Священник достаточно знал закон, чтобы понимать – этот суд не может решить участь виновной, он лишь приговорит ее к появлению на выездной сессии суда и передаст туда ее дело. Свидетельские показания, которые подробно фиксировала машинистка, были против нее. По словам содержателя бара «Лебедь» во Флэгфорде, Элизабет Криллинг пила в его заведении с шести тридцати вечера. Он налил ей семь порций двойного виски, а когда отказался налить восьмую, она принялась оскорблять его во всеуслышание, да так, что он пригрозил вызвать полицию.
– Нет альтернативы, кроме как передать ваше дело на рассмотрение выездной сессии суда в Льюис… – прозвучал голос судьи.
Надежды на помилование не было, но не было и угрозы, которая…
С галереи для публики раздался дикий вопль.
– Что вы хотите ей сделать?! – Джозефина Криллинг вскочила так, что от ее плаща, вздувшегося, как палатка, по залу пошла воздушная волна. – Вы что, решили посадить ее в тюрьму?!
Сам не зная, зачем он это делает, Арчери торопливо заскользил по скамье, пока не оказался с ней рядом. В ту же секунду с другой стороны к ней подошел сержант Мартин, бросив на священника суровый взгляд.
– Мадам, вам лучше покинуть помещение, – сказал он готовой взорваться женщине.
Она рванулась от него прочь, кутаясь в складки своего широкого плаща так плотно, точно в зале стояла бог весть какая стужа, а не удушающая жара.
– Вы не посадите в тюрьму мою детку! – Мать Элизабет толкнула сержанта, который остановился прямо перед ней, закрывая от ее взгляда судью. – Отойди от меня, ты, грязный садист!
– Выведите эту женщину, – прозвучал ледяной голос судьи.
Миссис Криллинг стремительно повернулась к Генри и схватила его за обе руки.
– У вас доброе лицо! Вы мой друг?
Арчери ужасно смутился.
– Думаю, вы можете попросить о залоге, – пробормотал он.
К ним подошла женщина в полицейской форме, стоявшая до сих пор у скамьи подсудимых.
– Успокойтесь, миссис Криллинг… – попыталась она урезонить Джозефину.
– Залог, я требую залога! – выкрикнула та. – Этот джентльмен – мой старый друг, и он говорит, что я имею право попросить о залоге. Я не позволю нарушать права моего ребенка!
– Недопустимое поведение в суде. – Судья бросил на викария полный холодного презрения взгляд, и тот сел, выкручивая свою руку из хватки миссис Криллинг. – Правильно ли я понимаю, что вы хотите просить освобождения под залог? – И он посмотрел на Элизабет, которая непокорно тряхнула головой.
– Пойдемте со мной, миссис Криллинг, – продолжала между тем женщина-полицейский. – Я налью вам чашечку хорошего чая, вы выпьете, успокойтесь… – И она, обхватив безумную одной рукой за талию, потянула ее прочь из зала. Судья повернулся к секретарю и посовещался с ним, после чего вынес решение – отпустить Элизабет Криллинг на свободу до следующего заседания суда под залог в тысячу фунтов стерлингов, из которых пятьсот была обязана уплатить сама обвиняемая и еще пятьсот – ее мать.
– Всем встать! – сказал дежурный офицер. Заседание закончилось.
В другом конце зала шуршал бумагами, собирая свой портфель, Вексфорд.
– Смотри-ка, наш друг в нужде, – сказал он Бердену, глядя на подходящего к ним Арчери. – Помяни мое слово, он еще попыхтит, вырываясь из когтей матушки Криллинг. Помнишь, как в тот раз нам пришлось отвозить ее в сумасшедший дом в Стовертоне? Тогда ты был ее другом. Она даже пыталась тебя поцеловать, помнишь?
– Не напоминайте, – поежился Майкл.
– А вообще-то чудно все совпало вчера вечером, правда? Ну, то, что он оказался под рукой и показал тому парню дорогу в рай.
– Просто повезло.
– На моей памяти таких совпадений больше не бывало, ну, разве только одно, не считая, конечно, католиков. – Старший инспектор повернулся навстречу Арчери, когда тот втиснулся в проход между деревянными скамьями и направился к ним. – Доброе утро, сэр. Надеюсь, вы хорошо спали. Я тут как раз говорил инспектору, что когда я только начинал работать, по дороге на Форби вот так же сбили парня. Давно, лет двадцать назад. Никогда этого не забуду. Он был совсем мальчишка, и армейский грузовик сломал ему шею. Но он не сразу умер, он кричал. Что-то про девушку и ребенка. – Он умолк. – Вы что-то сказали, сэр? Извините, значит, мне показалось. Так вот, ему тоже нужен был священник.
– От души надеюсь, что он получил желаемое, – отозвался Генри.
– Нет вообще-то. Он умер… не примирившись с Господом, так, кажется, это называется. Машина викария сломалась в тот день на дороге. Странно, что я никак не могу забыть о нем. Грейс, Джон Грейс, так его звали. Ну что, идем?
Мать и дочь Криллинг уже скрылись. Когда сыщики вышли на залитую солнцем улицу, к Вексфорду подошла женщина-полицейский.
– Миссис Криллинг оставила мне записку, сэр, – сказала она. – Просила передать мистеру Арчери.
– Послушайте моего совета, – сказал Вексфорд пастору. – Порвите записку, не читая. Эта баба безумна, как шляпник.
Но священник уже вскрыл конверт.
«Дорогой сэр, – прочел он. – Мне сказали, что вы – слуга Господа. Благо тому, кому не доводилось сидеть на месте скорби. Сам Господь послал вас мне и моей детке. Сегодня днем я буду ждать вас дома, в надежде поблагодарить за все лично.
Ваш нежнейший друг,
Джозефина Криллинг».
Комната Арчери в отеле очаровательно соединяла в себе все лучшее из старого и нового миров. Деревянные стропила на потолке гармонировали с резными деревянными панелями крашенных розовым стен, но при этом в номере имелось ковровое покрытие, обилие светильников повсюду, включая изголовье кровати, и телефон. Сполоснув руки над розовой раковиной в углу – от номера с отдельной ванной он отказался как от неоправданной роскоши, – священник поднял трубку и попросил соединить его с Трингфордом в Эссексе.
– Дорогая? – заговорил он, когда на его звонок ответили.
– Генри! Слава богу, что ты позвонил! – воскликнула его супруга. – Я уже несколько раз пыталась найти тебя в этой «Оливковой ветви», или как ее там.
– Почему, что-то случилось?
– Пришло жуткое письмо от Чарльза. Похоже, бедняжка Тесс звонила вчера своим родителям, после чего сказала Чарльзу, что их помолвка расторгнута. По ее словам, это нечестно по отношению к нему и к нам.
– И?..
– И Чарльз пишет, что если Тесс откажется за него выйти, то он бросит Оксфорд и уедет воевать в Зимбабве.
– Но это же просто смешно!
– А еще он пишет, что если ты попытаешься его остановить, то он натворит что-нибудь ужасное, чтобы его выгнали из университета.
– Это все?
– О, нет! Письмо такое длинное. Дай я тебе прочту. Оно у меня здесь. «…Что толку, что отец вечно болтает…» – извини, дорогой, за это ужасное слово, – «болтает о вере и доверии, если он не готов поверить Тесс и ее матери на слово? Я сам читал это несчастное дело, и даже мне очевидно, что оно шито белыми нитками. Я уверен, что отец мог бы добиться от министра внутренних дел разрешения на пересмотр, если бы только захотел. Во-первых, после убийства встал вопрос наследства, о котором на процессе даже не было упомянуто. Трое унаследовали серьезные суммы денег, причем один из этих трех ошивался в доме в день смерти миссис Примеро…»
