– Зря. Адреналин отлично отвлекает… от мрачных мыслей. – Он погрустнел.
Саша взглянула в его светлые глаза.
В кино, после подобной гонки, между героями обязательно бы последовал поцелуй. А Зиновий, когда она подвезла его к подъезду, на прощание лишь потрепал ее по плечу.
Но ее телефон записал.
* * *
Домой девушка вернулась в четыре утра. Свет в коридоре включать не стала, прокралась на кухню.
Мама оставила на столе записку: «Саша, обязательно поужинай. В холодильнике на сковородке котлеты с картошкой. В банке соленые огурцы».
Александра покорно достала еду, понюхала и вернула обратно в холодильник.
Написала маме ответ: «Спасибо! Сыта, как слон. Мишка накормил пиццей».
Но чем она, правда, сыта?
Налила себе воды, встала у окна, начала вспоминать: «Я ведь только завтракала. Часов в двенадцать. И до сих пор не проголодалась. Ну и ладно. Умру от голода. Это самоубийством не считается».
Весь адреналин, драйв прошедшего вечера улетучились напрочь.
Наступал новый день – кислый и тусклый.
Ехать в анти-СПИД центр. Сдавать анализы. Врать, почему она до сих пор не привела полового партнера.
Кто ее вообще за язык тянул? Зачем было называть Мишкину фамилию, адрес? Вообще могла сказать: я девственница, хотите – верьте. А не верите – ищите моего любовника сами.
Но Саша в тот день, когда ей подтвердили диагноз, не соображала ничего. Доктора, видно, знают такой эффект. Специально стараются, пока человек в шоке, вытянуть из него максимум информации. Сама им все сообщила: в каком институте учится и даже адрес салона, где делала татуировку.
Хотя с Мишкой в любом случае надо объясняться.
И непонятно, кто кого будет обвинять.
Вряд ли он, спортсмен, скромняга и сторонник дао-секса, ее заразил.
И можно только представить его физиономию, когда Саша скажет ему о своем милом диагнозе.
Мишаня не скрывал, что собирается – благодаря дыхательным, эзотерическим и медитативным техникам – жить до ста лет.
ВИЧ внесет некоторые коррективы в его планы.
Саша хихикнула.
Почему она стала такой злобной?
Хотя, как рассказывают, иные больные протыкают себе вены иголками, а потом разбрасывают их в людных местах. На сиденьях в метро и кинотеатрах.
«Поехать, что ли, к Мишке? Прямо сейчас? – задумалась Александра. – Лучше я сама скажу, чем из анти-СПИДа к нему заявятся…»
Но как представила: опять выходить во двор, садиться за руль, куда-то тащиться… Сил не было. Совсем. Хотя раньше она без проблем гуляла-веселилась всю ночь, а утром жевала кофейные зерна и бежала на первую пару.
Ладно. Надо будет с утра позвонить врачам и заверить, что Мишку она обязательно приведет. Во второй половине дня. Ну, или на следующий день.
А сейчас – спать.
До своей комнаты еле добрела, ноги подгибались. Но заснуть долго не получалось. Мысли крутились и крутились по привычному уже кругу. Где я могла заразиться? За что это именно мне? Как жить дальше?.. Ни на один из вопросов ответа не было. За окном свистел ветер. На соседнем доме старательно мигала реклама. Отдаленно взревывали сирены. Почти Манхэттен. Поехать бы туда… Нет. Америка для нее теперь – страна чудес, куда она не попадет. Никогда.
Саша выползала на кухню, капала себе валерьянку. Открывала и закрывала когда-то любимые книги. Укрывалась, раскрывалась. Дождалась рассвета, грохота помойных машин. Вот в комнате родителей зазвенел будильник, папа на цыпочках, чтобы ее не разбудить, прошел в ванную.
Уснула в итоге лишь к семи. Проснулась, вся в поту, с головной болью, к полудню.
Пока, еще сонная, смотрела на часы, подумала: «Можно успеть на пятую пару».
Но проснулась окончательно, усмехнулась: «А зачем?..»
Дома, к счастью, тишина. Рабочий день. Родители наверняка нервничают: почему дочка посреди учебного года устроила себе каникулы. Но, спасибо, пожалели. Будить не стали.
Александра, шаркая, словно старуха, поплелась на кухню. Опять ее мутит, голова кружится. Ощущение, будто тебе не двадцать, а все сорок.
Или болезнь не в теле, но в голове?
У нее однажды было: под мышкой уплотнился лимфоузел. Сначала просто мешал, потом начал болеть. К врачу Саша идти боялась. Читала медицинский справочник, подбирала под свой симптом все новые и новые диагнозы. И чувствовала себя хуже с каждым днем. Начала неметь рука, учащаться пульс.
Когда добралась до поликлиники, не сомневалась: ее немедленно отправят в реанимацию. А оказалось: всего-то продуло на сквозняке. Назначили мазь, витамины, и через пару дней от смертельной болезни не осталось и следа.
Вот бы сейчас так!
Пересдать кровь еще раз. И узнать: врачи все-таки ошиблись.
Вдруг она правда здорова?
От приятной мысли даже есть захотелось.
Саша открыла холодильник и вдруг услыхала: хлопнула входная дверь. Потом шаги. Мамины. Что ей надо посреди рабочего дня?
Входит на кухню. В отутюженном офисном костюме, при макияже. Тапочки в сочетании со строгой юбкой смотрятся странно.
Саша попыталась улыбнуться:
– Мам, ты чего вдруг?
– Специально приехала. Вместо обеда.
– Зачем?!
– А когда еще с тобой можно поговорить? – саркастически молвила Ольга Егоровна.
– О чем? – торопливо спросила Саша.
Пожалуй, слишком торопливо – потому что мама сразу усмехнулась:
– Сама признаешься?
– Э… А в чем?
Саша про себя умоляла Иисуса и на всякий случай всех остальных богов, чтобы речь сейчас не пошла о ее болезни.
– Где ты была сегодня ночью?! – выпалила мама.
– С Мишкой… – начала Александра.
– Да неужели? – усмехнулась мать. – Почему он тогда звонил? Заметь, в восемь утра? И спрашивал, все ли у тебя в порядке?!
– Ну… мы поссорились, – облегченно выпалила Саша. – Серьезно. Наверно, даже вообще разбежались.
Сейчас главное не дать маме опомниться, ошеломить, сбить с ног атакой:
– Мам, ну невозможно с ним больше! Он вообще стал питекантроп, примитивное создание. Только спорт и «Звездные войны». А еще бегать меня заставляет. И целуется всегда в ухо, тошнит просто!
– И кого ты нашла – взамен? – подозрительно прищурилась родительница.
Ледок тонок, по нему нужно очень, очень осторожно шагать.
– Мам, ну я ведь не пещерная женщина: надоел один самец, надо тут же прилепиться к другому. Никого пока не нашла.
