– Можете попробовать. В такие моменты, как сейчас, матери все видят через облако флердоранжа. Она никогда особенно не хотела, чтобы Тесс стала образованной женщиной. Больше всего на свете она хочет выдать ее замуж и сделает все возможное, чтобы на пути ее дочери к венцу не возникло никаких препятствий.
– А вы, каково ваше желание?
– Мое? Я хочу видеть ее счастливой. А счастье не всегда начинается у алтаря. – Внезапно манеры Кершо изменились, и он заговорил отрывисто и прямо: – Честно говоря, мистер Арчери, я сомневаюсь, чтобы Тесс была счастлива с мужчиной, который заподозрил в ней склонность к убийству еще до того, как она дала ему слово стать его женой.
– Дело вовсе не в этом! – Священник не ожидал, что ему придется защищаться. – В глазах моего сына ваша падчерица безупречна. Это я навожу справки, мистер Кершо. Мой сын знает о моем расследовании, и он согласился на него ради самой Тесс, но он даже не подозревает, что я сейчас здесь. Войдите в мое положение…
– Я уже был в вашем положении. Тесс было всего шесть, когда я женился на ее матери. – Бросив взгляд на дверь, хозяин придвинулся к гостю поближе. – Думаете, я не следил за ней, не караулил проявлений наследственности? Когда родилась наша с Ирен дочь, Тесс очень ревновала. Она страшно переживала, и однажды я застал ее у кроватки Джилл: она стояла и била малышку по головке целлулоидной игрушкой.
– О боже, но!.. – Арчери ощутил, как бледность волной заливает его лицо.
– А что я мог поделать? Мне надо было работать, я не мог пасти детей. Пришлось во всем положиться на жену. А потом у нас родился сын – вы его видели, он моет машину на улице, – и Джилл ревновала к нему так же сильно и так же жестоко. Это в природе у всех детей, вот в чем штука.
– И вы никогда больше не замечали за Тесс подобных… наклонностей?
– Наклонностей? Человека делает не только наследственность, мистер Арчери, но и окружение. Я всегда хотел, чтобы Тесс окружало все самое лучшее, и, не хвалясь, скажу, что, кажется, мне это удалось.
Сад плавился на солнце. Генри видел теперь в нем мелочи, которых не замечал раньше: меловые линии на газоне, который, невзирая на цветочные бордюры, был расчерчен для игры в теннис, неразбериху кроличьих садков у гаражной стены, древние качели… На каминной полке у него над головой среди моделей самолетов торчали два приглашения на вечеринки. Над ними была фотография в рамке – трое детей, в рубашках и джинсах, растянулись на стогу сена. Да, лучшего окружения для девочки, чей родной отец был казнен по обвинению в убийстве, не придумаешь…
Дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка с портрета, толкая перед собой тележку с чайными принадлежностями. Арчери, который от жары и волнения даже думать не мог о еде, с ужасом воззрился на тарелочки с домашним печеньем, вазочки с клубникой и крошечные кексы в бумажных обертках. Девушке было на вид лет четырнадцать. Она была не так хороша, как Тесс, и одета в неуклюжую школьную блузу, однако ее лицо прямо-таки светилось отцовской жизнерадостностью.
– Это моя дочь Джилл, – представил ее хозяин дома.
Девушка плюхнулась в кресло и вытянула длиннющие ноги.
– А ну-ка, сядь как следует! – раздался строгий окрик миссис Кершо. Она послала дочери сердитый взгляд и начала разливать чай, продев в ручку чайника скрюченные пальцы. – В наши дни тринадцатилетние девочки еще не понимают, что они женщины, мистер Арчери. – Генри смутился, но сама дочь хозяев и ухом не повела. – Попробуйте печенье. Это Джилл пекла, – предложила Ирен, и священник неохотно протянул руку за угощением. – Я всегда говорю моим девочкам – учеба, конечно, дело неплохое, да только одной алгеброй обед не сваришь. И Тесс, и Джилл обе – отличные кухарки…
– Мама! Никакая я не кухарка, а уж Тесс тем более, – запротестовала мисс Кершо.
– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. И нечего придираться к словам! Когда они выйдут замуж, их мужья смогут, не стесняясь, приглашать к обеду кого угодно.
– Познакомься, милая, это мой замдиректора, – тут же передразнила ее мелкая нахалка. – Отрежь от него кусочек пожирнее и поджарь на гриле, ладно?
Кершо громко захохотал, но тут же взял жену за руку.
– Маму не обижать, – велел он дочери.
От всех этих шуточек и нежностей Генри стало не по себе. Он заставил себя улыбнуться, понимая, что улыбка его выглядит именно вымученной.
– Вообще-то я хотела сказать, мистер Арчери, – заговорила миссис Кершо снова, – что даже если у вашего Чарли с моей Тесси не все сразу сладится, то не потому, что она белоручка. Вот уж нет, и заметьте, для нее счастливый дом и ухоженная семья всегда будут превыше любого богатства!
– Нисколько не сомневаюсь. – Пастор беспомощно смотрел на бойкую девицу, которая, развалившись перед ним в кресле, лакомилась клубникой со сливками. «Теперь или никогда», – подумал он. – Миссис Кершо, я уверен, что Тесс будет во всех отношениях подходящей женой… – Нет, не то. В этом-то он как раз и не уверен. Он заколебался. – Я хотел побеседовать с вами о… – Ну почему Кершо ему не поможет? Джилл свела брови и прямо смотрела на гостя своими серыми глазами. В отчаянии он выпалил: – Я хотел бы поговорить с вами наедине.
Ирен как-то съежилась. Она поставила на стол свою чашку, деликатно положила нож поперек тарелки, скрестила руки на коленях и уставилась на них. Это были руки труженицы, усталые, изработанные, с единственным украшением – обручальным кольцом.
– Джилл, пойди займись уроками, – сказала она тихо.
Кершо встал, вытирая рот салфеткой.
– В электричке все сделаю, – отозвалась девушка.
Генри ощутил к хозяину дома неприязнь напополам с восхищением.
– Джилл, ты ведь все знаешь про Тесс, – сказал Кершо. – Про то, что случилось, когда она была маленькой. Маме надо поговорить об этом с мистером Арчери. Наедине. А нам с тобой надо уйти, потому что мы хоть и не чужие, но это все-таки не совсем наше с тобой дело. Их оно больше касается, понимаешь?
– Понимаю, – сказала Джилл.
Отец обнял ее за плечи и вышел с ней в сад.
Разговор надо было как-то начинать, но ему было жарко, и он прямо одеревенел от смущения. За окном отрабатывала удары Джилл, лупя теннисным мячом в гаражную стену. Миссис Кершо взяла со стола салфетку и промокнула ею уголки рта. Посмотрев на гостя и встретившись с ним взглядом, она отвела глаза. Внезапно Арчери охватило такое чувство, будто они не одни, будто их сосредоточенные размышления о прошлом вызвали из могилы призрак грубой силы, который стоял теперь за спинками их стульев и, положив окровавленные руки им на плечи, слушал, какой приговор они ему вынесут.
– Тесс говорила, что вы кое-что знаете, – начал священник тихо. – О вашем первом муже. – Женщина смяла салфетку и катала ее в ладонях до тех пор, пока та не превратилась в шарик, похожий на мячик для гольфа. – Миссис Кершо, мне кажется, вам стоит поделиться этим со мной.
