– Как благородно с вашей стороны.
Они смотрели друг на друга. Легкая кривая улыбка после ее первого поцелуя – вот что притянуло его сердце и заставило застонать.
– Я должен спуститься по лестнице, – хрипло пробормотал он.
Улыбка Эди стала шире.
– Я осознала, что очень рада нашей свадьбе, герцог.
– Счастлив это слышать, миледи. Учитывая обстоятельства…
Гауэйн не устоял против желания притянуть ее к себе и поцеловать снова.
– Не верю, что так принято среди… среди аристократов, – ахнула она чуть позже.
Стантон покачал головой. Он не мог представить другую пару, чьи чувства возгорелись бы столь же ярко.
– Мы должны быть уверены, что это не тот случай, когда так быстро исчезает то, что ярко
[2]
.
Рука Эди легла поверх его ладони.
– Чувствую, что должна нанять гувернантку и привезти ее с собой в Шотландию. Это снова Шекспир?
Гауэйн кивнул.
– Я никогда особенно не любила поэзию, – призналась она, целуя его ладонь. – Хотя вы вполне способны заставить меня передумать.
– Я люблю стихи.
– Любая женщина может сказать, что вы буквально излучаете соблазн.
Герцог отступил и рассмеялся.
– Излучаю? Излучаю?
Розовые щеки Эди покраснели еще гуще.
– Вы… вы знаете все, а я нет.
Не следует ли ему быть честным?
Она уперлась руками в бедра, в эти роскошные бедра, идеальные бедра, натянувшие рубашку на столь же идеальных грудях. Взгляд Эдит был таким искренним и прямым, что Гауэйн признался:
– Я тоже ничего об этом не знаю, Эди.
– Я не о браке, – немедленно ответила она. Щеки полыхали огнем.
– О чем же тогда? – спросил он, наслаждаясь каждой минутой.
– О постели! – вскричала она. – Вот о чем! Вы все знаете. А я нет!
Эди прищурилась.
– Хотя, если вы снова посмеетесь надо мной, я подумаю, не приобрести ли немного опыта в следующие несколько месяцев до нашей свадьбы.
Стантон мгновенно прижал Эди к двери. Поймал ее руки, поднял над головой и прильнул к ней всем телом.
– Ни в коем случае!
Смех сиял в глазах Эдит, но она кокетливо похлопала ресницами.
– Уверена, вы будете благодарны, узнав, что в брачную ночь в вашей постели окажется не невежественная девчонка, вроде меня.
– Нет!
Он нагнул голову и стал пить мед с ее губ.
А когда снова отстранился, она пробормотала прерывистым голосом:
– У вас есть любимые стихи и цитаты из Шекспира и все остальное. У меня нет ничего этого. Я не могу прочитать пьесу даже ради спасения собственной жизни. Я пыталась и не смогла ничего разобрать.
– Мне все равно. Позволь научить тебя любить поэзию.
Гауэйн провел пальцем по изгибу ее нижней губы.
– Ты моя, Эди.
– Не в этом дело, – погрустнела она. – Я… а ты…
– Так же нетронут, как ты, – договорил он, очарованный ее длинными ресницами, обрамлявшими глаза.
Эдит нахмурилась.
– Девственник, – прорычал он, потому что мужчине не полагается быть девственником. Вообще.
Герцог отпустил руки невесты и схватил ее в объятия. От ощущения ее мягкого соблазнительного тела пламя мгновенно загорелось в нем. Но Гауэйн заставил себя подойти к стулу, вместо того чтобы бросить Эди на постель.
– ТЫ?! – потрясенно ахнула она.
– Да.
Он сел, усадил Эдит себе на колени, наслаждаясь ощущением ее бедер.
– Я был обручен едва ли не с детства, поэтому не мог спать с женщиной, мечтающей или ожидающей стать герцогиней. Платить деньги за продажную любовь, по-моему, отвратительно. Я опозорил бы и невесту, и себя.
Эди сидела тихо, как мышка. Стантон крепче обнял ее. Ее глаза искали его взгляд, широко раскрытые и удивленные.
– Так что я вполне уверен, что не заражен болезнью «интимной природы», – добавил он.
– А, мое письмо… – Она узнала собственные слова.
Гауэйн снова припал к ее губам.
Наконец, они отстранились друг от друга. Но страсть буквально кипела в воздухе. Их взгляды встретились.
– Вместе, – благоговейно прошептала Эдит. – Такого я не ожидала. Я всегда считала, что женщина приносит в брак свою невинность, но мужчина…
– Должен спать сначала с горничной или служанкой в баре, – кивнул Гауэйн. – Но тогда я унизил бы женщин, находившихся у меня на службе.
Сдавленный смешок сорвался с губ Эди.
– Вы человек принципов, ваша светлость.
– Разве это плохо?
Глава 17
В сердце Эди боролись смех и ноющая, мучительная потребность. Больше она не могла просто смотреть на Гауэйна – она хотела прильнуть к нему, поцеловать его. Закрыв глаза, Эдит прислонилась щекой к его плечу.
– Иметь принципы – это прекрасно, – тихо выговорила она. – Должно быть, вы смеялись, когда я писала вам насчет любовниц, не говоря уже о болезнях.
– Я не смеялся. Многие женатые мужчины содержат любовниц. Но я всегда надеялся, что найду жену, которая захочет выносить моих детей, и как я могу обесчестить эту женщину, платя золото той, на которой не намереваюсь жениться?
Эди повернулась и поцеловала Гауэйна в шею. Не шея, а стройная колонна…
– Ты сложный человек.
– Это не слишком сложные вещи. Старая шотландская пословица гласит: «Твое настоящее – это твое будущее». Я предпочитаю не грязнить то, что ждет впереди. Кроме того, мой отец…
Он осекся.
– Имел любовниц? – докончила Эди.
– Множество.
Она поцеловала его в то место на шее, где бился пульс.
– Я думала, что у отца тоже есть любовница, но теперь уже не так уверена. Лила боится, что именно поэтому он не приходит ночевать.
– Сомневаюсь. Это опозорило бы его, а твой отец – не из тех, кто обрушит позор на свою голову.
Эди улыбнулась, зная, что Стантон не увидит этой улыбки. Ее отец, конечно, сухарь, но и он, и Гауэйн – из тех мужчин, которых хотела бы видеть рядом каждая женщина…
– Твоя мать знала о связях мужа с женщинами?
– Знала. – Шотландский акцент стал немного более заметным. – Но и сама вела себя не лучше. У нее не было прав жаловаться.
– Мне очень жаль, – пробормотала Эди, поднимая глаза, чтобы лучше видеть лицо жениха. – Тяжело узнать такое о своих родителях.
