Они заключали сделки с судьбой: если я буду учиться только на отлично, если я буду хорошо себя вести, если я буду спокойным, может быть, я смогу вернуться домой. Каждый из них говорил о том, как ему казалось, что он недостаточно хорош, чтобы кто-то его любил. Волонтеры лагеря просили каждого из этих ребят зажигать свечи, чтобы напоминать себе, что они по-прежнему могут надеяться и что никто не сможет зажечь свет надежды вместо них самих. Они просили детей понять, что, возможно, они никогда не вернутся к прежней хорошей жизни, но все равно могут создать себе новую.
Если бы только на свете было больше таких людей, как Джин и Чак Хэррелл, которые предлагают детям новую жизнь! Они женаты уже почти 60 лет и за это время воспитали около 300 детей. Любовь к детям других людей стала их жизненной задачей. Они называют это своим служением. Идея принадлежала Джин.
– Нам пришлось много молиться, – говорит она.
У них было трое собственных детей, а потом они решили стать родителями-воспитателями. Поначалу Чак сопротивлялся, но Джин сломила его сопротивление своей молитвой.
Однажды он сказал: «Ладно, давай сделаем это», – и с тех пор они ни разу не остановились.
Когда я разговаривала с ними, ему был 81 год, ей – 78.
Какой это был замечательный и долгий путь!
В их доме в крохотном огайском городке Рутстаун, где всего два светофора, жили девять детей. Их дом стал оазисом для детей, страдавших от насилия и заброшенности. Однажды они экспромтом пригласили к себе целую семью. Семейство ехало на машине в другой штат и попало в автомобильную аварию. Родители оказались в госпитале, а дети – у Джин и Чака. В тот день, когда дети должны были уезжать от них, один из мальчиков пошел погулять в парк вдоль дороги. Он нашел там старый туалет, заглянул внутрь и провалился. Сами понимаете, в каком состоянии он оттуда вылез. Джин поспешила отмыть мальчика до приезда тетки.
– Мы тогда только посмеялись, – вспоминает Джин.
А иногда случалось и плакать.
– Они приходят к нам с проблемами. Некоторые из них – медицинские, другие – физические, третьи – поведенческие, – рассказывает Джин.
Все дети трогали их сердца, но один маленький мальчик по имени Айзек оставил самый глубокий след. Однажды в их дом позвонили из детского агентства округа и попросили взять к себе младенца. Малыш пострадал от падения, и его головной мозг был сильно поврежден. Джин и Чак поехали в больницу, чтобы посмотреть на мальчика и понять, смогут ли они о нем заботиться. Врачи сказали им, что малыш, возможно, не выживет. Супруги решили все равно взять ребенка.
– Единственное напутствие, которое они нам дали, – это номер телефона, по которому нужно было позвонить, когда малыш умрет, – рассказывала Джин.
Они просто изливали на него потоки любви при любой возможности.
– Мы молились, и снова молились, и изо всех сил старались выходить малыша, – говорит она.
Айзек частично лишился зрения. Он не мог ни разговаривать, ни сидеть. Его нужно было бесконечно водить по врачам. Его приходилось кормить через трубку, возить на физиотерапию, целый день пичкать лекарствами. Его иммунная система была настолько слаба, что им пришлось отказаться от посещений церкви, чтобы случайно чем-нибудь не заразить ребенка.
– Этот малыш был особое дитя Божие, и Бог был не против того, чтобы мы пропускали церковные службы, – говорила Джин. – Мы делали то, чего хотел от нас Господь.
– Единственное, что он мог, – это лежать на спине, зато у него была совершенно чудесная улыбка, – вспоминает Джин. – Он лежал, размахивал ручками и ножками и гулил. Это был самый радостный ребенок на свете.
И еще он мог ощущать любовь. Это его и спасло. Их любовь.
Айзек прожил у них почти три года. Он уехал от них, когда его усыновила другая семья.
– Он был просто чистой радостью, – говорит Джин.
И теперь стал радостью для кого-то еще.
Урок 36
Чтобы выяснить, кто ты есть, откажись от того, кем ты не являешься
Тот, кто вырос на игровом телешоу «Давай договоримся», знает, как трудно выбрать правильную дверь.
Участникам этой игры дается возможность поторговаться за приз, который они уже выиграли, например телевизор или микроволновую печь, отказавшись от него в пользу того, что спрятано за дверью номер 1, 2 или 3. Обычно они соглашаются поставить весь свой выигрыш против одной из этих тайн, несмотря на то что даже не догадываются, что может скрываться за дверями.
Что там, за дверью номер 1? Это может быть поездка на Гавайи, роскошная машина или столовый набор. А может быть ослик, машина-развалюха или годичный запас полировочного средства для мебели.
В реальной жизни мы обычно предпочитаем держаться за привычное как можно дольше. Слишком часто, когда одна дверь закрывается, мы продолжаем стоять перед ней и колотить по ней кулаками, как будто шум и наши старания заставят ее открыться. А тем временем может приоткрыться другая дверь, она может даже стоять нараспашку, но мы не сделаем и шагу прочь от закрывшейся двери.
Многие годы я вела на местном кливлендском радио радиопрограмму, посвященную общественным делам. Мне очень нравилось работать на радио. Мне это нравилось до такой степени, что я бесплатно вела эту программу каждую пятницу с 9 часов утра. Но со временем мне захотелось поднимать больше тем, сосредоточенных на душе и сердце, таких тем, которые я называю «внутренними» делами. Поэтому я составила план целой новой радиопрограммы под названием «Внутренние дела». У меня набралось немало страниц с тематическими идеями для этой программы. Я не могла дождаться возможности представить ее руководству.
Оказалось, что она никому не нужна.
Ни одному человеку.
Вместо этого менеджеры хотели сузить фокус уже существующей программы до тем, связанных с бизнесом, экономикой и политикой. Ни одна из этих тем не затрагивала мою душу, не заставляла сердце петь, не вызывала у меня бурного прилива энтузиазма. Однажды мы делали программу о рабочих, занятых в автомобильной промышленности, но нашими гостями были аналитики этой промышленности, а не настоящие рабочие, как я изначально предлагала.
На одной неделе мне было предложено выбрать тему: либо азиатские карпы в озере Эри, либо строительство Иннербелтского моста. Я выбрала мост и провела оживленную дискуссию, но это была не та тема, которую я выбрала бы на месте слушателя.
Тогда-то я и поняла, что я – тот самый пресловутый квадратный болт, пытающийся втиснуться в круглую дырку. Мне следовало бы вести те программы, которые мне самой хотелось бы слушать, а менеджеры предпочитали представлять программы, которые были выгодны. Мы больше не устраивали друг друга. Пора было уходить. И я ушла.
А что же делать с моим проектом? Я отнесла его на другую местную общественную радиостанцию. Там он понравился. Мне предоставили собственную еженедельную радиопрограмму, «Шоу Регины Бретт». Я нашла своих единомышленников. Подзаголовком программы был лозунг «Умное сердце». Новое начальство не уставало говорить мне: «Будь собой. Мы хотим, чтобы в этой программе было больше тебя». Больше меня? Ого! Это решает все дело. Так я и поняла, что оказалась в нужном месте.
