– А мама у тебя есть? – спросила она Зиновия.
– Мама еще давно умерла. Мне шесть лет было.
– И вы жили с отцом вдвоем?
– Да. Я заставил его поклясться, что мачеху он в дом не приведет. Лет в пятнадцать одумался, сам стал ему невесту искать. Чего человеку пропадать – мужчина видный, достойный. Но он уже, знаешь, как мать-одиночка, на мне зациклился. Все только для меня. Шахматы, легкая атлетика. На гитаре я играл, иностранные языки учил, рисовал. Летом обязательно на море, зимой на лыжах. Когда поступил в институт – в МИФИ, в Москве, бешеный конкурс! – отец выдохнул и говорит: «Баста. Все что мог сделал. Теперь буду жить для себя». А через два месяца заболел.
– Сколько же лет вы боролись? – изумилась Саша.
– Почти десять.
Зиновий снова взял ее за руку, усмехнулся печально:
– Ты своим родителям тоже врешь, что в институт ходишь?
– Да.
– И я врал. Сначала говорил, что дистанционно учусь. Потом – что на заочке. Но мне выкручиваться удобнее было. Отец первое время дома оставался, в Нижнем Новгороде. А когда я его в Москву перевез, ему уже стало… не до моего института.
– Сколько ему было лет?
– Сорок восемь.
«Значит, Зиновию – максимум тридцать. А выглядит гораздо старше».
Саша взглянула ему в глаза:
– Я, конечно, психологии не училась. Но, кажется, понимаю, чего ты со мной возишься. У тебя карма такая. Помогать болящим. Облегчать их уход. Отец умер, теперь нужен новый объект. Так шел бы в хоспис работать. Зачем тебе я? Я еще не умираю!
Зиновий не обиделся, улыбнулся:
– Два дня назад ты говорила, что хочешь разбиться.
– А теперь передумала! – запальчиво выкрикнула она.
– Саш, ты такая смешная.
Чего она, правда? Зиновий, без разницы по каким причинам, всячески старается вернуть ей вкус к жизни. Ведь до того, как познакомилась с ним, что она делала? Именно что нарывалась. Искала приключений. Ждала быстрой и безболезненной смерти. А сейчас ходит на высоких каблуках. И готова к сексу. Хотя нет, лучше еще потянуть…
– Почему ты не возвращаешься в институт?
– Не хочу, – скривился Зиновий. – Зачем? Буду там студент-переросток. В мои годы жить на стипендию несерьезно. Да и мечты юности изрядно поистрепались. Желания двигать науку больше нет.
– И чего, будешь до старости играть в карты на деньги? Или сидеть в парке с шахматной доской?!
– Ты истинная женщина, Саша! – улыбнулся он.
– Почему?
– Меня так давно никто не брался исправлять!
– Ладно, и я не буду, – буркнула она. – Ты прав. Чего я лезу не в свое дело?
Шампанское совсем незаметно закончилось. В голове приятно шумело. В чужой, опрятной квартирке старомодно тикали часы. Сильная рука лежала у нее на плече и, как бы между делом, все чаще спускалась ниже, касалась груди, теребила сосок.
Вдруг подумалось: «Чем сейчас занят Мишаня? Тоже пьет шампанское, отмечает великую новость?!»
Нет, не думать о нем.
Но снова вспомнился их первый секс. После пары месяцев ухаживаний. Бесконечное действо под названием «дао», неудачное и неловкое. Только бы сейчас все было по-другому!
Саша повернулась к Зиновию и осторожно его поцеловала.
* * *
Утро в чужой квартире вышло легким, ненапряжным.
Она всегда поражалась, когда в фильмах показывали: только проснулись и сразу берутся целоваться. А зубы почистить, прийти в себя?..
К счастью, когда Саша пробудилась, Зиновий крепко спал, почему-то со своей подушкой в объятиях.
Девушка без сомнений заглянула в шкаф, выбрала себе теплую клетчатую рубашку. Надела. Чуть выше колен, очень красиво. Можно с лосинами носить. Тьфу, вот оно тлетворное влияние Зиновия. Раньше она о подобных глупостях и не думала.
Саша вышла на кухню. Выглянула в окно. Серое небо, завывает метель, собаки носятся как сумасшедшие, катаются в белоснежном свежем снегу. Ничего себе конец марта!
Нашла чайные пакетики, вскипятила воду, открыла пачку печенья. Зиновий не просыпался, она его не будила. Целый час валялась на диване в гостиной под клетчатым пледом. Взяла с полки и перечитала «Дубровского», потом встала, заварила себе еще одну чашку, доела печенье.
Зиновий выполз, когда Саша пыталась осилить «Теорию покера» на английском языке.
Сел рядом, обнял, разулыбался. Интересно, какой будет его первая фраза?
– Сашка, ленивое утро – это класс. Никуда не надо бежать, не надо толкаться в пробках. Камина только не хватает. И моря.
– Ага, – согласилась она.
И взглянула на Зиновия благодарно.
Мишка, тот каждое утро, словно заклинание, начинал с одного: «Саша! Ты вчера была великолепна!»
Ее этот ритуал просто бесил. Но Мишаня искренне считал: он говорит изысканный комплимент.
– Тебе сегодня куда-нибудь надо? – спросил Зиновий.
– В институт, как всегда, – скривилась Саша. – Теоретически я могу успеть – к третьей паре…
– Брось. Пойдем лучше со мной.
– Куда?
– У меня в два часа ланч. С одним серьезным человеком. Если придем вместе – будет только лучше.
– А зачем мне идти с тобой?
– Ну, во‑первых, дядька этот, Виктор Валерьянович, всегда заказывает черную икру. На всех. И оплачивает счет, любой.
Саша уже рот открыла, чтоб высмеять столь несерьезную наживку. Но вовремя увидела: глаза Зиновия улыбаются.
– А во‑вторых, у него пунктик. Он давно ищет себе водителя-девушку.
Александра опешила:
– Ты меня трудоустроить решил?
– Ага, – не смутился Зиновий. – Как часть программы реабилитации.
– И чего водить? Лимузин?!
Саша представила картину: она пытается развернуть огромный «Кадиллак» в узком московском переулке перед пафосным офисным строением. А вокруг собралась другая персональная шоферня и обменивается ехидными комментариями.
– У тебя глаза сейчас огромные и очень красивые, – улыбнулся Зиновий. – Но ты сначала послушай, а потом возмущайся. Разумеется, у тебя не тот класс, чтоб к нему в наемные водители идти, на ежедневный график. Но свозить куда-нибудь на тусовку, дать мужику павлиний хвост распустить – почему нет? Тем более человек он щедрый, приятный в общении. И нам с тобой может оказаться полезным.
– Ага. С этого бы и начинал. Полезным в чем?
– Ну… это долгий разговор. Давай я сначала кофе сварю.
– Нет, господин шахматист, – покачала она головой. – Я хочу знать прямо сейчас – куда ты меня втянуть хочешь.
