Книга Земля без людей, страница 48. Автор книги Алан Вейсман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Земля без людей»

Cтраница 48

Чтобы найти наиболее эффективную из них, в 1843 году Лоус создал до сих пор использующийся набор тестовых участков, что делает исследовательский центр Ротамстед не только старейшей в мире сельскохозяйственной станцией, но и местом, где дольше всего в мире проводились без перерыва полевые эксперименты. Лоус и Джон Генри Гилберт, ставший на 6о лет его партнером и заслуживший таким образом ту же ненависть Юстуса фон Либиха, начали с засаживания двух полей: с белой репой и с пшеницей. Они разделили их на 24 полосы и начали ухаживать за каждой из них по-разному.

Варианты ухода включали много, немного азотных удобрений и полное их отсутствие; простую костную муку, патентованные суперфосфаты или полное отсутствие фосфатов; такие минералы, как поташ, магний, калий, сера, сода; свежий и перепревший навоз. Некоторые полосы посыпали местным мелом, некоторые нет. В последующие годы на некоторых полосах начали поочередно выращивать ячмень, овес, красный клевер и картофель. Некоторые полосы периодически оставляли под паром, на других постоянно сеяли одну и ту же культуру. Третьи служили контрольными, в них не вносилось никаких удобрений.

К 1850-м годам стало очевидно, что как нитраты, так и фосфаты увеличивали урожайность, а микроэлементы помогали одним видам растений и замедляли рост других. Вместе со своим партнером Гилбертом, старательно берущим образцы и записывающим результаты, Лоус был готов проверить любую теорию – научную, доморощенную или дикую – того, что может помочь растениям. Согласно его биографу Джорджу Вону Дайку, среди последних числились испытания суперфосфатов из размолотой слоновой кости и смазывание зерновых толстым слоем меда. В одном из экспериментов, продолжающемся по сей день, участвует только трава. Древнее овечье пастбище под самым Ротамстед-Мэнор было поделено на полосы и обрабатывалось различными неорганическими азотными соединениями и минералами. Позже Лоус и Гилберт добавили рыбную муку и навоз питавшихся по-разному домашних животных. В XX веке, с усилением кислотных дождей, полосы поделили еще сильнее, удобряя часть из них мелом для исследования роста при разных уровнях кислотности.

На том пастбищном эксперименте было обнаружено, что, хотя минеральное азотное удобрение заставляет траву вырастать по пояс, страдает биоразнообразие. В то время как на неудобренных полосах может подниматься 50 видов травы, сорняков, овощей и пряных трав, соседние участки выдержат всего два или три вида. Но поскольку крестьянам не надо других растений, соперничающих с посеянными ими, для них это не проблема, в отличие от природы.

Парадоксально, но и для Лоуса тоже. К 1870-м, уже богатый, он продал дело по производству удобрений, но продолжил свои занимательные эксперименты. Его биограф цитирует, что, по его словам, любой крестьянин, считающий, что может «вырастить такой же прекрасный урожай с помощью нескольких килограммов каких-нибудь химических веществ, как и за счет нескольких тонн навоза», ошибался. Лоус советовал любому сажающему овощи и садовые растения «выбирать местность, где можно без проблем получить доступ к большому количеству дешевого навоза».

Но в сельском ландшафте, старающемся удовлетворить потребности в питании растущего индустриального городского общества, крестьяне не могут позволить себе роскошь иметь достаточно молочных коров и свиней для производства необходимых тонн органических удобрений. По всей плотно населенной Европе XIX века фермеры отчаянно искали питание для зерновых и овощей. Острова Тихого океана были вычищены от столетиями скапливавшегося гуано; все стойла вычищены; и даже то, что деликатно именовали нечистотами, размазывалось по полям. Если верить фон Либиху, как лошадиные, так и человеческие кости с поля битвы при Ватерлоо были размолоты и отданы всходам.

По мере роста давления на сельскохозяйственные угодья в XX веке в исследовательском центре Ротамстед были добавлены тестовые участки для гербицидов, пестицидов и осадков коммунальных сточных вод. Вдоль извилистой дороги к старой усадьбе стоят крупные лаборатории, специализирующиеся на химической экологии, молекулярной биологии насекомых и химии пестицидов, принадлежащие сельскохозяйственному обществу, основанному Лоусом и Гилбертом после того, как оба были посвящены в рыцари королевой Викторией. Ротамсгед-Мэнор стал общежитием для исследователей со всего мира. Но за всеми этими блестящими удобствами прячется 300-летний амбар с пыльными окнами, в котором хранится самое замечательное наследство Ротамстеда.

Это архив, содержащий более 160 лет попыток человека «взнуздать» растения. Среди образцов, запечатанных в тысячи пятилитровых бутылок, есть практически все. С каждой экспериментальной полосы Гилберт и Лоус взяли образцы собранного зерна, стеблей и листьев, а также почвы, на которой они росли. Они хранили образцы удобрений каждого года, в том числе и навоза. Позже их последователи запечатывали даже осадки сточных коммунальных вод, разбрызгивавшихся по экспериментальным участкам.

Бутылки, расставленные в хронологическом порядке на 5-метровых металлических полках, начинаются с самого первого пшеничного поля, засеянного в 1843 году. Ранние образцы закрыты формовыми крышками, после 1865 года их запечатывали пробками, затем парафином и, наконец, свинцом. В военные годы, когда с поставками бутылок были перебои, образцы запаивали в жестяные банки из-под кофе, сухого молока или сиропа.

Тысячи исследователей карабкались по лестницам, чтобы прочесть каллиграфически выведенные надписи на пожелтевших от времени бутылочных этикетках – чтобы взять образец, к примеру, почвы, собранной на поле Гизкрофт в Ротамстеде на глубине 23 сантиметров в апреле 1871 года. Но некоторые бутылки никогда не открывались: вместе с органическими веществами они хранят и воздух своей эпохи. И если мы внезапно исчезнем и при этом никакое небывалое сейсмическое возмущение не сбросит тысячи стеклянных сосудов на пол, можно предполагать, что это уникальное наследство надолго переживет нас в нетронутом виде. Конечно, за столетие прочная черепичная крыша начнет поддаваться дождю и червячку, а самые умные мыши могут сообразить, что, если определенные банки сбрасывать на бетон, отчего они разобьются, в них можно будет найти еду.

Предположим, однако, что до начала этого вандализма энтропии коллекция будет обнаружена инопланетными учеными, посетившими нашу тихую планету, утратившую ненасытную, но яркую человеческую жизнь. Допустим, они обнаружат архив Ротамстеда, хранилище с более 300 тысячами образцов, все еще запечатанными в толстое стекло и жесть. Достаточно умные, чтобы найти дорогу на Землю, они, без сомнения, быстро сообразят, что изящные кольца и символы, написанные на этикетках, – система нумерации. Опознав почву и сохранившиеся растительные вещества, они смогут понять, что получили эквивалент замедленной съемки последних полутора столетий человеческой истории.

Земля без людей

Рис. 9. Архив исследовательского центра Ротамстед. Фото Алана Вейсмана


Начав с самых старых банок, они обнаружат сравнительно нейтральные почвы, которые перестали быть таковыми, когда промышленность Британии выросла вдвое. Они увидят все уменьшающийся уровень pH до самого кислотного к началу XX века, когда изобретение электричества привело к созданию тепловых электростанций, распространявших загрязнение не только на заводские города, но и на сельскую местность. До начала 1980-х постоянно увеличивалось содержание азота и двуокиси серы, а потом усовершенствование дымовых труб настолько резко прекратило выбросы серы, что инопланетяне, должно быть, удивятся, найдя образцы с измельченной серой, которую фермеры начали добавлять в качестве удобрения.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация