Лежащий на асфальте мальчик взглянул на него с сомнением. Жить ему оставалось не больше пяти минут. Арчери опустился на колени и склонился, поднеся ухо к самым его губам. Поначалу он не чувствовал ничего, кроме прерывистого дыхания, но потом из этого пульсирующего шелеста сложилось что-то похожее на «Святые дары…» с вопросительным подъемом на втором слове. Пастор придвинулся ближе, и ему в ухо потекла исповедь – дрожащая, невыразительная, она то и дело прерывалась, как иссякающая струя воды. Парень говорил что-то о девушке, но ее имени священник не разобрал. И ничего не понял. «К Тебе обращаемся за утешением, – подумал он, – для раба Твоего, лежащего под дланию Твоей в великой слабости тела…»
Англиканская церковь не предлагает никакого ритуала, сравнимого с соборованием. Арчери поймал себя на том, что твердит про себя одно и то же: «Все будет хорошо, все образуется». В горле у юноши заклокотало, и струя крови хлынула у него изо рта, забрызгав молитвенно сложенные ладони викария.
– Смиренно предаем душу раба Твоего и нашего дорогого брата в руки Твои… – Генри устал, и голос его дрожал от жалости и страха. – И нижайше молим Тебя, да пребудет душа его драгоценной в глазах Твоих…
Вдруг откуда-то сбоку протянулась рука доктора – она промокнула платком ладони Арчери и пощупала остановившееся сердце и стихший пульс покойного. Вексфорд обменялся с врачом взглядом и едва заметно пожал плечами. Никто не произнес ни слова. Молчание прервал скрип тормозов, гудок клаксона и ругательство – водитель, зазевавшись, еле вписался в поворот на Куин-стрит. Старший инспектор наклонился и натянул на мертвое лицо полу плаща.
Несмотря на теплый вечер, священник дрожал от холода. Он с трудом поднялся с колен: ему было одиноко и отчаянно хотелось плакать. Опереться было не на что – дорожное ограждение смяла та самая «Мини», так что пришлось ухватиться за ее багажник. К нему он и привалился, борясь с тошнотой.
Наконец Генри открыл глаза и медленно, цепляясь за машину, побрел вдоль нее вперед – туда, где стоял Вексфорд, молча разглядывая лохматую черноволосую голову, бессильно опущенную на руль. Разбираться с этой девицей Арчери нисколько не хотелось, не его это было дело. Все, что ему было нужно, это спросить у старшего инспектора, где тут можно найти приличную гостиницу на ночь.
Однако что-то в повадке Вексфорда заставило его помедлить. Вглядевшись, он понял, что черты лица этого огромного мужчины выражают весь спектр иронии. Полицейский протянул руку и постучал в стекло. Оно опустилось, и на них глянуло залитое слезами девичье лицо.
– Ну и дел вы тут натворили, – услышал священник голос Вексфорда, – нехороших дел, мисс Криллинг.
– Непрямыми путями ведет нас Господь, – сказал Вексфорд, когда они с Арчери подходили к мосту, – и чудны дела Его. – И он стал напевать мотив старого гимна, явно наслаждаясь звучанием своего уже довольно надтреснутого баритона.
– Истинно так, – очень серьезно сказал его спутник. Дойдя до моста, он положил руки на гранитный парапет и устремил взгляд в коричневую воду. Из-под моста выплыл лебедь и изогнул свою грациозную шею, ловя плывущий мимо кусок водорослей. – И это действительно та самая девушка, которая нашла тело миссис Примеро?
– Элизабет Криллинг собственной персоной. Одна из молодых оторв Кингзмаркхема, – рассказал старший инспектор. – Некий друг – очень близкий друг, должен сказать, – подарил ей эту «Мини» на двадцать первый день рождения, и с тех пор она гоняет на ней, на страх всей округе.
Арчери молчал. Тесс Кершо и Элизабет Криллинг были ровесницами. Обе начали жизнь в одно время и почти в одном месте. Обе наверняка ходили, каждая со своей мамой, вдоль зеленых обочин стовертонской дороги, обе играли в полях за «Приютом Победителя». Только Криллинги были обеспеченной семьей из среднего класса, а Пейнтеры бедны, как церковные мыши. Перед мысленным взором Генри снова встало распухшее от слез лицо девушки с грязными потеками туши и тонального крема, и он услышал брань, которой она ответила Вексфорду. И тут же поверх лица Элизабет Криллинг наложилось другое лицо, чистое, с горделивым носиком с горбинкой и серыми глазами, которые спокойно и внимательно глядели из-под светлой стрижки «паж».
Его размышления прервал старший инспектор:
– Конечно, ее испортили, с ней носились и все такое прочее. Ваша миссис Примеро что ни день приглашала ее к себе в дом, где пичкала конфетами и дарила ей все, чего душа ни пожелает. А после убийства миссис Криллинг таскала ее по психиатрам и не пускала в школу до тех пор, пока на нее не насели инспектора по делам несовершеннолетних. Сколько она школ сменила, один бог ведает. А уж приводов у нее по всяким подростковым делам не счесть.
Но ведь это отец Тесс убил человека, и, значит, это Тесс должна была расти вот так, словно сорная трава, подумалось викарию. «Сколько она школ сменила, один бог ведает…» Тереза училась в одной школе, а потом поступила в древний, освященный традицией университет. Дочь ни в чем не повинной соседки стала малолетней преступницей, дочь убийцы – образцовой девушкой. Да, воистину неисповедимы пути Господа!
– Старший инспектор, мне очень нужно поговорить с миссис Криллинг, – попросил Генри.
– Если вы не против наведаться завтра с утра в суд, то наверняка застанете ее там. Зная миссис Криллинг, могу предположить, что вас опять призовут к исполнению ваших профессиональных обязанностей, а там – кто знает?
Арчери нахмурился, когда они пошли дальше.
– Я бы хотел, чтобы все было открыто, – вздохнул он. – Без подковерных интриг.
– Послушайте, сэр, – нетерпеливо выпалил Вексфорд, – раз уж вам пришла охота строить из себя частного сыщика, придется следить, чтобы все было шито-крыто. У вас нет никакого права допрашивать ни в чем не повинных людей, и если они начнут жаловаться, я не смогу вас защитить.
– Я объясню ей все как есть. Так могу я поговорить с ней?
Полицейский кашлянул.
– Вы читали «Генриха Четвертого», часть первую, сэр?
Слегка озадаченный, Арчери кивнул. Вексфорд остановился в проеме, ведущем на хозяйственный двор «Оливы и голубя».
– Я имею в виду то место, где Хотспер отвечает Мортимеру, который утверждает, что умеет вызывать духов тьмы. – Испуганные басовитым гудением голоса Вексфорда, голуби стайкой вспорхнули из-под крыши, хлопая рыжевато-серыми крыльями. – Так вот, я нахожу его ответ чрезвычайно поучительным и вспоминаю его всякий раз, когда мне доведется испытать излишний оптимизм по поводу своей работы. – Еще раз кашлянув, он процитировал: – «И я, как, впрочем, всякий человек. Все дело в том лишь, явятся ли духи?»
[8]
Доброй ночи, сэр. Надеюсь, в «Оливе» вам понравится.
Глава 7
Среди сильных мира сего… вы призваны быть Посланцами, Сторожами и Управителями…
Рукоположение в сан
В галерее для публики зала суда в Кингзмаркхеме сидели двое: Арчери и женщина с резкими чертами заострившегося лица. Длинные седые волосы, которые она носила распущенными – не моды ради, но исключительно по небрежению, – и широкий плащ с капюшоном придавали ей средневековый вид. По всей видимости, женщина приходилась матерью той девушке, которую только что обвинили в убийстве и к которой секретарь суда обращался как к Элизабет Антее Криллинг, проживающей в доме номер 24а по Глиб-роуд, Кингзмаркхем, графство Сассекс. Она была похожа на мать, и они переглядывались все время, пока шло слушание дела: миссис Криллинг то скользила взглядом по натянутой, точно струна, тонкой фигурке дочери, то со слезливым умилением вглядывалась в ее лицо. Лицо это было красивым, хотя и худощавым, не считая полных губ. Темные глаза на нем то вдруг оживали в ответ на обращенное к ней слово или фразу, то снова гасли, и тогда девушка становилась похожей на ребенка с задержкой в развитии, чья внутренняя жизнь полна сказочных страхов и неведомых чудес, в которые нет хода никому извне. Между матерью и дочерью постоянно ощущалось какое-то напряжение, словно натянутая нить, но вот была ли то нить любви или ненависти, Арчери решить не мог. Обе были плохо одеты, неопрятны, и чувствовалось, что обеих разрывают одни и те же вульгарные эмоции, и все же нечто особое – страсть? воображение? жгучая память? – выделяло этих двоих из всех посетителей суда, превращая остальных в карликов по сравнению с ними.
