, той школы, которую всегда любила. Ей понравилось место, где она ощущает жизненное призвание, а не стремление к выгоде.
– Жизнь подобна «американским горкам», – говорила она мне. – Иногда кажется, что тебя вот-вот вывернет наизнанку. Просто нужно верить, что потом станет лучше.
Как же это – верить?
Заставлять отрицание работать на себя. Верить, несмотря на статистику. Верить, несмотря на сомнения. Верить – что бы ни случилось.
Когда мне в 1998 году поставили раковый диагноз и я только что избавилась от страха, мне тут же стало казаться, что болезнь – это бессмысленно уходящее время. Для работы я была практически бесполезна, по крайней мере на мой взгляд. Я тратила бесконечные часы на общение с врачами и медицинские процедуры. Все окружающие решали свои задачи и покоряли мир, а я в это время сражалась с очередной МРТ, сканированием или побочным эффектом химиотерапии.
