Эди припала к окну и отодвинула занавеску. Это экипаж отца!
Из дома выскочил ливрейный лакей и открыл дверцу.
– Мои родители приехали.
Гауэйн подвинулся к своему окну и выглянул с не меньшим интересом.
– Возможно, твой отец уговорил мачеху, что танцевать в нетрезвом виде не слишком хорошая идея.
– Почему они не выходят? – выпалила Эди.
– Не могу сказать с уверенностью, но думаю, граф никак не может разбудить графиню. Она либо заснула, либо потеряла сознание.
В голосе герцога звучали нотки горечи, которые не понравились Эди.
Она открыла рот, чтобы защитить Лилу, но в этот момент из экипажа вышел отец с женой на руках. Небесно-голубой шелк волочился за ним. Пока он шел к открытой двери, голова Лилы лежала у него на плече.
– Ты прав. Она, должно быть, заснула, – сказала Эди. – Я бы подумала, что для этого требуется нечто покрепче шампанского.
– Дело не только в качестве, но и в количестве. Сколько она выпила?
– Бокалов шесть? Но она не слишком много ела сегодня.
– Почти всю бутылку, – констатировал Гауэйн. – Она пьяна.
Когда граф подошел к крыльцу, Лила неожиданно притянула его голову к своим губам. Она явно бодрствовала. Эди уронила занавеску и села.
– Господи, – сказала она, – мне бы лучше не видеть этого. Тем не менее мы теперь знаем, что Лила в полном сознании.
– Да, ничего не скажешь, пить она умеет.
– И вовсе ни к чему говорить это таким тоном, – нахмурилась Эди. – Лила не пьяница.
– По моему опыту, пьяницы всегда пытаются уверить членов семьи, что вовсе не так уж хорошо знакомы с бутылкой.
– Вероятно, это верно во всем, что касается твоих родителей, – сухо отчеканила Эди. – Хотя мне неприятно подчеркивать разницу между нашими семьями. Я целыми днями вижу Лилу, поскольку до сих пор не смогла убедить ее не прерывать мои репетиции, но сегодня впервые видела ее нетрезвой.
В глазах Гауэйна появилось сочувствие.
– Самые суровые отповеди не помешали бы отцу прерывать мои занятия.
– Гауэйн. Я не это имела в виду.
– Вот как? – спросил он, помедлив.
Похоже, герцог не привык к возражениям. Что ж, можно предположить, что рано или поздно всем приходится привыкать к чему-то новому.
– Хотя ваше циничное отношение к пьянству вызывает мое сочувствие, – продолжала Эди, – я бы хотела пояснить. Мачеха не так много пьет. Мы даже отказываемся от вина за ужином, если отца нет дома, что случается не очень-то редко в последнее время.
– Понимаю, – кивнул Гауэйн и снова выглянул в окно.
– Они все еще целуются. Твой отец – очень страстный мужчина для своих лет.
– Он не так уж стар, – возразила Эди, переключаясь с защиты мачехи на защиту сварливого отца. – Ему чуть больше сорока. Ты сам хвастался, что шотландские мужчины активны еще много лет после того, как им исполнится сорок.
– Я думаю, в нем что-то есть от шотландца.
До чего абсурдно, что даже при виде улыбки Гауэйна Эдит тает, но такова уж истина.
– По-моему, на этот раз чувство юмора тебя подвело, – заметила она.
– Прошу прощения. Боюсь, опыт моих родителей вселил в меня непреодолимое отвращение к алкоголю.
– Что вполне понятно, – согласилась Эди. – Скажи мне, когда родители, наконец, пойдут в дом. Потому что я тоже должна идти. Лила закатит истерику, если заглянет в спальню пожелать мне спокойной ночи, а меня там не окажется.
Гауэйн выглянул наружу.
– Они вошли в дом, – сказал он. – Это несправедливо, – заявил герцог, весело поблескивая глазами. – Я могу повезти тебя на прогулку в Гайд-парк.
– Только не в темноте. Мне действительно нужно идти.
Но голос почему-то охрип.
– Ты никуда не пойдешь, пока я не поцелую тебя на ночь, – прошептал он и, взяв ее руку, перетянул на свою сторону. – Мы уже почти женаты.
Эди запрокинула голову, чтобы увидеть его глаза, дремотные и одновременно властные.
Стантон наклонил голову, и Эдит на секунду затаила дыхание. Гадая, будет ли поцелуй таким же пьянящим, как их первый… но времени гадать уже не было. Его язык скользнул в ее рот, и больше она ни о чем думать не могла.
Ее учили, что в некоторых вещах нельзя думать – их нужно чувствовать. И теперь Эдит позволила себе ощутить, как густы и мягки волосы Гауэйна, как широки плечи, как мускулиста спина…
Но тут поцелуй стал более настойчивым, и она прильнула к нему, едва дыша. Ее тело пульсировало в ритме, которого она раньше не знала, но инстинктивно чувствовала в своих венах.
– Эди, – хрипло выговорил Гауэйн, с приглушенным стоном прерывая поцелуй. – Нужно остановиться, прежде чем…
– Не останавливайся, – пробормотала Эди, притягивая его губы к своим. – Никто не знает, где мы.
Стантон действительно не остановился, и только когда он сжал грудь Эди, ее захлестнули столь чудесные ощущения, что она промямлила нечто неразборчивое. Он тихо засмеялся в ответ и потер большим пальцем ее сосок. Ощущение заставило Эди вскрикнуть. Ее плащ куда-то исчез, и даже сквозь слои ткани она чувствовала жар и силу рук жениха. Каждое прикосновение несло с собой безумный прилив чувств.
Гауэйн зачарованно наслаждался ее грудями.
– Они слишком большие, – пробормотала Эди, вспомнив о том, что Лила охарактеризовала свою грудь как немодно пышную.
Он посмотрел на нее, и этот взгляд словно призывал свернуться у него на коленях и молить о новых ласках. Более смелых.
– Они совершенны, – прошептал Гауэйн. Звук его голоса ласкал Эди, как глубокие ноты виолончели. – Я мечтал о том, чтобы держать тебя в объятиях, Эди.
– Правда?
– С той ночи, как встретил тебя. Но сны – жалкая мелочь в сравнении с реальностью.
Герцог делал нечто настолько приятное, что Эди потеряла всякую способность сопротивляться, даже если бы и захотела. Она откинулась на спинку сиденья. Он последовал за ней и принялся целовать шею, по-прежнему лаская груди, а Эди лишь упивалась сладким ощущением его тяжести на себе. Она мечтала, чтобы он касался ее без преграды платья и сорочки.
Эди думала, что Гауэйн окажется слишком тяжел, даже если приподнимется на локте. Но он вовсе не был тяжел. Охваченная жаром, она изнемогала от ощущений. Ей хотелось обхватить его ногами, а это казалось шокирующе возмутительной идеей.
Герцог добрался до основания ее шеи, но вместо поцелуя лизнул кожу – ощущения столь волшебные, что Эдит невольно выгнулась и что-то пробормотала. Он придавил ее своим телом и теперь целовал холмики грудей, втиснул бедро между ее ног и нажал. Она вцепилась в его плечи с такой силой, что ногти наверняка оставят маленькие метки.
