– О, смотри! – в восторге вскричала Лила, спускаясь по лестнице и отталкивая дворецкого в сторону. – Это Бетси!
– Кто такая Бетси? – спросила Эди, семеня следом за мачехой и пытаясь нагнать, на случай если она споткнется.
– Дражайшая подруга моей матушки. Должно быть, сейчас она леди Рансибл. Бедняжка, кажется, овдовела прошлым летом. Это ее третий, нет, четвертый муж.
– Какая трагедия. Или, возможно, правильнее сказать – триумф?
Лила нырнула в толпу, таща Эди за собой.
– Она не виновата. Они просто умирают, после года-двух супружеской жизни. Но она умудрилась даже в таких испытаниях сохранить желтые волосы, а ты должна признать, что это истинный триумф.
Лила завязала беседу с женщиной, волосы которой носили отчетливые следы победы над временем. Эди вежливо улыбнулась и поискала взглядом отца. Она была уверена, что он не устоит от искушения последовать за Лилой на бал.
Эдит услышала низкий голос. Кто-то коснулся ее локтя. Обернувшись, она увидела лорда Бекуита.
– Леди Эдит!
Он оглядел ее платье – бледно-розовый шелк и никакой отделки, обычно скрывающей грудь, – и в его голосе зазвенело восхищение.
– Какое удовольствие встретить вас здесь!
Эди присела в реверансе:
– Лорд Бекуит, я очень рада вас видеть!
– Напротив, – вклинилась Лила, – я слишком долго была вне общества. Решила начать новую жизнь. Я прибыла, дорогая, я прибыла!
Лорд Бекуит поклонился, взял руку Эди, поцеловал и не выпустил, хотя это было против правил этикета.
– Надеюсь, это не сочтут неприличным. Но я выражу чувства многих джентльменов, если скажу, как сильно сожалею о вашей поспешной помолвке.
– Леди Эдит выйдет замуж только через несколько месяцев, – вставила Лила обернувшись.
Бекуит снова поклонился.
– Леди Гилкрист. Истинное наслаждение видеть вас.
– Мои дорогие, не стоит ли нам выпить освежительного? – спросила Лила. – Должна признать, что после утомительной поездки в экипаже, мне необходимо что-то подкрепляющее.
Вскоре они уже сидели за маленьким столиком, на котором стояли шампанское и маленькие тарелочки с крошечными пирожными.
– Ешь, – велела Лиле Эди, пододвигая к ней тарелку, – иначе утром будешь мучиться от головной боли.
– Напротив, – ответила Лила серебристым голоском, – я никогда не пьянею от шампанского. По-моему, я родилась с его пузырьками в крови.
Вдова Рансибл привела с собой двух мужчин, вероятно, очередных кандидатов на смертельно опасную роль ее пятого мужа. Лила принялась безумно флиртовать с одним из них, лордом Греллом. Эди вздохнула и повернулась к Бекуиту.
– Полагаю, вы видели моего отца сегодня вечером?
– Да, леди Эдит. Вы, как я понял, прибыли не вместе?
Лила, должно быть, расслышала. Потому что напряглась и наклонилась еще ближе к своей добыче.
– Леди Эдит, могу я иметь честь пригласить вас на танец? – спросил Бекуит.
Она уже была готова согласиться, но увидела идущего к ним отца.
– Папа! – вскричала она, вставая и приседая. – Вот и ты!
Лила набрала в грудь воздуха, с такой силой сжала бокал, что Эди удивилась, как тот не разлетелся вдребезги, и осушила его.
– Дочь, – ответил отец, останавливаясь. – Леди Гилкрист! Леди Рансибл. Лорд Бекуит. Лорд Грелл.
Второй поклонник леди Рансибл растаял в толпе прежде, чем дождался приветствия. Появление крайне рассерженного мужчины вполне могло произвести подобный эффект.
Отец был похож на варвара, одетого в вечерний костюм. Хотя его камзол был из бархата цвета сливы, а галстук безупречно повязан, в глазах отчетливо проглядывало безумие.
Эди проследила за направлением его взгляда и увидела, что Лила почти прижалась к лорду Греллу, который оказался таким дураком, что даже не догадался принять встревоженный вид.
Даже после многочисленных стычек с отцом Эди стало не по себе при виде выражения его лица. Лорд Бекуит с извиняющейся улыбкой тоже поспешил отойти.
– Боже, да это мой муж! – воскликнула Лила, делая вид, будто впервые видит графа. Она так наклонилась вбок, словно вот-вот упадет со стула, хотя Эди понимала, что ей не терпится взглянуть, не стоит ли поблизости Уинифред.
Однако граф кипел от ярости так, что Эди всерьез усомнилась в существовании какой-либо Уинифред.
Леди Рансибл тоже встала и увела за собой лорда Грелла, чем, вполне возможно, спасла ему жизнь.
Эди ожидала, что отец вытащит Лилу из-за стола и велит подавать экипаж, но вместо этого он опустился на стул, который до этого занимал Бекуит. Эди снова села, и несколько минут все трое сидели в напряженном молчании.
Наконец, Эди заговорила:
– Может, мне оставить вас наедине? Я могла бы пройтись где-нибудь или потанцевать с лордом Бекуитом.
– Зачем? Вряд ли мы будем говорить о чем-то важном в твое отсутствие, – заявила Лила. – Его милость, скорее всего, обвинит меня в бессовестном флирте с беднягой, который только что ушел. Можно подумать, у меня был хоть один шанс, с тех пор как Бетси решила выйти за него.
– У меня не было таких…
– Где Уинифред? – перебила Лила и, подняв глаза, поймала взгляд лакея.
– Кто такая Уинифред? – нахмурился граф.
Но Лила уже деловито объясняла лакею, что хотела бы получить четыре бокала шампанского, из которых два предназначались ей. Так что Эди взяла на себя смелость ответить.
– Твоя любовница, отец.
– Как ты смеешь говорить со мной в таком наглом тоне? Кто наговорил твоей мачехе столько лжи обо мне? Я даже не знаю никакой Уинифред!
– Вот как? – спросила Лила, включаясь с разговор. – Худая, очень худая. С корсетом, набитым овощами. Слишком легкая, чтобы потонуть: ты знаешь этот тип. Можешь бросить ее в Серпентайн, а она по-прежнему будет болтаться на поверхности, бормоча, как завидует женщинам, способным набирать вес.
Граф явно растерялся.
– Уинифред, – с легкой печалью добавила Лила, – женщина, укравшая тебя у меня, Джонас. Когда-то я тебе нравилась. Мы не были так уж подобны кроликам, но c’est la vie.
Она пожала плечами и выпила полбокала шампанского.
– И давно она в таком состоянии?
Судя по выражению лица графа, если раньше он и был наполовину варваром, то сейчас приближался к трем четвертым.
– О, примерно два года, – ответила Эди, поразмыслив. – Если учитывать все стадии брачной гармонии, я бы сказала, что вы на стадии восьмой из десяти. Десятая – это море полного отчаяния.
– У тебя нет права говорить мне подобные вещи, дочь моя! – отрезал граф.
