Паоло кивнул. Он и сам так думал.
Антонио теребил нижнюю губу — он всегда это делал, когда был чем-то чрезмерно озабочен.
— Да, — подтвердил он. — Марио Андретти я, конечно, встречал. Очень почтенная семья. — Это прозвучало у него не вполне убедительно. — Но вам, синьор Андретти, я уверен, известно, что мы — семья особая. Нам приходится тщательно выбирать, с кем породниться. Прежде всего хотелось бы знать, что вы думаете о Петрокки.
Бледное лицо Марко налилось румянцем. Он ответил с яростью, крайне удивившей всех Монтана:
— Я их ненавижу, синьор Монтана.
При этом он, казалось, очень нервничал.
Роза потянула его за рукав и, успокаивая, погладила по руке.
— У Марко тут личные и семейные причины, — сказала она.
— В которые я предпочитаю не входить, — прибавил Марко.
— Мы… Я не стану вас выспрашивать, — проговорил Антонио, все еще теребя губу. — Но видите ли, члены нашей семьи должны вступать в брак только с теми, кто имеет хотя бы небольшие способности к волшебству. У вас есть в этой области какие-либо таланты, синьор Андретти?
Марко Андретти с облегчением вздохнул. Он улыбнулся и ласково снял со своего рукава руку Розы. И запел. Элизабет была права: у него был прекрасный голос. Золотой тенор. Дядя Лоренцо во всеуслышание заметил, что не понимает, почему такой голос до сих пор все еще не в миланской опере.
Вот золотое древо
Растет в саду моем, —
пел Марко. Он пел, и дерево становилось явью; оно укоренилось в ковре между Розой и Антонио — сначала как слабая золотистая тень, потом как нечто металлическое, позванивающее, ослепляющее золотым блеском в падающих из окон солнечных лучах. Монтана кивали в знак восхищения. Ствол и каждая ветвь — даже тончайшая веточка — были чистым золотом.
А Марко пел и пел, и, пока он пел, золотые ветви покрывались почками, сначала маленькими и бледными, в виде кулачка, затем вырастающими в яркие, заостренные. Спустя несколько мгновений дерево оделось листвой. Она колыхалась и шумела в такт пению Марко. Еще несколько мгновений, и на дереве появились розовые и белые соцветия, которые наливались, росли и осыпались со скоростью огней фейерверка. Комната наполнилась ароматом, затем лепестками, разлетающимися вокруг, как конфетти. Марко все пел и пел, а дерево все колыхалось и шумело. И прежде чем с него упал последний лепесток, на месте цветов зазеленели заостренные плоды. Плоды эти потемнели и стали наливаться и наливаться, превращаясь в округлые и желтые, пока дерево не склонилось под тяжестью богатого урожая больших спелых груш.
С плодами золотыми
Для каждого из вас… —
закончил Марко. Он сорвал одну из груш и нерешительно протянул ее Антонио.
Среди остальных членов семьи пронесся гул восхищения. Антонио взял грушу и понюхал. И к явному облегчению Марко, улыбнулся.
— Хорошая груша, — сказал Антонио. — Очень изящно исполнено, синьор Андретти. Но у меня к вам еще один вопрос. Согласитесь ли вы принять фамилию Монтана? Таков наш обычай, видите ли.
— Да, Роза мне говорила, — отозвался Марко. — И… тут есть одна сложность. Я нужен брату в его фирме, он тоже хочет сохранить наше фамильное имя. Вас устроит, если я буду Монтана, бывая здесь, и Андретти дома и у моего брата?
— Вы хотите сказать, что вы с Розой не намерены жить здесь?
— Все время — нет, — заявил Марко.
По его тону было ясно, что решение свое он не изменит.
Это было серьезное дело. Антонио посмотрел на Старого Никколо. Все лица кругом помрачнели: никому не нравилось, что семья не будет единым целым.
— Не понимаю, почему им этого нельзя, — восстала Элизабет.
— Ну… мой двоюродный дед в свое время такое учинил, — сказал Старый Никколо. — Ничего хорошего из этого не получилось. Его жена сбежала на Сицилию с каким-то плюгавым колдунишкой.
— Это вовсе не значит, что я сбегу! — рассмеялась Роза.
Но семья, стоя вокруг тихо шумевшего листьями дерева, заколебалась. Они все любили Розу. И Марко был славный парень. Никому не хотелось рвать им сердца. Но сама мысль, что можно жить не в Доме Монтана!..
Тут вперед выдвинулась тетя Франческа:
— Я разделяю мнение Элизабет. Наша Роза нашла себе славного юношу, у которого большой талант и прекрасный голос, каких я много лет не встречала вне нашей семьи. Пусть они поженятся.
У Антонио сделался ужасно озабоченный вид, он даже перестал теребить губу. Но когда казалось, что он уже успокоился и вот-вот согласится, под дерево — оно бешено зашумело! — вторгся Ринальдо.
— Обождите чуток. Не слишком ли мы все доверчивы? Кто он все-таки, этот парень? Почему он со своим талантом не попадался нам раньше?
Паоло опустил голову и стал наблюдать за Ринальдо, глядя на него из-под завесы волос. Это был Ринальдо в одном из тех своих настроений, которые меньше всего нравились Паоло. Ринальдо громогласный и задиристый, с перекошенным ртом. Он был все еще немного бледен из-за царапины на голове, но это очень даже шло к его черному костюму с красным бандитским шарфом. И Ринальдо это знал. Он гордо откинул голову и презрительно смахнул листок, упавший на его черный рукав. И уставился на Марко, заносчиво требуя от него ответа.
Взгляд, каким ответил на этот вызов Марко, сказал о том, что он вполне готов противостоять Ринальдо.
— До недавнего времени я был в Риме, учился в колледже, — пояснил он. — Если вас это интересует.
Ринальдо повернулся лицом к семье.
— Предположим, — сказал он. — Этот парень показал нам шикарный фокус, наговорил кучу правильных слов… но это сделал бы любой на его месте.
Он снова повернулся лицом к Марко. Это получилось так театрально, что Тонино заморгал, а Паоло стало как-то не по себе.
— Я не верю тебе, — продолжал Ринальдо. — Где-то я твою физиономию уже видел.
— На Старом мосту, — сказал Марко.
— Нет, не там. Где-то еще, — отчеканил Ринальдо.
«И это, наверное, правда», — подумал Тонино. Облик Марко и в самом деле казался ему знакомым. А Тонино не мог видеть его на Старом мосту, потому что ни разу там не был.
— Тебе нужно, чтобы я привел сюда брата или моего исповедника и чтобы они поручились за меня? — спросил Марко.
— Нет, — грубо отрезал Ринальдо. — Мне нужна правда.
Марко глубоко вздохнул.
— Не хочу затевать вражду, — сказал он. Рука, обнимавшая Розу, напряглась, кулак сжался. Ринальдо посмотрел на него так, словно приветствовал этот жест, и с важным видом придвинулся на шаг ближе.
— Перестаньте!.. — взмолилась Роза.
Но ее никто не слушал.
Бенвенуто, сидевший на руках у Тонино, зашевелился. В голове у мальчика возникла картина: большой полосатый кот с важным видом разгуливает по крыше дома — крыше Бенвенуто. Тонино чуть было не рассмеялся. Но тут мускулистые задние лапы Бенвенуто оттолкнули его назад к Паоло: Бенвенуто прыгнул. Он приземлился между Ринальдо и Марко. По залу пронеслось тихое «ах». Семья знала: Бенвенуто все уладит.
